Бывшая любовница

– И это мой телефон помог Луке найти ее?

Нет смысла лгать – ответ ей известен.

– Да.

– И ты проделал весь путь до Дублина на аукцион, где я работаю, потратил два миллиона евро на картину, лишь бы заполучить мой телефон?

– Да.

Она покачала головой. Длинные бронзово-медовые кудри запрыгали у нее по плечам.

– Значит, ты умышленно сказал мне, что всегда хотел посетить Дублин? И попросил показать тебе город?

– Да. – Он выдержал ее ледяной взгляд и придал голосу некоторую мягкость. – У меня действительно получился прекрасный уик-энд, а ты оказалась превосходным гидом.

– А ты оказался отъявленным… – Она проглотила ругательство. – Ладно. Ты соблазнил меня по одной-единственной причине – стащить мой телефон, как только я уснула.

– Главная причина в этом, – согласился он и почувствовал, что у него почему-то сдавило грудь. – Но, уверяю тебя, я наслаждался каждой минутой. И ты тоже наслаждалась, я уверен.

Тогда Кара растаяла в его руках. Моменты блаженства отпечатались в его памяти и не исчезли до сих пор. Но сейчас он безжалостно подавил эти мысли.

Все, чего он хочет, – это убраться прочь от нее, с этого удушающего приема с разговорами о детях и свадьбах.

– При чем здесь наслаждение? Ты мне лгал. Ты лгал мне целую неделю, притворялся, что тебе приятно со мной общаться… – Щеки у нее раскраснелись.

Он сверкнул чарующей улыбкой:

– Мне было очень приятно – это правда.

Хотя сейчас никаких приятных ощущений он не испытывал. Этот разговор напоминал ему частые визиты к директору, когда он учился в школе. Даже если заслуживаешь нагоняй, это не значит, что получаешь от этого удовольствие.

– Я что, похожа на человека, который только вчера родился? – резко отозвалась она. – Единственная причина, по которой ты меня заловил, – это твой брат, его отчаянные попытки найти Грейс.

– Мой брат заслужил того, чтобы знать, куда уехала его жена.

– Нет, не заслужил. Она не его собственность.

– Этот урок, уверяю тебя, он усвоил. Взгляни на них. – Пепе кивнул на Луку и Грейс – тот обнимал жену за талию. Он мысленно обозвал их дураками. – Они счастливы снова быть вместе. Все обернулось как нельзя лучше.

– Я была девственницей.

Пепе поморщился. Он постарался забыть эту маленькую подробность.

– Если тебе нужно извинение, то я его приношу, но, как я тебе тогда объяснил, я этого не знал.

– Я тебе сказала…

– Ты сказала, что у тебя никогда не было настоящего бойфренда.

– Именно так.

– А я тебе сказал, что отсутствие настоящего бой-френда не означает девственность.

– Для меня означало.

– Откуда я мог это знать? Тебе двадцать шесть лет. – А про себя подумал, что девственницы такого возраста – давно исчезнувшее явление. Вслух, разумеется, он этого не произнес.

Кара покраснела, и кожа у нее сделалась такого же огненного цвета, как и волосы. Он представил, что она вполне может его ударить на глазах всего семейства… хотя для этого ей понадобилась бы лестница. Она выглядела как свирепый охотничий терьер.

– Ты меня использовал, – чуть ли не прорычала она. – Я тебе поверила… поверила, что ты серьезно настроен, что мы с тобой снова увидимся.

– Когда? Скажи на милость, когда я говорил, что мы снова увидимся?

– Ты сказал, что хочешь, чтобы я приехала в твой новый дом в Париже и посоветовала тебе, куда повесить картину Каналетто[1 - Каналетто (Джованни Антонио) – итальянский живописец (1697–1768).], которую ты купил на аукционе.

Он пожал плечами:

– Это был деловой разговор. Ты разбираешься в искусстве, а мне нужен взгляд знатока. – Ему действительно нужен эксперт. Он купил дом в Париже, чтобы выставить свою коллекцию, но все предметы находились пока на складе.

– Ты сказал это, окунув палец в шампанское, а затем положил палец мне в рот, чтобы я слизала капли.

Он почувствовал желание. Это произошло, когда они ужинали последний раз, после чего она согласилась прийти к нему в гостиничный номер и провести с ним ночь.

Он оборвал эти мысли. Последнее, что ему нужно в этот момент, – это вспомнить то, что было дальше той ночью. Он чувствовал, как ему жмут брюки.

– Почему ты сразу не стащил мой телефон? Зачем было целый уик-энд морочить мне голову? – Зеленые глаза посмотрели на него скорее не враждебно, а недоуменно.

Да, выносить болтовню тети Карлотты намного легче, чем выносить это. О’кей, он понимает, что Кара оскорблена – он едва ли может гордиться своим поведением в тот злополучный уик-энд, – но ей пора забыть об этом.

– Я не мог стащить твой телефон по одной причине – ты не расставалась со своей сумкой ни на минуту. Ты просто вцепилась в нее. – Даже сейчас длинный ремешок свисал у нее с шеи, а сумка была прижата рукой.

– Удивительно, что ты не нанял кого-нибудь, чтобы напасть на меня. Уверена, что у вас с братом нашлись бы на примете сомнительные личности. И не пришлось бы тратить на это свое время.

– Но ты могла пострадать, – сладким голосом возразил он. И непонятная дрожь пробежала у него по животу. Что это?

Все, хватит. Он повел себя отвратительно, но… был вынужден так поступить. И не намерен провести остаток жизни в извинениях. Он ни разу не соврал ей по-настоящему. А вот как она поняла его слова… это уж ее дело.

– Ты жила в доме с тремя другими женщинами. А это значит, что вламываться к тебе в дом слишком опасно. На работе телефон ты держала при себе. Если бы ты хоть раз оставила свою сумку без присмотра, я бы ее взял, но ты же… ты же с ней не расставалась.

– Так выходит, что это я виновата? – Кара вызывающе уперлась руками в бедра.

Она – самая маленькая из всех его знакомых женщин. Только его двоюродная бабушка Магдалина такого же роста. За те четыре месяца, что он ее не видел, она похудела, и теперь вид у нее просто кукольный. Но то ли от длинных огненных волос, то ли от свирепого взгляда зеленых глаз, внушительности ей было не занимать. Ясно, что с места ее не сдвинет даже танк.

Пепе подавил проклятие.

– Что сделано, то сделано. Я извинился, так что конец истории. Прошло четыре месяца. Предлагаю тебе забыть об этом и жить дальше.

С этими словами он отошел, направляясь к Луке и Грейс, чтобы попрощаться.