Эйя

– Как прошел твой день, сынок? – Мягко обратилась леди Мойра к сыну.

– Прекрасно, мама. – Ответил Данте, подарив ей свою самую подкупающую улыбку, на которую мог быть способен. Но тут же с легкой грустью в голосе добавил:

– Но мне совсем нечем вас удивить – намекая на то, что сегодня скучный уклад замка им потревожен не был и городским сплетникам будет нечем почесать свои длинные языки на досуге.

– Я с самого утра усердно заучивал основы мироздания с достопочтенным ведом Ангром в классной комнате. И все думал, думал и думал… – Юноша в спешке пытался придумать, окончание фразы, сдерживая мстительную ухмылку.

– Что я больше так не буду себя вести! Я очень долго думал и понял, что думать полезно! – Насилу нашелся, что сказать, Данте.

Сделав вид, что не заметила в его словах язвительной иронии, леди Мойра довольно поджала нижнюю губу и заговорщически перевела взгляд зеленых глаз на леди Орейю. Та же, как будто одобрительно давая свое согласие на что-то, несколько раз моргнула и взяла в руки шитье.

– Дорогая, – мягко обратилась королева к леди Орейе, – я знаю, что ваш брат, сир Гватем Крист, вчера прибыл в столицу. Какие новости он привез из земель чудесной Глии? Правду ли говорят, что его дочь, юная Фрейя, стала настоящей красавицей?

– Так и есть, моя королева. – Довольно ответила леди Орейя. – Фрейя расцвела за прошедшее лето. Скажу без преувеличения, – ее красота затмевает Амиран в самый яркий, летний день.

– Так почему бы нам не пригласить ее ко двору?! – Негромко воскликнула леди Мойра и тут же многозначительно добавила:

– Уверена, что Данталиан будет очень рад познакомиться с такой удивительной девушкой.

В первый день весны состоится традиционный праздник по случаю

Возрождения жизни и мы хотели бы видеть вашу племянницу на нем. Более того, пусть приезжает пораньше. Может быть Фрейя сможет заставить моего старшего сына выйти из пеленок? – Королева укоризненно посмотрела на юношу.

– Уверена, Фрейя сочтет это за честь. – Польщенно ответила леди Орейя. – Я передам семье Гватем Крист ваше приглашение.

Данте удивился. Конечно, как и любой юноша его возраста, он не чурался общества красивых леди. Но, до сих пор, его мать не приглашала в королевский замок юных девиц. Тревожные подозрения овладели его разумом. Тут явно что-то затевалось и это что-то уже совсем ему не нравилось.

В присущей ему нахальной манере он воскликнул:

– Мама, до праздника Возрождения жизни еще шесть месяцев! Возможно леди Фрейя подурнеет к тому времени! А я весьма разборчив в женской красоте. Не слишком ли ты торопишь события?

На мгновение опешив от такой дерзости сына, леди Мойра ответила:

– К следующему лету ты станешь уже достаточно взрослым и мы, посоветовавшись с отцом, приняли решение о поиске достойной тебя спутницы.

Последнее слово королева произнесла с придыханием и растянулась в кокетливой улыбке.

– Но мне всего семнадцать! – Еле сдерживая праведный гнев, бросил Данте. – Я – еще ребенок!

– Это окончательное решение, сын. Недоразумение исправимо. Пора взрослеть. – Безапелляционно отрезала мать, в мгновение ока сменив милость на гнев, и всем своим видом показывая, что его аргументы будут лишь пустым сотрясанием воздуха. Все уже решено.

Прямо сейчас леди Мойра поставила своего старшего сына перед фактом – не пройдет и года, как его женят.

Все это время, не принимавший участия в занимательном разговоре Галариан, заметив на лице брата нескрываемое, гневливое раздражение, сочувственно скривил губы. Он и не догадывался до сих пор, какие планы вынашивала мать. По праву первородства Данталиан должен первым скрепить связь с душой женского сосуда. Но в его случае это произойдет без любви и будет означать полнейшую зависимость. Сознание брата будет полностью управляемо душой чужого человека, которую он никогда не сможет полюбить.

Дуаги верили, что души – дети великой богини Сайи – матери всего Сущего. В момент рождения ребенка, душа приходит в мир Праха, проникая в разум младенца и заполняя собой его сознание, позволяет ему обрести цель и смысл своего существования. В телесном сосуде душа взрослеет и набирается опыта, проходит через калейдоскоп событий по своему жизненному пути и в конечном итоге покидает человека со смертью, переходя на новый уровень своего развития. Дуаги считали незримые души даром, благословением великой богини Сайи. Только вот… телесный сосуд Данте был пуст.

На протяжении семнадцати лет, каждый месяц в ночь полных лун королева – мать неизменно проводила обряд жертвоприношения, призывая Сайю подарить душу Данте и наполнить его жизнь смыслом. Каждое утро после этого она всматривалась в глаза сына, в надежде увидеть там зеленые проблески, свидетельствующие о наличии бессмертной души. Но его глаза упорно оставались карими. Море слез выплакала она, снова и снова повторяя древние, как человеческий мир молитвы. Но великая богиня как – будто не слышала ее.

Так окончательно не смирившись с тем, что глаза сына никогда не загорятся зеленым огнем, королева – мать, с детства окружавшая мальчика чрезмерной опекой, приняла решение, которое, по ее мнению, было способно наполнить сердце Данте любовью и вернуть ему «потерянную» душу. То ли кто-то подсказал Мойре, то ли она сама придумала и поверила в то, что, обручившись с ее сыном в день, когда природа сбрасывает с себя ледяные оковы зимы, душа девушки исправит эту жестокую несправедливость. Самое страшное было в том, что мать смогла убедить в этом отца. В данном случае, юноше оставалось лишь одно – принять неизбежное.

Поняв, что спорить с матерью бесполезно, Данте безжизненным голосом произнес:

– Как пожелаете, ваше величество.

Он спешно поднялся со своего места и, не попрощавшись с присутствующими, быстрым шагом направился во внутренний двор замка. Обуздать гнев на родителей, примеривших на себя роль вершителей его судьбы, ему всегда помогал свежий, прохладный воздух.

«Прогуляюсь», – решил юноша и, накинув поверх сюртука дорожный плащ из домотканой шерсти, пешком направился в город.

– Брат! Подожди! – Окликнул его Галариан, догоняя у главных ворот. – Куда ты направляешься?

– Подышать ароматным запахом сточных канав. Мне это сейчас жизненно необходимо! – В ответ огрызнулся Данте.

– Мне тоже, – устало сказал Галариан, перебирая в голове варианты, как же усмирить гнев брата и хоть немного поднять ему настроение.

Оба юноши молча направились по широкой, мощенной каменной брусчаткой дороге прочь от крепостных стен туда, где с приходом темноты начиналась беззаботная жизнь, полная пьяного веселья и сладострастия.

Глава 4

Шум городских улочек Санры не угасал даже с приходом ночи. Кое-где еще попадались благочестивые прохожие, спешившие по домам к своим семьям. Но, совсем скоро фонари осветят своим красным светом темную сторону жизни города и примут в свои полные чреслобесия объятия всех желающих.

Данте спускался в город нечасто. Ему, выросшему в роскоши и никогда не знавшему нужды, до омерзения были противны его узкие лабиринты с обшарпанными стенами домов и бесконечными лужами нечистот под ногами. И, эти толпами снующие полуголые девицы, готовые продать свое тело любому проходимцу за половину медяка! Тошнотворное зрелище!

Ему вспомнилось, как однажды, несколько месяцев назад он, ведомый скукой, также спустился в город. У порога какой-то дешевой харчевни на глаза ему попалась девочка, с виду совсем еще ребенок, не более восьми лет отроду. Ее тоненькая ручка тянулась вверх каждый раз, едва рядом появлялся какой-нибудь, идущий по своим делам человек. Грязные, забитые паразитами темные волосы, спутанными прядями свисали до ее плеч, закрывая почти все смуглое личико, и его черты невозможно было рассмотреть. Жалкие отрепья, отдаленно напоминающие тунику, едва прикрывали ее худенькие, в мелких царапинах синюшные ножки. На них не было даже башмаков. Ребенок явно рос в крайней нужде, перебиваясь, в лучшем случае, объедками с чужого стола.

Поддавшись Сайя знает откуда налетевшему порыву жалости, юноша положил в протянутую к нему ладонь одну золотую монету. В тот момент он, кажется, впервые за всю свою жизнь был искренне рад, что смог помочь тому, кому не повезло родиться без золотой ложки во рту. На следующий день Данте вернулся на то самое место, не сомневаясь, что не увидит ее снова. Но юноша ошибся. Девчушка снова просила милостыню.

«Значит, неслыханной щедрости отпрыска королевских кровей тебе было недостаточно чтобы перестать попрошайничать?» – С негодованием подумал он. – «Да служанки в замке получают такую же сумму за год работ!»

Данте стало жутко любопытно. Кто или что заставляет ее делать это вновь? Во вторую встречу он подал ей уже две золотые монеты. Каждый день он увеличивал подать на одну монету и все ждал, когда же девчонка перестанет попрошайничать, ведь на ту внушительную сумму золота, которую он тайком перетаскал для нее из отцовской казны, она могла бы скромно жить в добротном домике с кучей прислуги, где-нибудь в самом центре Санры, обеспечивая всем необходимым всю свою семью минимум полвека. И уж тем более не выпрашивать сейчас жалкие гроши у сердобольных горожан на кусок хлеба! Почти месяц юноша неизменно встречал девчонку около ступеней того же грязного, обшарканного порога, у которого увидел ее впервые. Она, как верный пёсь, не пропустила ни одного дня. В конце концов, Данте не выдержал и прямо спросил у нищенки, почему она продолжает попрошайничать, ведь он обеспечил ей сытую жизнь на годы вперед? Ее ответ обескуражил юношу. Она ответила, что часть денег отдает хозяину забегаловки за кусок хлеба и миску супа из стеблей аниса для себя и своей больной матери. Оставшиеся же монеты раздает таким же нищим детям, как и она, позволив прожить еще один день и не умереть от голода.

– Но почему? – Искренне недоумевал Данте. – Я подарил тебе возможность прожить эту жизнь, не задумываясь о том, что ты будешь есть завтра. Я не понимаю причин твоего поступка!

Пристально посмотрев на принца своими зелеными глазами, девочка тихо ответила:

– Так велит мне сердце.

У него тоже было сердце, и оно прекрасно поняло, о чем хотела сказать ему эта маленькая побирушка. Каждый день она спасала десятки жизней, а он – принц, не мог спасти даже свою. Боль от этого осознания теперь постоянно ноюще саднила в груди. Больше Данталиан никогда не приходил к порогу той харчевни.

Два брата молча бродили по ночным лабиринтам Санры и каждый думал о своем. Первым прервал тягостное молчание Данталиан.

– Ответь мне Гал, будь ты первым по старшинству, то послушал бы отца с матерью? Связал бы свою душу с девушкой, которую для тебя выбрали? Принял ее дар, если бы твое сердце велело тебе поступить иначе?

Вопрос озадачил Галариана всего на секунду.

– Мой долг связать себя с дочерью одной из подходящих мне по статусу домов королевства, Данте. Как и твой. Это предрешенная судьба. Мы не вправе ее изменить.

– Разве, брат? Кто решил, что я не могу выбирать по велению сердца?