Его любимая скрипачка

– На этом острове наши подданные с рождения уважают королевскую семью, – произнес он.

– Вы зарабатываете их уважение грубой силой? Или вы предпочитаете обычный шантаж?

– Пятьсот лет назад высокомерное отношение к члену королевской семьи Агона считалось изменой.

– Если бы этот закон был по-прежнему в силе, я уверена, число ваших подданных равнялось бы нулю.

– Этот закон был принят в сенате в благодарность моей семье за сохранение этого острова в безопасности. Но именно мои предки отменили его.

– Держу пари, ваши подданные праздновали отмену закона всю ночь.

– Не стоит недооценивать людей этого острова, дорогуша, – сказал он, начиная сердиться на ее легкомысленное отношение. – На Агоне нет диктатуры. Члены семьи Каллиакис остаются руководителями острова с согласия нашего народа. Наши люди будут отмечать юбилейную гала-вечеринку моего деда с таким же энтузиазмом, как если бы это была вечеринка их собственных дедов.

На ее бледных щеках выступил румянец, она сглотнула:

– Я не хотела оскорбить вашу семью, месье.

Он наклонил голову, принимая ее извинения:

– Но вы ее оскорбили.

– Разве? – Ее зеленые глаза сверкнули. – Я хотела оскорбить лично вас.

– Если бы дворцовое подземелье не превратили в туристический аттракцион, я бы бросил вас туда.

– И поэтому я рада, что оскорбила вас. Вы шантажом заставили меня приехать сюда, вы угрожаете моей карьере и карьере моих друзей, и вы заставили меня подписать контракт, согласно которому меня ждут штрафные санкции, если я не сыграю на вечеринке для вашего деда. Вы обещали немедленно распустить Национальный оркестр Парижа. Поэтому я буду с удовольствием пользоваться любой возможностью, чтобы оскорбить вас.

Он вытянул перед собой длинные ноги и провел пальцами по волосам:

– Вот мне интересно, почему женщина, которая боится выступать на публике, не боится проявлять ко мне неуважение. Я вас совсем не пугаю?

Через секунду она ответила:

– Ну, вы умеете запугивать.

– Это не ответ.

– Единственное, что меня пугает, это мысль о том, как я буду стоять на сцене во время гала-вечеринки, – солгала Амалия. Но она скорее будет стоять на сцене голой, чем признается, что боится Талоса.

– Тогда я предлагаю вам начать разучивание пьесы. – Он поднялся на ноги, выражение его лица стало непроницаемым. – Я зайду за вами в семь вечера, и вы поделитесь со мной своими впечатлениями о ней.

– А для чего вы за мной зайдете?

– Сегодня у вас первый сеанс преодоления страха перед сценой.

– Верно.

Она прикусила губу. Как ни странно, она догадывалась, что Талос привезет к ней армию психотерапевтов. Именно этим занималась ее мать, когда Амалия приезжала к ней после развода родителей. Колетт Бартез не желала, чтобы ее дочь фотографировали во время ее визитов к психоаналитику в клинику.

– Наденьте что-нибудь спортивное.

– Спортивное? – безучастно спросила она.

– Я отведу вас в свой спортклуб.

Она потерла рукой бровь.

– Я не понимаю. Зачем встречаться с психоаналитиком в спортклубе.

– Я не говорил о психоаналитике.

– Говорили.

– Нет, певчая птичка. Я сказал, что помогу вам преодолеть страх перед сценой.