Капитан

– Давайте баш на баш, мэтр Люро: я отсчитываю вам десять экю, а вы оставляете меня здесь. Согласны?

Люро был согласен. Он сгреб экю Коголена и милостиво разрешил оруженосцу пожить в пустой гостинице.

Теперь оставалось спровадить чужака, рассевшегося в большом зале. Незнакомец, судя по всему, был из благородных – при шпаге и в роскошном наряде. Стащив с головы шляпу, Люро не без робости приблизился к посетителю.

– Сударь, – учтиво произнес трактирщик, – я собираюсь запереть дом и уйти. Что вам угодно?

– Кому принадлежит эта лачуга? – полюбопытствовал незнакомец.

– Мне и принадлежит, кому же еще! – ответствовал Люро.

Еще раз окинув взглядом помещение, незнакомец подумал:

«Пустая запертая гостиница… Улица безлюдна, зданий по соседству нет… Большой зал в глубине дома, с дороги не просматривается… Кажется, это то, что нужно принцу. Никто не заподозрит, что мы собираемся здесь, даже, – тут губы мужчины искривились в ехидной улыбке, – даже герцог Ангулемский! Конде должен, наконец, решиться, черт возьми! Хватит медлить! Бурбон против Бурбона! Что же касается Карла Ангулемского, то теперь, когда он сделал всю грязную работу, от него можно избавиться. А Гиз…»

Размышления незнакомца были прерваны словами мэтра Люро:

– Сударь, я вынужден повторить вам, что лачуга моя закрывается. Не соблаговолите ли вы покинуть помещение?

– Скажите-ка, старина, какой доход будет вам теперь приносить этот домишко? – небрежно спросил посетитель.

– Никакого, сударь! – удрученно вздохнул Люро. – Строеньице-то, что и говорить, неказистое… Никто не захочет его снять…

– Так и быть, я арендую твою развалюху, если ты не против, – заявил незнакомец.

При слове «развалюха» владелец «Генриха Великого» вскинулся, точно петух, но тотчас же согнулся в почтительнейшем поклоне: дерзкий дворянин вынул из кармана объемистый кошелек: мэтр Люро быстро скользнул по мешочку опытным взглядом и оценил содержимое кошелька весьма высоко.

– Пятьдесят пистолей, – проговорил незнакомец. – За шесть месяцев. Здесь вдвое больше годовой платы за твою конуру.

– Идет! – вскричал обрадованный Люро, схватив кошелек. – Сейчас я составлю акт!

– Акта не надо, – поморщился незнакомец. – Давай ключи и немедленно убирайся прочь!

– Ах! Монсеньор, не заставляйте меня плакать! – заскулил трактирщик.

Он и вправду отер рукой увлажнившиеся глаза, что не помешало ему тотчас выполнить приказание вспыльчивого господина. Мэтр Люро, прихватив жену, поспешно покинул свои владения… Но не прошел он и пятидесяти шагов, как внезапно вспомнил, что в гостинице, которую он целиком сдал незнакомому дворянину, остался Коголен, тоже заплативший вперед за пустую комнату. Люро решил было вернуться обратно и выставить Коголена, но опасаясь, что суровый сеньор спустит с него, нерадивого хозяина, шкуру, махнул на все рукой и продолжил свой путь.

А оставшийся в гостинице дворянин, убежденный, что в доме никого нет, забросил связку ключей в угол, вынув из нее только один – от наружной двери; эту дверь нарядный господин старательно запер и зашагал прочь. Люро перед уходом позакрывал ставни на окнах, и гостиница выглядела теперь заброшенной и необитаемой. И тем не менее в ней был один обитатель – Коголен; притаившись на верхней ступеньке лестницы, он присутствовал при сделке, которую незнакомый дворянин заключил с мэтром Люро. Сперва оруженосец, не на шутку расстроившись, проклинал нового соседа на чем свет стоит, но, поразмыслив хорошенько, решил, что господин столь важного вида вряд ли станет жить в такой никудышней гостинице; незнакомец наверняка снял ее, чтобы устроить склад какой-нибудь контрабанды. Эта мысль успокоила Коголена, и он отправился в свою клетушку.

Наступила ночь. Коголен, прикинув, что хозяину самое время вернуться, спустился по наружной лестнице во двор, вышел через ворота и принялся расхаживать по дороге. Оруженосец уже начал опасаться, что шевалье не появится этой ночью, но тут различил в темноте его силуэт.

Бросившись к хозяину, Коголен поведал ему о печальной судьбе «Генриха Великого».

– Ничего страшного, – успокоил слугу шевалье, – седлай лошадей, и мы поищем более достойное жилье. Можно остановиться в «Золотой ветви», что около Лувра, скоро мне наверняка придется часто заглядывать во дворец к королю. К тому же мы теперь богаты, у нас в кошельке сто восемьдесят пистолей.

– Нет, – возразил Коголен, – эту ночь лучше провести на старом месте. Тут спокойнее… Из сена и соломы я устроил на чердаке такую спальню, какой вы нигде не найдете. Ого! – внезапно вздрогнул слуга. – Неужели за нами следят? Там кто-то есть!

– Где? – спросил шевалье, хватаясь за шпагу.

– Вон там! – прошептал оруженосец. – Скользнула какая-то тень! Берегитесь!

Капестан посмотрел в указанном направлении и тоже явственно различил во тьме какую-то фигуру. Он бросился во мрак, но никого не обнаружил. Кто бы ни прятался в ночи – человек, зверь или призрак – он бесследно исчез.

– Ба! – воскликнул Капестан. – Похоже, мы спугнули какого-то заплутавшего голодного бедолагу!

И шевалье со слугой пошли к воротам. Когда шаги двух мужчин затихли, из темноты на дорогу выбрался человек, только что лежавший ничком на обочине; он облегченно вздохнул.

«Уф! Я думал, пришел мой последний час! Дальше идти не стоит, он возвращается в гостиницу, это ясно. Но что он делал в доме Мари Туше? И как туда проник? Ладно, скоро узнаем, этой ночью его собираются арестовать люди Кончини. Во всяком случае, надо немедленно доложить обо всем Ришелье.»

И Лаффема удалился.

У шевалье де Капестана не было на свете никого, кроме Коголена; тот значил для юноши куда больше, чем просто преданный слуга. В этот вечер молодому человеку непременно надо было рассказать кому-нибудь о своем счастье, и он изливал душу Коголену. Капестан говорил, Коголен слушал. Шевалье уже собрался в деталях расписать свои планы на будущее, как вдруг раздался громкий храп, прояснивший причину загадочного молчания единственного слушателя. Капестан не стал обижаться, а хорошенько встряхнул своего нерадивого конфидента.

– Коголен! – строго произнес шевалье. – Или ты будешь слушать, или я вышвырну тебя в окошко прямо на дорогу!

– Что вы, сударь! Я ловлю каждое ваше слово! – заверил хозяина сразу же проснувшийся Коголен.

– Ты не ловишь, а испускаешь, и не слова, а звуки. И звуки эти называются храпом! – обличительным тоном заявил юноша.

Тут внимание шевалье привлек подозрительный шум. Перед дверью гостиницы кто-то остановился… Коголен тоже вскочил на ноги. Они приблизились к чердачному оконцу и в свете фонаря, который держал в руках топтавшийся внизу мужчина, увидели большую, прикрытую холстиной повозку; вокруг нее суетилось несколько человек. Вскоре эти люди начали сгружать поклажу на землю.

– Побыстрее! – подгонял их мужчина с фонарем.

– Надо же! – пробурчал Коголен. – Так я и думал. Тот самый сеньор, который снял гостиницу!

– Какой сеньор? – удивился Капестан. Коголен рассказал о последней сделке мэтра Люро.

– Я полагаю, – добавил оруженосец, – что этот сеньор хочет устроить тут склад контрабанды. Поглядите-ка, они уже перетаскивают в большой зал свое добро.

И правда, ночные труженики усердно сбрасывали с повозки и переносили в дом какие-то тюки. Через двадцать минут дело было сделано и руководивший операцией человек запер дверь гостиницы. Вскоре послышался шум отъезжавшей повозки, гулко подпрыгивавшей на ухабах, хотя Капестан успел заметить, что колеса ее были заботливо обернуты соломой.

– Пошли полюбуемся на контрабанду, – предложил шевалье.

Они спустились по лестнице. Уже начинало светать, но большой зал все еще был погружен во тьму. Коголен зажег фонарь. Прислонившись к стене, в зале выстроились в ряд пятьдесят аркебуз и пятьдесят пик; на древке каждой пики висел солидный кинжал, а к аркебузам были привязаны пистолеты.

– Вот это да! – изумился Капестан. – Контрабандное оружие!

На расстеленном в углу полотне лежала груда одежды, похожей на обмундирование королевской гвардии. Капестан протянул руку и наугад выхватил из кучи первую попавшуюся вещь – это оказалась кожаная кираса, которую носили поверх колета.

– Кто-то готовится к уличным боям! – шевалье даже побледнел.

На груди и на спине кирасы была вышита буква Л – инициал Людовика XIII – увенчанная короной и обрамленная лаврами.

– Королевский вензель! – прошептал шевалье. Капестан пересчитал костюмы, затем пики и аркебузы.

– Пятьдесят! Здесь могут экипироваться пятьдесят гвардейцев!

Шевалье принялся взволнованно расхаживать по залу. Иногда он что-то бормотал. Глаза его сверкали. Наконец юноша воскликнул: