– Этого быть не может! – бушевал он, стараясь поочерёдно дозировать степень яростного шума и умеренного рычания. – Какого чёрта мы в этой пыли провалялись? Чего мы добились нашей вознёй? Зачем я теперь чувствую себя так, будто на мне надет шутовской колпак? К чему нас целую неделю ни за что ни про что е…Целую неделю! Почему нам не позволили покончить со Злом? Лично я бы…
Иона перевёл дыхание и выжидающе уставился на меня.
– Говори, Иона, говори, – разрешил я. – Хорошо молчать труднее, чем хорошо говорить.
Иона облизнул губы.
– Теперь, после всех этих паршивых дней и ночей, после наших попыток проявлять самообладание, нам говорят, чтобы мы из Газы убирались? Ну и сели мы в лужу! За что мне тащить в себе чувство, будто я половая тряпка или нечто полуживое?
– Лучше нечто полуживое, чем неживое нечто, – заметил Николай.
Иона продолжил:
– Сержант, теперь наша душа в печали, и нам бы прийти в себя. Теперь бы нам на недельку увольнительные…Мы бы душой отошли. Нам бы навестить ресторан "Здоровый желудок", где подают пельмени в масле и креветки в винном соусе. Думаю, если глотнём немного шампанского, а то и чуть больше, чем немного, то это нас малость взбодрит, во всяком случае, тогда мы сможем заставить себя изобразить, так сказать, хорошую мину при проигранной игре.
– Поговорю с командиром роты, – обещал я. – Только прежде утопите маленькую ящерку в своей моче.
– Это зачем? – опешил ефрейтор Фима.
Я сослался на обычай древних римлян, которые утверждали, что если утопить в человеческой моче маленькую ящерку, то она исполнит любое желание.
У ефрейтора Фимы увлажнился лоб.
Николай, громко икнув, пробурчал:
– Игра ещё не доиграна…
– Доиграем, – сказал Иона и добавил: "После похода в ресторан "Здоровый желудок".
Ефрейтор Фима насторожился.
Иона пояснил:
– Кончил дело – гуляй смело!
Ефрейтор Фима внёс коррективы:
– Кончил дело – вымой тело!
Себя я спросил: "Кто же мы после этого?" Себе же ответил: "Нелепые посланники, посланцы, …анцы?"
Ефрейтор Морис лежал на спине и разговаривал с небом. Я вмешиваться не стал, догадываясь, что вести разговор с небом можно до бесконечности.
Теперь –
в небе поменялись краски,
самолёты сменили сумасбродные воробьи.
Я подумал: "Прервёмся до следующего спектакля…"
Юваль Лерман сидел в стороне и грыз печенье.
Я знал: "Лия ждёт моего звонка".
* * *
– Новости так себе, – сообщил я после встречи с командиром роты. Вольного времени – двое суток. Не более.
Иона спросил:
– Ты говорил с капитаном?
– С ним.
– А он с тобой?
– И он со мной. Капитан спросил, что я думаю о нашей операции "Облачный столп".
– Ты сказал?
– Я махнул рукой – мол, о чём тут говорить…
– А что капитан?
– Капитан свёл брови.
– Это всё?
– Нет. Ещё он опустил глаза и сказал: "Вам представилась возможность проверить функциональность ваших сердец и мозгов".
– А что сказал ты?
Вначале я подумал о нашем бессмысленном вояже, а потом сказал:
– Так точно, командир, кое-что наши сердца и мозги ощутили, потому-то я и пришёл просить для себя и моих бойцов немного отдыха. На недельку. Разве мы не заслужили?
У капитана были хмурые брови, пересохшие губы, воспалённые глаза.
– Ну, да… – сказал он. – Хотя бы за то, что избежали гибели…
– А что сказал ты?
Я смолчал.
– А что сказал он?
У него напряглись мускулы лица, но вдруг он улыбнулся одной из тех улыбок, которые держат тебя на почтительном расстоянии.