Исцеление для тёмного

Когда мне было четырнадцать, я рыдала над своей судьбой несколько недель практически без перерыва. В последний год я смирилась и просто надеялась, что мой исход будет безболезненным. Забавно… забавно, что все предыдущие жёны Михеля – блондинки, одна я буду как чёрная овца в этом ряду.

То, что мне даже выбора не предоставили, не цепляло, так уж устроено наше общество, подобное было ожидаемо. Тем более, что самостоятельно, “по любви” я бы вряд ли нашла себе настолько удачную партию, это надо признать, пусть прозвучит и весьма… меркантильно. Будь у нас брак по минимальной программе клятв – я бы притворялась, что не изменяю, он бы – что не замечает побегов прислуги из спальни жены, прям как в старых романах. Вот только мне “минималка” не грозит, о полном ритуале меня предупредили сразу, чтобы не строила себе иллюзий. Но надо будет поискать и в этом плюсы, вдруг всё не так плохо как кажется?

Последним было фото будущего супруга рядом с удивительно похожей на него девушкой. Отгадка нашлась сразу же, на обороте карточки: “Михель и Лина Вирт, после вручения наград за устранение прорыва”. Всегда в самых опасных местах, на стыке миров, значит?

Ещё совсем юные, светловолосые, может чуть старше, чем я сейчас – потомственные орденские маги во всей своей красе. Он – на голову выше сестры. Затянутые в форму, на плечах – семилучевые звёзды, знаки отличия. Про Лину Вирт, кстати, до этого я не слышала, впрочем, слухами об ордене и не слишком интересовалась, меня сплетни волновали мало.

Еще раз пробежавшись взглядом по фото, вернула документы на место. Будущее было темным и пугающим, но я все-таки надеялась, что мы уживемся. В крайнем случае – обойдемся взаимной вежливостью за завтраком, к общему утреннему приему пищи меня приучила семья. Это обедать и ужинать можно было где угодно, по желанию, но утром – обязательно за столом со всеми. В какой-то момент это начало раздражать, но сейчас стало восприниматься как должное. Интересно, изменится ли что-то в этом плане при переезде? Какие традиции приняты в этой семье?

– Хочешь ещё что-то спросить?

– Честно говоря, не знаю… что ты хотела бы мне рассказать?

– Рассказать… Это семейство очень ценит честность. И долг, так что будь готова, что можешь получить в лицо всё, что о тебе думают, если кто-то из них не посчитает нужным сдерживаться. Но и сама можешь не молчать, хотя выражения и стоит подбирать… В любом случае, я всегда буду на связи – можешь обратиться, если станет совсем невыносимо.

– Мне есть о чём переживать?

– Если ты про всякие ритуалы на своих – то в таком они не замечены, по крайней мере, младшие. Про его родителей ничего не скажу, кажется, в благородном семействе разлад.

В дверце снова отразилась тень, в этот раз более отчётливая и собранная, но под моим взглядом тут же растворилась, хотя смутное присутствие всё-таки угадывалось. Кажется, это было что-то вроде смотрин, но какие выводы для себя сделал маг – мне только предстоит узнать.

– Ходит как к себе домой, – бабушка покачала головой. – Мальчишка… с другой стороны, это хороший знак.

– Почему?

– Ему интересно. Я бы насторожилась, если бы ничего такого не было, тогда можно было бы говорить о простой сделке. Однако простое человеческое любопытство ему не чуждо, так что может у вас и выйдет что-то… что-то. Не просто “купля-продажа”, а более похожее на нормальные человеческие отношения.

– Я тоже на это надеюсь. Что ж, я пойду, не буду отвлекать тебя от дел ещё дольше. Спасибо, что уделила время.

На выходе из кабинета снова ощущаю чужое присутствие, в этот раз не просто рядом – касаясь плеча, скользя по спине. Пробивается эхо эмоций, хорошо скрытый интерес, оценка. И что-то незнакомое, может даже показавшееся, потому что тень исчезает сразу же. Спину колет в том месте, где лежала ладонь. Думаю, мне пора, уже поздно, а то мерещится всякое…

2. Не бойся

В день, ради которого всё и затевалось, дом накрыла всеобщая суетливая паника. Ну, или это можно назвать панической суетой, наверное так будет точнее. Я же будто провалилась в ледяную пропасть, в которой не было никаких чувств, даже чужие жалеющие и сочувствующие взгляды проходили мимо моего восприятия. Считается, что дефектных полукровок накануне совершеннолетия должно скручивать так, что жить не хочется, но пока что я чувствую примерно ничего. Будто я самый обычный человек – давно забытое ощущение из далёкого детства. Чего точно нет, так это аппетита, и все попытки родственников подпихнуть мне кусок повкусней не достигают цели.

Смотрю на бабушку, ожидая разрешения, и сразу же вылетаю из-за стола, стоит той кивнуть. Это невыносимо, всё это фальшивое сочувствие. Особенно от тут же возникшего за спиной младшего брата, видимо решившего меня конвоировать до комнаты. Только у порога комнаты приходит понимание: они переживают, что я с собой что-то сделаю. Странно только, что эта мысль пришла им в голову только сейчас – у меня было огромное количество времени наедине с собой после объявления о браке. Вот только он меня не пугает – в жизни и без того хватало неприятных моментов, а тут я пока что пытаюсь видеть положительные стороны. Всё-таки свои жизненные обстоятельства я прекрасно осознаю.

На письменном столе стоит неучтённый предмет – перевязанная тёмно-синей лентой коробка. Традиционный среди магов предсвадебный подарок. Кажется, его привезли посреди ночи, что-то такое звучало, но обратила я на него внимание только сейчас. Думаю, сейчас весьма подходящий момент для развязывания банта.

– Посмотрим, что такое дарят магистры жёнам. Аж восьмым, подумать страшно! Макс, уйди, не мозоль глаза, а? Или зайди уже нормально, только в проходе не стой!

Застывший в дверях брат изрядно раздражает. И вопреки моим надеждам, он делает шаг вперёд, закрывая за собой дверь в комнату. Непрошенная моя нянька.

Бант на коробке, кстати, не обманка, а действительно хитро завязанный узел. Вот только понять, вязали его руками или магией не получается. Но распускать даже немного жалко. Бархатистый футляр оказывается только внешней коробкой, в которой лежит ещё одна, в приличном отрезе натурального шёлка в тон ленте. Нос щекочет слабый растительный запах – Ирис и веточка белой лаванды. Надежда на лучшее будущее и обещание защиты. Какая ирония в этой ситуации…

С другой стороны, может всё и не так мрачно, как я себе рисую? Может худший вариант-то и не наступит? Конечно, обнадёживать себя ещё очень рано, элементарная вежливость – вот чем всё это может оказаться. Соблюдением приличий и традиций. Но выбор цветов… Это скорее очень деликатное обещание не давать в обиду. Да, тут нет любви и страсти, но откуда им взяться в договорном браке? А вот уважение и взаимопомощь – уже достаточно много для такого случая. Так что всё вполне может обойтись. Цветы слабо мерцают заклинанием сохранности, отражающемся на лакированном дереве основного подарка.

– Всё-таки открыла подарок? – моя драгоценная, всегда знающая, в какой момент появиться, бабушка заглядывает в комнату. – И правильно. Как минимум, это вежливо, на такие подарки ставят сигналки, чтобы узнать, что получатель открыл посылку.

– Сигналка? Вот ещё наблюдений за мной мне не хватало, – я оборачиваюсь к старшей родственнице, забыв про подарок.

– Всегда так делают, обычная практика, не переживай. Она считывает эмоциональный фон от подарка, помогает лучше понять настрой будущей супруги. Ну, знаешь, некоторым мужчинам проще воспользоваться магией, чтобы решить такие вопросы.

Я могу только хмыкнуть, разворачивая ткань. Приличный по длине отрез, кстати, тут не то что рубашку пошить можно, на короткое платье хватит – как раз чтобы голыми ногами перед мужем светить. В любом случае, материал на ощупь прекрасный, ходить в нём будет только в удовольствие. Из складок ткани выпадает карточка.

Надеюсь, что тебе понравится.

Совершенно нейтральная фраза, твёрды почерк с собственным характером, а не безликое послание с помощью заклинания. Замысловатая подпись, немного не сочетающаяся со строгими буквами.

Внутри оказалась шкатулка. Основательная, деревянная, но обитая тканью, с кованными уголками и ножками. Не кричащая «Смотри, какая я роскошная», а сдержанная, темно-синяя с серебром. Как та аристократка, происхождение которой видно по осанке и манере держать себя. На чуть более светлой ткани внутренней обивки лежала брошь: замысловатый цветок, названия которого я не знала, но чем-то похожий на все тот же ирис, даже для магически слабой меня фонил и искрил. Сзади была еще одна петля, в которую продели цепочку. Удобно.

Вот тебе и обещание защитить. Хороший, мощный комплекс чар. И вопрос ношения продуман, даже если брошь не везде приколешь, то уж кулон на шею повесить можно всегда. Украшение слабо колет пальцы, словно мелкие лапки ощупывают руки, в которые оно попало. Судя по прекращению щекотки – меня признали. Приятно. Даже какая-то невольная улыбка на лицо наползает, в груди теплеет.

Стоит мне защелкнуть замочек, как застежка исчезает, оставляя сплошную цепочку, снять его теперь не сможет никто. Бабушка рассматривает меня несколько долгих мгновений и довольно кивает:

– Надеюсь, что этот брак будет долгим.

– Я тоже.

– Кажется, ты готова дать ему шанс?

– А у меня есть выбор? Да и впечатление пока исключительно благоприятное. Почему бы не попытаться найти плюсы в ситуации? А устроить истерику я успею всегда, так что я предпочту попробовать получить удовольствие.

Она кивнула, а я снова погладила отрез ткани. Бабушка скосила глаза на брата. Тот кивнул и выскочил из комнаты с огромным облегчением, которое в воздухе потрогать можно было. Ясно, значит, все-таки боялись, что я с собой что-нибудь сделаю. Зря. Она перевела на меня взгляд, мельком отметила машинальные движения моих рук и спросила, не хочу ли я что-то из него сделать, пока есть время и портной успеет пошить нужную вещь. Поделилась мыслью о блузке или рубашке. В глазах нашей «боевой старушки» мелькнула искра.

Она коснулась ткани и кивнула какой-то своей мысли. Вспышка провидения? Интересно, что она увидела? Но если не расскажет сама, то никто и не узнает, что там пришло ей из будущего, хотя улыбка была многообещающая.

Когда бабушка вышла из комнаты, я принялась рассеянно собирать чемодан, все глубже погружаясь в бесплодные размышления и попытки представить свою будущую жизнь. Три дня назад мне в руки попала совсем свежая информация о женихе. Разница в возрасте в четырнадцать лет, конечно, напрягала. Хотя по фото я бы ему не дала четвертый десяток – выглядел он немногим старше меня, лет на двадцать пять, не больше. Но все-таки восемнадцать и тридцать два – ощущаются как разница, по крайней мере, на данном этапе. Но для магов что то, что то – не возраст, так, молоко едва на губах обсохло.

В углу на манекене ловило редкие солнечные блики ритуальное платье. Тонкое, покрытое сложной вышивкой, обеспечивающей правильное течение магии в ходе бракосочетания. Только по нему одному я поняла, что брак предстоит полный, без возможности измены или развода. Пока смерть не разлучит нас. Что ж, так тому и быть. Не в смысле, что я планирую умереть молодой, а в том, что я надеюсь дожить до естественного окончания наших дней. В чемодан лег самый минимум одежды, немногочисленные украшения, кое-какие бытовые мелочи. Памятных вещей почти и не было, как и чего-то такого, что хотелось бы забрать с собой. Полностью новая жизнь.

К обеду волнение немного схлынуло, я даже проглотила две ложки овощного салата, радуя возвращением хоть какого-то аппетита окружающих. Мать довольно улыбнулась. Раньше мне казалось, что она меня боится или на дух не переносит. А сейчас? Сейчас мне кажется, что она чувствует себя виноватой за что-то.

Макс отвлек от размышлений, подвигая блюдо с крошечными корзиночками с кремом. Подумав, цапнула одну. Большие магические нагрузки заставляют налегать на сладкое. А мне они предстоят огромные и, скорее всего, болезненные. Так что лучше подкрепиться заранее.

Мысли сползли на сегодняшнюю ночь. Первую брачную, чтоб ее. И технически невозможную. И обидно, с одной стороны, гложет меня люопытство, но в то же время от этого становится легче. Все-таки совершенно посторонний человек… Выговориться кому-нибудь на эту тему хочется страшно. Но не начинать же за столом, не оценят тему для беседы. В два глотка допив чай, отговариваюсь желанием поспать перед предстоящим событием хотя бы пару часов. В комнате думается легче, и постоянного направленного на меня внимания нет. Украшение на шее уже почти не ощущается, настолько быстро я к нему привыкла. Зеркало безжалостно показывает мне всю мою синюшную бледность и тени под глазами. Вроде и сплю достаточно, а утекающая из организма магия дает отпечаток. Потрясающая красавица, конечно.

Перед глазами всплывает одна из фотографий из личного дела Михеля, та самая, где он с младшей сестрой. Невольно вырывается смешок – надеюсь, у него хорошая дикция, иначе сестра и очередная жена не различат издалека, кого именно он зовет. Лина и Рина, надо же, как совпало.

Вот только поспать действительно надо, иначе напутаю что-нибудь в словах клятвы и все, крышка, всем крышка. И мне в первую очередь. Восстанавливаю в голове образ магистра и бормочу:

– Ну, жених, приснись что ли невесте?

И проваливаюсь в сон, едва успев завернуться в одеяло. Снится какая-то ерунда, обычный бред от волнения и неправильного режима. Я почему-то бегу по лабиринту, наполненному тенями, яркими вспышками и смесью свалки с магазином игрушек. Из повешенных в самых неожиданных местах зеркал на меня то пристально смотрит черноглазый мужчина какой-то восточной наружности, то кидает недовольный взгляд ярко-рыжая девица. Оба смотрят недобро, вынуждая бежать еще быстрее, задыхаться.

В какой-то момент меня дергают за руку, я успеваю только ощутить сильную хватку на локте, почувствовать запах лакированного дерева, будто бы чьего-то стола, и что-то смутное, незнакомое, но заставляющее вдыхать глубже. И просыпаюсь в холодном поту, еще более разбитая, чем до сна. Кулон на шее приятно холодит кожу, но стоит мне вылезти из-под одеяла, как меня пробивает озноб.

– Рина? Ты кричала, – слышу голос матери от двери.