Маргарита Бургундская

Буридан постучал трижды, как и было условлено.

* * *

Вернувшись в особняк Валуа, Жийона обнаружила Симона Маленгра в той комнате, которую он занимал рядом с покоями графа.

Симон Маленгр сидел за столом и с любопытством разглядывал некий пузырек, который держал очень осторожно – двумя пальцами.

– Ты весьма кстати, – бросил он, заметив Жийону, – а то уже собирался кого-нибудь послать за тобой, моя милая невеста, так как у меня есть для тебя кое-какие распоряжения от монсеньора.

Жийона вздрогнула и сдержала слова, которые уже готова была высказать.

– И что это за распоряжения? – спросила она.

Маленгр, не ответив, поднял зажатый между указательным и большим пальцами флакон и, насвистывая какой-то мотив, принялся изучать содержимое пузырька с еще большим вниманием. Затем он рассмеялся.

– Подумать только, – промолвил он наконец, – сколько времени, Жийона, ты гоняешься за богатством! Так вот: оно здесь, в этом флаконе!

И Маленгр продолжил смеяться на свой обычный манер, то есть, скривив рот и обнажив свои расшатанные зубы.

Жийона, насторожившись, ждала и думала: «Вскоре придет мой черед смеяться!»

– Видишь этот пузырек, моя дорогая возлюбленная? – продолжал Маленгр. – Так вот: я купил его на улице Сен-Мартен у торговца травами, который не единожды оказывал услуги как нам самим, так и нашему господину и повелителю.

– Так это яд? – холодно вопросила Жийона.

– Угадала, – сказал Маленгр с все той же дьявольской ухмылкой, которую мы описали чуть выше.

– И для кого?

– Вскоре узнаешь, мой милый друг. Есть сейчас в одной из темниц Тампля некая женщина… да ты ее знаешь – та самая, что находилась в Доме с привидениями на кладбище Невинных, та самая, за которой ты проследовала от Пре-о-Клер, и чей дом ты указала с присущей тебе услужливостью.

При воспоминании о сцене, на которую намекал Симон Маленгр, Жийона не смогла сдержать дрожь, бледное лицо ее налилось желчью.

– Ха-ха! – произнес Маленгр. – Вижу, ты затаила на меня обиду. И зря, Жийона: я поступил так ради нашего общего блага, раз уж мы собираемся пожениться, и доказательство тому – твое нынешнее положение, те почести, коими тебя осыпал монсеньор. Кстати, он просит тебя не только позаботиться о девчонке, но и…

– Убить старуху, – проговорила Жийона все тем же ледяным тоном.

– Ты самая умная из всех женщин, которых я знаю, – усмехнулся Маленгр. – В общем, бери этот прекрасный пузырек, отправляйся в Тампль, где тебе покажут нужную камеру, а там уж делай как знаешь. Ну, разве я был не прав, когда говорил, что твое богатство находится в этом флаконе?

Жийона задумалась, но лишь на мгновение: некий глухой, но настойчивый голос, прозвучавший где-то внутри нее, нашептывал, что уж теперь-то Симон Маленгр точно попался и никуда уж ему не деться. Его предложение прекрасно согласовывалось с ее планом, поэтому Жийона взяла флакон с улыбкой, которая ей самой казалась очень приятной, но которая в действительности была еще более безобразной, чем обычно, и сказала:

– Хорошо. Через два часа эта женщина будет мертва.

Сколь бы бесстрастным Маленгр ни был, но и он не смог удержаться от того, чтобы не вздрогнуть. Пару секунд он смотрел на женщину, столь холодно произнесшую эти слова, с восхищением, но в то же время и со страхом.

– Жийона, – сказал он наконец, – уверяю тебя, что несмотря на все наши распри, в итоге мы все же замечательно поладим.

– Да, – промолвила Жийона, – из нас получится довольно-таки отвратительная пара.

Маленгр потер пальцем нос, что было в нем признаком глубоких раздумий. Думал он следующее:

«Эта Жийона слишком умна для меня. Нужно от нее избавиться, и как можно скорее: если я ее не убью, то могу погибнуть от ее руки и сам. А так как погибать я не хочу, то я просто вынужден буду ее убить, и вряд ли хоть один доктор из Сорбонны не согласится с этим заключением».

Вслух же сказал:

– Вот увидишь, Жийона: все мои обещания сбудутся, и ты станешь богатой. Ты будешь купаться в золоте, его будет у тебя столько, что ты сможешь зарываться в него с головой… – Последние слова Маленгр произнес с мрачными интонациями. – Ты и сейчас уже, благодаря мне, являешься основным советником монсеньора. Но и это не все: я уже приступил к реализации нашего главного плана: я разговаривал с Ланселотом Бигорном у Кривоногого Ноэля, в кабачке на улице Тирваш, и вскоре увижусь с ним вновь. Этот Буридан, Жийона, – (Жийона вздрогнула, и сильнейшее любопытство заставило ее наклониться к этому ужасному человеку), – этот Буридан с помощью Ланселота Бигорна вполне сможет сойти за сына монсеньора де Валуа, и тогда…

Симон Маленгр медленно поднялся на ноги. Лицо его оживилось, в маленьких моргающих глазках воспылал огонь. Тихим, преисполненным алчности голосом он произнес:

– И тогда, Жийона, в твой сундук упадут не несколько жалких экю, а всё состояние Валуа, которое из его рук перейдет в твои… в твои… слышишь? Так как я не желаю ничего другого, как быть твоим слугой, твоим преданным супругом, – ведь ты же знаешь, что я люблю тебя.

Симон Маленгр снова сел.

Почти с минуту беспокойно и лихорадочно все сопоставляя, Жийона пыталась понять, искренен ли Маленгр, и, вероятно, зародись в ее душе хоть малейшее сомнение, увидь она возможность использовать этого человека в своих планах, она бы отказалась от своих кровожадных в отношении него помыслов. К несчастью для Маленгра, он счел нужным добавить к произнесенной им великолепной речи эти слова, которые такой женщине, как Жийона, говорить ни в коем случае не следовало:

– Ведь ты же знаешь, что я люблю тебя!

– Да, – сказала Жийона, – я знаю, что ты меня любишь, и как ты меня любишь, поэтому наше соглашение остается в силе, и, чтобы доказать тебе, что я тебе доверяю, Маленгр, я даже ослушаюсь ради тебя монсеньора. Пока я буду в Тампле, Миртиль не должна оставаться без наблюдения. Ты знаешь, что под страхом смерти я никому не должна говорить, в каком из помещений дома она содержится. Так вот: тебе я это открою.

Взяв оставленный Маленгром на столе пузырек с ядом, Жийона спрятала его под плащом и вышла из комнаты.

– Всё, теперь она у меня в руках! – пробормотал Маленгр себе под нос.

И он последовал за той, кого называл своей невестой.

– Она находится за той дверью, которой я коснусь мимоходом, – шепнула ему Жийона в коридоре. – Но запомни: если монсеньор узнает, что я указала тебе это место, меня уже ничто не спасет. Следуй за мной на расстоянии.

Жийона быстро зашагала вперед, спустилась по лестнице, пересекла двор, вошла в один из нежилых корпусов здания, поднялась на самый верх, прошла по коридору и на мгновение приостановилась перед одной из дверей, которой коснулась пальцем, а затем продолжила свой путь, спустилась с другого конца здания и направилась к небольшой дверце, что находилась позади комнат лучников.

Маленгр по-прежнему шел за ней. У дверцы Жийона остановилась, позволив ему нагнать ее.

– Запомнил дверь, до которой я дотронулась? – спросила она. – Малышка Миртиль – прямо за ней. А теперь слушай: сейчас я иду в Тампль, вернусь в полночь. Раз уж ты позаботился о моем будущем, Симон, будет справедливо, если я позабочусь о твоем. Есть у меня одна мыслишка, да такая, что если дело выгорит, тебе никогда не придется бегать за теми несколькими жалкими экю, о которых ты только что говорил.

– И что это за мыслишка? – спросил Симон, сказав себе, что, если есть возможность, перед тем, как убить Жийону, вытянуть из нее хоть что-нибудь, такой шанс упускать нельзя.

– Узнаешь, когда вернусь из Тампля, – промолвила Жийона.

– То есть в полночь?

– Да, в полночь. Будь здесь, у этой двери, я постучу трижды, ты откроешь, и, так как место это пустынное, никем не посещаемое, мы сможем объясниться, не опасаясь того, что нас могут подслушать.

И Жийона быстро удалилась.

Маленгр запер дверцу и, застыв на месте, погрузился в глубокие размышления.

– В полночь? Здесь? – пробормотал он наконец. – Что ж, приду. И что такого она хочет мне сказать?.. Ладно, поживем – увидим.

* * *