Капитан

Невзирая на разбитое сердце, надо было бежать в Лувр, прорваться к Людовику, успеть крикнуть: «Сир, не пейте ничего этой ночью!» Во что бы то ни стало нужно спасти несчастного мальчика от уготованной ему страшной смерти!

«Куда подевался Коголен? – негодовал шевалье. – Где лошади? Где Фан-Лэр, который домчит меня в Лувр за две минуты?!»

Капестан метался по улице взад-вперед, не переставая изрыгать проклятия и ругательства. Он то и дело свистел, подзывая своего оруженосца, но Коголен не откликался! Коголена и след простыл! Убедившись в этом и испустив на всякий случай последний отчаянный вопль, шевалье бросился бежать на своих двоих: вдали, на колокольне Сен-Жермен-л'Озеруа, пробило два часа.

Капестан вихрем промчался по Новому мосту и свернул влево, на набережную Эколь. Не сбавляя скорости, он понесся дальше и наконец достиг старого королевского дворца. Задыхаясь, шевалье остановился у ворот, охраняемых двумя стражниками, которые туг же скрестили перед юношей свои пики.

– Господа! – воскликнул, обращаясь к ним, Капестан, – случится страшное несчастье, если я не поговорю немедленно с господином де Витри.

– Офицер! К вам пришли! – гаркнул один из стражников.

На другой стороне рва замелькал свет фонаря, и чей-то голос прокричал в ответ:

– Пропустите!

Капестан пробежал через мост и оказался под сводами дворца.

– Сюда! – распорядился встретивший его чело век, кивнув на правую дверь.

Капестан повиновался и очутился в обширном караульном помещении, в глубине которого он сразу же заметил еще одну – застекленную – дверь, выходившую во внутренний двор замка, где человек двадцать швейцарцев, несших в эту ночь караульную службу, спокойно посиживали на табуретах. Сержант, их начальник, говоривший с сильным немецким акцентом, спросил шевалье:

– Что случилось? Зачем вы явились сюда?

– Мне надо немедленно встретиться с капитаном гвардейцев, – взволнованно воскликнул молодой человек. – Речь идет о жизни одной высокопоставленной особы, имя которой я не хочу называть. Поторопитесь! Быстро пошлите за капитаном, или проводите меня к нему.

– Это так спешно, сударь? – удивился сержант. – Осторожнее, краска!.. Значит, вы утверждаете, что дело весьма серьезное?

– Я уже битый час твержу вам об этом, – начал терять терпение Капестан.

– Значит, вы говорите – осторожнее, краска! – значит, вы говорите, что дело это срочное? – устремил на юношу задумчивый взгляд сержант.

Капестан раздраженно пожал плечами и шагнул к застекленной двери. Он заметил одного из стражников, неспешной походкой направившегося к правому крылу здания.

– Как бы не опоздать! – чуть не плача от бессилия, воскликнул шевалье и спросил у сержанта: – Где живет капитан?

– Видите два освещенных окна справа от вас? Вот там. А позади его квартиры располагаются покои Его Величества. Сударь, отойдите от двери, посторонним запрещено к ней приближаться. Стойте здесь!.. Осторожнее, краска!

– А долго ли мне придется ждать? – обеспокоенно осведомился Капестан.

– Нет, сударь, – степенно ответил сержант. – Десять минут потребуется, чтобы добраться до капитана, пятнадцать – чтобы разбудить его и растолковать, что речь идет о жизни и смерти, ну и эдак через полчасика он пришлет кого-нибудь сюда, чтобы хорошенько вас порасспросить…

– В таком случае мне придется бежать к нему без вашего дозволения, – решительно заявил шевалье.

– Эй, сударь! – возмутился сержант. – Вы что, рехнулись?! Стража, сюда!

Капестан хотел было выхватить шпагу, но тут же вспомнил, что ее обломки валяются в подземелье особняка герцога Ангулемского. Тогда шевалье просто бросился на сержанта, схватил его за горло и с диким криком принялся трясти, как тряпичную куклу.

– Ты что, вздумал издеваться надо мной, негодяй? – орал юноша. – Немедленно пропусти меня во дворец – или я сверну тебе шею!

– Эй, стража! Убивают! – хрипел сержант. – Сюда! Быстрее!.. Осторожно, краска!

В мгновение ока Капестан был окружен дюжиной разъяренных швейцарцев гигантского роста. Над головой шевалье взметнулось два десятка здоровенных кулаков, готовых обрушиться на его голову, однако этого не произошло. В стане врага внезапно начался жуткий переполох, воздух огласился французскими, немецкими и Бог знает еще какими проклятиями, которые неудержимым потоком лились из двенадцати луженых глоток. Противник отступал по всей линии фронта, злобные вопли, испускаемые швейцарцами, перемежались победными кличами Капестана и его громким хохотом.

Что же обратило в бегство неустрашимых гвардейцев? Краска! Та самая краска, за которой столь бдительно следил сержант, наконец-то сыграла свою роль! В королевском дворце в это время делали ремонт, и маляры по вечерам сносили бадьи с краской в караульное помещение. В пылу сражения Капестан ненароком опрокинул одну такую бадью, а когда увидел растекавшуюся по полу краску, юношу осенила блестящая идея, которую он незамедлительно воплотил в жизнь. С молниеносной быстротой шевалье схватил две огромные малярные кисти и, размахивая обеими руками, принялся усердно раскрашивать лица швейцарцев. Краска стекала по щекам бравых вояк, капала с носов, забивала рты, залепляла глаза, пятнала роскошные мундиры… Швейцарская гвардия отступала спешно и беспорядочно, отважные солдаты бежали, словно крысы с тонущего корабля…

Главное – спасти мундир. Уберечь перевязь. Умереть, но не дать пятну обезобразить камзол. Швейцарцы, хладнокровно шедшие на стальные клинки, разбегались от малярной кисти. Все же в общей неразберихе им удалось заметить, что мимо них пронеслась какая-то тень. Это шевалье, грозно размахивая кистями, ринулся во двор, устремившись к освещенным окнам. Разъяренные стражники кинулись в погоню за мятежником…

Тотчас же по Лувру громовым раскатом разнесся сигнал тревоги. На всех постах караульные схватились за оружие.

Капестан пересек двор и нырнул под своды замка, намереваясь прорываться к лестнице. Весь Лувр был уже на ногах. Наверху распахнулась та самая дверь, к которой хотел пробиться шевалье. Он ринулся к освещенному прямоугольнику, крепко сжимая в руках малярные кисти.

– Пропустите! – вопил Капестан на бегу. – Я должен немедленно видеть капитана де Витри!

– Это я! – прогремел с верхних ступенек человек, еще не пришедший в себя от изумления.

– Медон! – умоляюще крикнул ему шевалье.

Это слово было паролем, услышав который, караульные обязаны были пропустить посетителя к королю в любое время дня и ночи. Тем не менее Витри колебался. Капестан не стал ждать, когда же капитан гвардейцев примет наконец какое-нибудь решение, и вдохновенно взмахнул кистями. Бац! Бац! Бац! Витри буйно зазеленел! Меткий удар туда! Смелый мазок сюда! Безумцу удалось проскочить мимо отпрянувшего капитана – и вот юноша уже в апартаментах Людовика XIII. Дверь! Сейчас шевалье распахнет ее… Могучим движением он отбросил в стороны двух гвардейцев, мазнув их для острастки по лицам, и одним прыжком оказался у самого изголовья королевского ложа. Оглядевшись, Капестан схватил амфору и разбил ее вдребезги, с размаху выплеснул содержимое золотого кубка на паркет и навзничь бросился на ковер. Тут шевалье перевел дух и радостно улыбнулся, воскликнув:

– Еще не выпил! Черт возьми, я все-таки успел!

И обессиленный Капестан, широко улыбаясь, закрыл глаза.

Да, Людовик ХШ так и не пригубил смертоносного зелья. Переполох, поднявшийся в Лувре, остановил его руку, которая уже тянулась к кубку. Услышав непонятный шум, юный король схватился за шпагу. Через минуту дверь опочивальни распахнулась, словно от порыва ураганного ветра. Король вскинул шпагу, но тут же опустил ее: он узнал Капестана.

Лицо Людовика, наблюдавшего за тем, как шевалье разбивает амфору и выливает содержимое кубка на пол, покрылось смертельной бледностью: он догадался обо всем!

А за маленькой, искусно замаскированной дверью отравительница, едва не задохнувшись от бешенства, пыталась понять, что же произошло. Король спасен! Но кем?! Надо узнать это любой ценой. Женщина затаилась в своем укрытии, снова обратившись в слух.

Бледный и обессиленный шевалье все еще лежал на ковре. Вокруг молодого человека толпилось множество людей, примчавшихся вслед за ним в королевскую опочивальню. Теперь она была битком набита стражниками, офицерами, слугами – и всем им не терпелось наброситься на Капестана.

– Не трогайте его! – закричал король. – Смерть тому, кто прикоснется к этому человеку!

В комнате воцарилась напряженная тишина. Людовик мрачно посмотрел на разбитую амфору, на распростертого у кровати шевалье, затем скользнул глазами по толпе, заполнившей комнату. При взгляде на преследователей Капестана губы Людовика, не привыкшие улыбаться, дрогнули… Король усмехался все явственнее, пока наконец не разразился неудержимым хохотом.

– Ха, ха, ха! – захлебывался от смеха Людовик. – Что за носы – красный, зеленый, голубой! А вон тот пожелтел, как лимон! А у этого фиолетовая борода! Ну и потеха!

Король хохотал, бросившись в кресло, а за маленькой дверью исходила злобой коварная отравительница…

Гомерический хохот, от которого тряслись стекла, в конце концов вернул Капестана к жизни. Шевалье открыл глаза и увидел намазанные до ушей рты, пестрые лица, запятнанные краской костюмы. Приподнявшись на локте, Капестан в изумлении уставился на собравшихся вокруг него людей.

– Вы свободны, господа, – объявил король. – Всем вам надо хорошенько умыться.

Перестав смеяться, Людовик жестом приказал присутствующим удалиться. Вскоре комната опустела. Людовик и Капестан остались одни. Лицо юного короля снова омрачилось. Накинув на плечи плащ, он принялся медленно расхаживать по опочивальне. Капестан ждал.

– Шевалье де Капестан, садитесь вот в это кресло, – промолвил наконец Людовик, ласково взглянув на молодого человека.

– Шевалье де Капестан! – прошептала отравительница, стараясь как следует запомнить это имя.