Капитан

– Так, Лантерн, объясни мне, зачем сюда приезжала эта карета, кто этот человек и почему ты кричишь? – спросил мужчина, не выпуская из рук Лаффема.

– Только что похитили госпожу маркизу! – снова взвыл лакей.

Анри де Сен-Мар испустил яростный крик. Экипаж уже исчез из вида. Сен-Мар подумал и решил, что единственный шанс отыскать Марион – это допросить человека, которого он задержал.

– Ты был там? – проревел маркиз.

– Нет, – прохрипел шпион. – Я просто проходил мимо и услышал шум…

– Ты был там! – дрожа от ярости, повторил Сен-Мар. – Если не сознаешься, тебе конец!

И маркиз выхватил кинжал.

– Не убивайте меня! – взмолился перетрусивший Лаффема. – Я все вам расскажу…

Сен-Мар наконец опустил руку, сжимавшую горло шпиона, и убрал кинжал. Лаффема прокашлялся, отдышался и заявил:

– Мадемуазель Марион Делорм не сделают ничего плохого.

– Кто приказал ее похитить? – вскричал маркиз, бешено сверкая глазами. – Куда ее отвезли? Говори!

Молодого человека душила ярость. Лаффема подумал: «Если я сознаюсь, меня убьет Ришелье. Если нет, то меня прикончит Сен-Мар. Ох, ну и влип же я!»

– Решайся! – прогремел маркиз.

Он приставил кинжал к груди Лаффема. Но шпион вдруг мрачно улыбнулся.

– Я ничего не могу вам сказать, – произнес он.

– Хорошо! Сейчас ты умрешь, собака! – прорычал Сен-Мар.

– Но я могу провести вас в тот дом, где находится Марион Делорм, – предложил Лаффема.

– Если ты сделаешь это, то я осыплю тебя золотом, понимаешь? – вскричал маркиз.

– Золотом? Почему бы и нет? – усмехнулся шпион. – Идемте, – решительно сказал он Сен-Мару.

И они отправились в путь. Сен-Мар дрожал, как в лихорадке. Время от времени он судорожно сжимал руку Лаффема. Наконец они остановились перед старым особняком.

– Здесь! – заявил Лаффема.

– Идем! – ответил маркиз.

Шпион особым образом повернул дверной молоток, и дверь открылась. Они вошли в переднюю.

– Где мы? – спросил Сен-Мар.

– У епископа Люсонского, – откликнулся Лаффема.

Маркиз скрипел зубами.

– Ришелье! – Сен-Мар злобно расхохотался. – Как же я раньше не догадался! Проводи меня к своему хозяину. Быстро!

– Хорошо, – кивнул Лаффема. – Сейчас монсеньор вас примет.

И шпион распахнул перед маркизом какую-то дверь. Но не успел Сен-Мар войти в комнату, как услышал, что дверь за его спиной захлопнулась. Молодой человек стремительно обернулся. Лаффема в комнате не было! Маркиз колотил в дверь, пока не разбил руки в кровь. Затем он принялся кричать, но скоро понял, что никто его не услышит, убежать отсюда было невозможно: Сен-Мар не обнаружил в комнате ни одного окна, зато увидел, что дубовая дверь окована железом. Несчастный пришел в отчаянье. Он плакал, умолял, рычал от бессильной ярости. Наконец, весь окровавленный, маркиз потерял сознание…

На следующий день, в два часа пополудни Лаффема покинул особняк на набережной Огюстен – тюрьму Марион Делорм и Сен-Мара. До этого у шпиона состоялся долгий разговор с хозяином.

«Ну, что ж, сегодня ночью я нанес двойной удар, – думал Лаффема, шагая по улице. – Теперь монсеньор у меня в руках. Остается Гиз: теперь тебе придется следить еще и за ним, мой маленький Лаффема. Схватить герцога будет нетрудно: повод всегда найдется… И если мне удастся привести Гиза на виселицу или, по крайней мере, в Бастилию, я пойду дальше. Кончини? В сущности, этот Кончини глупец, и я…»

В этот момент он почувствовал, что кто-то дотронулся до его плеча. Лаффема обернулся и увидел Ринальдо, которого сопровождали трое или четверо стражников.

– Сударь, я должен препроводить вас в замечательное место, – с любезной улыбкой заявил Ринальдо. – Обстановка там такая, что ей не погнушается даже принц, а кормить вас будут, как епископа. Вы узнаете королевскую печать?

И Ринальдо сунул под нос шпиону документ с печатью короля. Это был приказ об аресте Лаффема!

– Вам велено схватить меня? – пролепетал слуга Ришелье. – Куда вы собираетесь меня отвести?

– В Бастилию, дорогой мой, – усмехнулся Ринальдо. – Как принца де Конде!

И через час Лаффема был в камере…

Этим утром епископ Люсонский долго совещался с таинственным монахом-капуцином, которого иногда принимал у себя. Епископ звал своего гостя отцом Жозефом. После ухода монаха Ришелье долго пребывал в задумчивости.

«Итак, – размышлял он, – Лаффема посадили в Бастилию. Неужели Кончини перестал мне доверять? Значит, это начало войны?»

Несколько минут Ришелье медленно прогуливался по залу. Затем епископ надел перчатки, прикрепил к поясу шпагу и уверенным шагом вошел в комнату, где было лишь одно окно – слуховое. В эту комнату вчера поместили Марион Делорм. Красавица казалась немного бледнее, чем обычно, и все же она улыбалась.

«Как я устал от этой улыбки!» – подумал Ришелье.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. В глазах Ришелье полыхала любовь, смешанная с презрением.

– Позавчера я предложил вам миллион, – без всяких вступлений начал епископ. – Кроме этого, особняк в Париже и загородный дом. Я обещал подарить вам любые драгоценности, какие вы только пожелаете…

Марион расхохоталась.

– Да! – воскликнул Ришелье. – Именно таким и был ваш ответ.

– Простите меня, господин епископ, – ответила женщина, по-прежнему смеясь, – но вы выражаетесь, как нотариус. Это не объяснение в любви, а опись имущества!

Ришелье побагровел. Он чувствовал себя униженным.

– Может быть, вы соизволите присесть, монсеньер? – нежно спросила Марион. – Нет? Ну, что же! В таком случае позвольте мне сидеть перед моим пастырем!

– Вчера, – продолжил Ришелье, – я предупредил вас, что вам предъявят обвинение в государственной измене. Вы участвовали в заговоре, и все доказательства собраны…

Марион снова залилась звонким смехом.