Опьяненная страстью

– Уверена.

Его верхняя губа изогнулась.

– Будь очень осторожна, Лена. Я в курсе того, как часто персонал прыгает из постели в постель. Ты уверена, что никакой другой мужчина не мог оказаться отцом?

– Уверена на сто процентов. Ты – единственный за последние шесть лет.

В его глазах промелькнуло что-то темное.

– Думаешь, я поверю, что я – единственный, с которым у тебя была близость за шесть лет?

– Это правда.

Константинос не сводил с нее холодного взгляда. Лена поняла, что он оценивает ее. Решает, верить или нет.

Лена содрогнулась. Сейчас ее судьба была в руках сурового грека.

Он сделал большой глоток кофе и поставил фарфоровую чашку на маленький столик.

– Если ты не врешь, тогда ответь… Если я отец твоего ребенка, то кто дал тебе право скрывать это от меня?

Глава 4

Удивленное лицо Лены не произвело на Константиноса никакого впечатления. Во всяком случае, оно вызвало у него отвращение. Он подсчитал – сейчас она на пятом месяце беременности. По крайней мере, три месяца она хранила от него тайну о том, что он станет отцом.

Неужели она рассчитывает, что он поверит, будто он единственный, с которым она была за шесть лет? Ведь именно она спровоцировала его на близость в ту ночь.

Он знал, когда принял предложение выпить кофе в ее номере, что совершает ошибку, но впервые в жизни не обратил внимания на предчувствия, слишком захваченный чарами обольстительной женщины.

Ее номер оказался уютным. Константинос сел на маленький диванчик у изножья кровати, Лена достала бутылку водки и две рюмки. Ее руки дрожали, когда она наливала им обоим по глотку. Лена села рядом, они выпили.

Она была так близко, что Константинос ощущал тепло ее тела, сердце громко билось, отдаваясь во всем теле. Опасность, навстречу которой он шел, громко звенела у него в голове.

– Мне пора, – сказал он. Но вместо того, чтобы отодвинуться от нее, повернулся к ней лицом и встретил задумчивый взгляд карих глаз.

– Уже? – вздохнула она.

При мягком освещении он впервые увидел, какая у нее красивая гладкая кожа. Его пальцы покалывало от желания коснуться ее лица, но Лена первой сделала это. Просто нежное прикосновение тыльной стороной пальца к подбородку. У него перехватило дыхание. Дрожь в теле усилилась. Константинос приблизился к ней. Пальцы Лены скользнули вниз по открытой части его шеи, оставляя огненный след на коже. В ее глазах было нескрываемое желание, но также намек на замешательство, будто она была смущена силой их влечения друг к другу и тем, что делали ее пальцы.

Когда их губы слились в поцелуе, все его опасения потонули в потоке жара…

Константинос резко моргнул и оборвал воспоминания. Поверить в то, что он был единственным мужчиной, которого Лена соблазнила или позволила соблазнить себя за те четыре года, что она здесь проработала, было бы глупо. После той ночи он не раз представлял, как она делит постель с другим. И этот другой прикасается к ней, вдыхает ее нежный, женственный аромат, пробует на вкус…

– Я задал тебе вопрос, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Если ты утверждаешь, что я отец ребенка, зачем скрыла это от меня?

Состояние Константиноса было столь велико, что его считали одним из богатейших греков. Верить тому, что Лена прожила шесть лет как заново рожденная девственница, было выше его сил, так же как и верить тому, что она не подумала, что сорвала джекпот, если была уверена, что он – отец ребенка. Зачать от него ребенка – то же самое, что выиграть в лотерею.

Разумеется, Лена ничем не выдала, что она заинтересована в его деньгах. В ее безмятежных карих глазах отражалось лишь желание, переборовшее смущение.

После предательства брата Константинос твердо решил, что никогда не женится и не заведет детей, а потому никогда не пренебрегал защитой. Но не в ту ночь…

– Все в порядке, – прошептала Лена, проводя языком по краю его уха. – Я принимаю таблетки.

Ненавидя трепет, охвативший его при воспоминании, Константинос прорычал:

– Ты сказала, что принимаешь таблетки!

– Я принимала, – ответила Лена, чуть ли не плача, и ее глаза снова наполнились слезами.

– Побереги слезы! – рявкнул он, злясь на обоих.

Как он мог быть настолько беспечным?!

Он схватился за голову и так сильно вцепился в волосы, что ощутил боль. Ему нужно было перестать думать о той ночи.

– Константинос, прости, – сказала Лена, обхватив руками растущий живот. – У тебя есть полное право сердиться на меня. Клянусь, я принимала таблетки, но для выравнивания цикла, а не для предохранения. Возможно, я пропустила пару дней… Тогда мне и в голову не пришло, что будут последствия.

Лена снова всхлипнула.

– Признаю, это полностью моя вина, и я очень, очень сожалею о том, что не сказала тебе сразу, как только сделала тест, но я была в ужасе от того, как ты отреагируешь. Я подумала, что лучше подождать, пока ребенок родится, ведь я знала, что ты захочешь сделать тест на отцовство, прежде чем признать ребенка своим. Словом, я поступила так, как, по моему мнению, лучше для меня и ребенка.

Константинос не скрывал негодования:

– Неужели ты рассчитывала, что сможешь скрыть от меня беременность до самых родов?!

Громкий стук в дверь прервал мучительный разговор.

Константинос открыл дверь, впустив порыв холодного воздуха, и занес свой багаж внутрь.

– Поверить не могу, что остаюсь в этом богом забытом месте, – недовольно пробормотал он, открывая чемодан. – Я уже мог бы лететь в Австралию. Магде пришлось перенести все встречи на неопределенный срок, пока я не разберусь с этим беспорядком.