Стояние в вере

«Малый Собор Епископов поставил… организовать управление на соборных основаниях в осуществлении догмата: «Верую во едину, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь»[20 - Объяснительная записка к посланию от 12.05. 1927 г. Малого Собора Епископов, с. 3.]. И далее: «ВВЦСовет поставил провести принцип соборности через всю церковную жизнь, через правильную организацию Синода и Совета, епархиальных собраний и советов: епархиальных, викариальных, благочиннических и приходских».

Из этих текстов видно, что соборность понималась ими как такое церковное управление, которое сосредоточено не в одном лице, а в группе, или соборе епископов. Но такое понимание слишком узко, слишком ограниченно.

Истинное понятие соборности оставили нам отцы Никейского Собора. В их трактовке соборность – это не просто вселенскость, или всемирность Христовой Церкви, но, главным образом, «данная ей (Церкви – прим. авт.) Духом Истины чрез свв. Апостолов Божественная, спасительная Истина, которая предназначена Христом лечь в основу Церкви и, как полная благодатной жизни, не только распространяться в мире, но и соединять через себя мир во Христе для вечной жизни».

Таким образом, «в единой, Святой, Соборной, Апостольской Церкви соборным началом, или соборностью, является Слово Божие, Богооткровенная Истина»; и на вопрос: какая Церковь соборная? – возможен только один ответ: «Та, которая, будучи основана на Богооткровенной Истине, единственно спасающей, полной благодати, всегда неизменно пребывает и пребудет в Ней. Она есть подлинно Соборная, во всяком смысле Церковь кафолическая. Отступления от Богооткровенной Истины лишают Церковь спасительности, и потому соборности и кафоличности».

Внешним выражением соборности или, как говорит митр. Елевферий (Богоявленский), «соборной» оградой, являются Вселенские Соборы и их канонические постановления. Но та соборность, восстановления которой жаждал ВВЦС, ничего общего со Вселенской соборностью не имела и никоим образом исходить из нее не могла.

В административном отношении соборность предполагает строгое соответствие канонам Православия. Это ясно выражено в 34-м апостольском правиле, и отступление от него ведет к отступлению от соборности, о чем свидетельствуют 14 и 15 правила Двукратного Собора:

«Аще который епископ, поставляя предлогом вину своего митрополита (областного), прежде соборного рассмотрения, отступит от общения с ним и не будет возносить имя его, по обычаю, в Божественном тайнодействии: о таковом святой Собор определил: да будет низложен, аще токмо обличен будет, яко отступил от своего митрополита и сотворил раскол. Ибо каждый должен ведати свою меру: и ниже пресвитер да не пренебрегает своего епископа, ниже епископ своего митрополита»(14 правило).

«Что определено о пресвитерах и епископах и митрополитах, то самое, и наипаче, приличествует патриархам. Посему, аще который пресвитер, или епископ, или митрополит дерзнет отступити от общения с своим патриархом, и не будет возносити имя его, по определенному и установленному чину, в Божественном тайнодействии, но прежде соборного оглашения и совершенного осуждения его, учинит раскол; таковому святый Собор определил быти совершенно чужду всякого священства, аще токмо обличен будет в своем беззаконии. Впрочем сие определение и утверждено о тех, кто под предлогом обвинений отступают от своих предстоятелей, и творят расколы, и расторгают единство Церкви…» (15 правило).

«Отсюда всякий Собор, – делает вывод митр. Елевферий, – будет ли он состоять из одних канонических иерархов, или будет восполнен представителями от низшего клира и мирян, чтобы быть в своем существе и действиях каноничным, церковно-соборным, должен иметь на то и другое санкцию Высшей Церковной Власти, установленной и действующей «соборне» (Ант. 19, 20). Без санкции же Высшей Церковной Власти, если бы собор состоял из сотни иерархов, а каноническая Высшая Власть осталась с десятками верных ей, верных «соборности», он был бы бесчинным, а последняя осталась бы соборною».

Коллегиальное управление, навязываемое григорианами высшему епископату, в самом своем основании имело антиканоническое направление. Оно не санкционировалась высшей церковной властью и вело к прямому нарушению соборности, возрожденной Русской Поместной Церковью на Соборе 1917–1918 годов, который на смену синодальному управлению учредил управление централизованное, в лице восстановленного патриаршества, и Патриарх, в силу данного ему права, и являлся носителем церковной соборности, что признавалось самим ВВЦС.[21 - Объяснительная записка к посланию от 12.05. 1927 г. Малого Собора Епископов, с. 5]

После смерти Патриарха Тихона законным охранителем соборности стали сначала митр. Петр, а затем митр. Сергий. Посему «коллегиальное» управление, которое григориане ассоциировали с соборным, ни в коей мере не соответствовало воле Поместного Собора, с таким трудом восстановившего патриаршество.

Второй задачей, как мы помним, ВВЦС поставил сохранение Православия, догматов и канонических определений Вселенских и Поместных Соборов. Задача, несомненно, благородная, но для Малого Совета Епископов принципиально неосуществимая. И вполне понятно, почему. Во-первых, григориане начали свою деятельность с нарушения правил Вселенских Соборов, которые они намеревались охранять, а во-вторых, сущность Православия вытекает из понятия соборности. Но если ВВЦС исказил понятие соборности в самом корне ее, то говорить о сохранении Православия просто не приходится.

Достижение мирных взаимоотношений с государством, намеченное григорианами как третья задача, тоже лишено всякого смысла. ВВЦС, хотя и был образован из епископов, тем не менее, вовсе не являлся выразителем чаяний всей Русской Церкви, это было лишь самочинное общество, лишенное канонического достоинства. Ставить же вопрос о легализации Церкви от лица организации, которая таковою (Церковью) не является, – абсурд. Такое действие может означать лишь попытку юридического оформления раскола.

3. Противостояние

Закончив совещание, григорианские епископы приступили к легализации своего «Совета». Уже на следующий день все постановления об организации ВВЦС и списки епископов, участвовавших в совещании, были вместе с ходатайством (интересно, что ходатайство было подано только от девяти человек – Епископ Иоанникий (Соколовский) почему-то не был включен в список) переданы на утверждение гражданской власти. А второго января (какая несказанная отзывчивость и оперативность!) им была выдана справка, предоставлявшая «Совету» юридическое право приступить к своей деятельности.

Все, что творилось в стенах Донского монастыря, не могло утаиться от Заместителя Патриаршего Местоблюстителя. О деяниях архиеп. Григория он узнал прежде всего из газеты «Известия ЦИК» от 7 января 1926 года. Недоумевая о случившемся, он обратился к Екатеринбургскому иерарху с письмом и попросил ответить на следующие вопросы:

«1. Соответствует ли напечатанное в «Известиях» действительности, в частности, вошли ли в состав Совета и продолжают ли в нем оставаться вышеуказанные преосвященные.

2. Имеете ли Вы и сочувствующие Вам образовать некоторую особую религиозную группу, отдельную от нашей Православной Церкви… или же такого отмежевания от Православной Церкви Вами не предполагается.

3. Если же последнее, то в какие отношения предполагаете Вы стать к законной, по церковным понятиям, Православно-Русской иерархии, временно, впредь до возвращения Митрополита к обязанностям Патриаршего Местоблюстителя, возглавляемой мною (в силу распоряжения Местоблюстителя от 6/ХП-25 г.), т. е. предполагаете ли Вы действовать совершенно независимо от нашей иерархии и помимо ее, или же общения с нею Вы прерывать не намерены.

4. Если общения с нашей иерархией Вы прерывать не намерены, то какими каноническими основаниями Вы оправдываете свое начинание и какой канонически бесспорный источник Ваших полномочий Вы можете указать, – чтобы… Православная Русская Иерархия могла сохранить с Вами общение, а верные чада св. нашей Церкви могли бы безопасно за Вами последовать»[22 - Письмо митр. Сергия к архиеп. Григорию от 1(14).01.1926 г.].

Архиеп. Григорий пояснил в ответном письме, что напечатанное в «Известиях» соответствует действительности, что никакой особой религиозной группы, отдельной от Православной Церкви, члены Малого Совета Епископов не создают, но митрополита Сергия Заместителем Патриаршего Местоблюстителя не признают, поскольку он получил власть по единоличному письму. Начинание же свое архиепископ оправдывал тем, что де «попечение о Церкви Божией, по слову Божию и по св. преданию церковному лежит вообще на всех и на каждом в отдельности епископе». В этом же письме архиеп. Григорий просил митр. Сергия присоединиться к ВВЦС[23 - Письмо архиеп. Григория к митр. Сергию от 9(22).01.1926 г.].

Не ограничившись письменным ответом, возглавитель раскола направил в Нижний Новгород еп. Дамиана – будто бы уточнить, действительно ли митр. Петр передал свои права митр. Сергию, а на деле – попытаться убедить последнего войти в состав Совета. Дождавшись возвращения своего посланца, архиеп. Григорий 27 января телеграфировал Заместителю Патриаршего Местоблюстителя:

«Уверившись через епископа Дамиана в наличии возложения на Вас Митрополитом Петром исполнения обязанностей Местоблюстителя, испросив Вам разрешения выезда, братски просим Вас пожаловать в Москву в ВВЦС для всестороннего выяснения вопросов положения церковных дел».

Словом, григориане не теряли надежды склонить митр. Сергия на свою сторону. Но они глубоко ошибались. Получив письмо и телеграмму, тот понял, что самочинная группа вовсе не намерена оставить свои антиканонические деяния. Тогда, собрав епископов, прибывших на хиротонию в Нижний Новгород (а не единолично, как это старались представить григориане), и обсудив с ними позицию оппозиционеров, первоиерарх принял решение лишить кафедр всех участвовавших в совещании архиереев и запретить их в священнослужении. При этом он указал главному инициатору незаконного дела, что Церковь повелевает, согласно II правилу Антиохийского Собора, «не только запретить, но и лишить сана тех, кто помимо первого епископа и всех епископов ее обратится с церковным делом к гражданской власти», как это сделал архиеп. Григорий, подав заявление о регистрации ВВЦС для управления Русской Церковью без ведома и согласия предстоятеля этой Церкви и ее иерархии.

Известие о запрещении явилось неожиданным ударом для оппозиционеров. И хотя они оспаривали его между собой и называли недействительным, все же оно имело силу канонического действия и ставило под вопрос все решения самочинного Совета. Все это хорошо понимали григориане, и потому они решили срочно изменить курс политики и обратиться за утверждением своих прав к митр. Петру, мнение которого до тех пор они принципиально игнорировали.

Это решение исходило не от сознания своей неправоты, оно являлось скорее тактическим ходом. Оказавшись под запрещением, они могли либо подчиниться постановлению высшей церковной власти, либо стать в открытую оппозицию против Заместителя Патриаршего Местоблюстителя. Но подчиниться – означало бы, что они собственными руками должны разрушить то здание, которое они с таким усердием возводили, а стать в оппозицию было слишком рискованным шагом, грозящим, к тому же, потерей своих потенциальных последователей. Им нужен был иной исход, который, с одной стороны, сделал бы запрещение недействительным, а с другой – придал бы их начинанию законную силу. Поэтому они и решили прибегнуть к митр. Петру с ходатайством о передаче церковного управления образованному ими ВВЦС.

Пользуясь неосведомленностью арестованного Патриаршего Местоблюстителя, они 29 января 1926 года обратились к нему со следующим письмом, подписанным архиепископами Григорием, Константином и еп. Дамианом:

«Ваше Высокопреосвященство, Милостивый архипастырь и отец!

Мы, нижеподписавшиеся, не видя в течение двух недель никаких шагов со стороны старейших иерархов Российской Церкви к замещению опустевшего поста – вождя и кормчего церковного корабля и не зная о сделанном Вами распоряжении Митрополиту Сергию занять оный, решились обратиться к правительству с просьбой о разрешении епископского собрания для обсуждения дел церковных. Получив такое разрешение и собравшись в количестве 10 человек (остальные не могли быть извещены или уклонились), мы избрали Временный Высший Церковный Совет из шести лиц: Архиепископа Константина, бывшего Могилевского, Епископа Виссариона Симбирского, Епископа Дамиана Переяславского, Епископа Бориса Можайского, Епископа Иннокентия Каменского и Епископа Тихона Усть-Медведицкого под председательством Архиепископа Григория Екатеринбурского и Ирбитского; выработали прилагаемый при сем наказ и просили у Правительства регистрацию ВВЦСовета, после чего оный Совет приступил к исполнению своих обязанностей.

Между тем Митрополит Сергий, основываясь на Вашем письме, стал делать в Н-Новгороде посвящения, назначения и различные распоряжения, внося путаницу в церковные дела и смущение в души верных. В виду того, что ВВЦСовет совершенно каноничен и решил ни в вере, ни в обрядах, ни в чем другом не нарушать единства церковного и предания и, кроме того, исходатайствовал у Правительства свободу строительства церковного и управления, чего Митрополит Сергий не имеет, вследствие чего Церковь при его управлении обречена на дальнейшее отсутствие свободного и закономерного управления, мы решаемся обратиться к Вашему Высокопреосвященству с покорнейшей просьбой благословить и утвердить Временный Высший Церковный Совет в его предприятии и работе впредь до возможности созвания совершенно бесспорного и правомочного Церковного Управления на предстоящем канонически-правильном Всероссийском Церковном Соборе и аннулировать ранее Вами данные полномочия Митрополиту Сергию, как совершенно бесполезные и не могущие принести благо Святой Российской Церкви. К сему присовокупляем, что против совместной работы с Митрополитом Сергием мы ничего не имеем, и имя Ваше неизменно возносим за богослужениями, и ничего общего с обновленчеством не имеем».

Ни одним словом не обмолвились «ходатаи» о наложенном на них запрещении, но зато подчеркнули, что действия митр. Сергия вносят в народ смуту и никакой пользы для Церкви принести не могут.

В этот же день (опять завидная оперативность!) письмо григориан через соответствующие инстанции было передано митр. Петру, заключенному в одной из московских тюрем. Ознакомившись с ним, Патриарший Местоблюститель оказался в крайне затруднительном положении. Различные неблагоприятные слухи, доходившие до него, переполняли его скорбью и болью за судьбу Русской Православной Церкви.

«Лишенный возможности наблюдать непосредственно церковную жизнь, – писал он позднее о первых днях своего заключения, – я питался всевозможными искусственными вестями, исключительно горькими и тяжелыми» С глубоким прискорбием слышал я будто бы о последовавшей вслед за моим арестом большой церковной разрухе. А известие, что мой Заместитель митр, Сергий тоже находится в исключительном положении, не может нести возложенного на него послушания и даже готов уйти на покой, меня, больного и совершенно разбитого…. окончательно повергло в невыразимую скорбь. Мною неотступно овладела мысль, что я должен найти выход»[24 - Послание к архипастырям, пастырям и всем чадам Российской Православной Церкви от 01.01.1927 г. Арх. 10.].

Лукавое письмо григориан, казалось, помогло ему принять решение. Но видимо, что-то смущало в нем Патриаршего Местоблюстителя, ибо свою новую резолюцию митр. Петр вынес не в распорядительной, а в обусловленной форме. К тому же, он вовсе не поддержал мысль григориан о передаче им высшего церковного управления, решив, по всей вероятности, что предложенные ими кандидаты не обладают необходимыми качествами для такого ответственного дела.

Размышляя о судьбах Церкви, Патриарший Местоблюститель счел за лучшее перепоручить управление ею специальной коллегии, в которую бы вошли иерархи, известные своей преданностью Православию и твердым стоянием в вере. Его выбор остановился на трех кандидатах: Владимирском архиеп. Николае (Добронравове), Томском архиеп. Димитрии (Беликове) и архиеп. Екатеринбургском Григории (Яцковском). Что это были за люди?

Архиеп. Николай – магистр богословия. В сане иерея и протоиерея он много лет священствовал в разных приходах и епархиях. Овдовев, принял монашество. Хиротония его во епископа Звенигородского, викария Московской епархии, состоялась 31 июля 1921 года. В 1923 году он был назначен на Владимирскую и Суздальскую кафедру с возведением в сан архиепископа. Как часто посещавший-столицу и особенно Донской монастырь, архиеп. Николай был хорошо известен митр. Петру, считавшему его глубоко образованным, хорошо осведомленным в церковной жизни иерархом, отличающимся твердостью взглядов.

Архиеп. Димитрий – уроженец Симбирской епархии. Окончил Казанскую духовную академию, был оставлен при ней сначала приват-доцентом, а после защиты магистрской диссертации доцентом по кафедре общей истории. В 1889 году был назначен профессором богословия Томского университета, в 1902 году за целый ряд ученых работ о. Беликов удостоился ученой степени доктора церковной истории, в 1907 году избран на должность председателя учебного комитета при Святейшем Синоде. После смерти супруги принял иноческий постриг. Хиротонисан во епископа Омского с возведением в сан архиепископа в 1920 году, в 1923 – переведен в Томск. Этот архиерей снискал себе любовь не только высокой эрудицией и знаниями, но и необычайной отзывчивостью и добросердечием.

Что же касается архиеп. Григория, то – увы! – митр. Петр не сумел разгадать его взглядов. Видимо, здесь сказались воспоминания о последних днях на свободе, когда архиеп. Григорий приходил к нему умолять снять возводимые на Местоблюстителя обвинения, и такой поступок представил Екатеринбургского архиепископа в глазах первоиерарха поборником церковных интересов.

Прав был митр. Петр или нет – не нам судить, да и слишком сложной была в то время обстановка. Но если он назвал этих трех кандидатов, то только потому, что считал их стойкими в Православии архиереями. К тому же и правительство благосклонно отнеслось к этому выбору и обещало легализовать церковное управление, представленное этими кандидатами.

Итак, под влиянием тревожных дум, очень осторожно, уповая на волю Божию, митр. Петр решился утвердить коллегию. В ответ на письмо григориан он написал резолюцию следующего содержания:

«1 февраля 1927 г. С глубокой скорбью осведомились мы из настоящего доклада, что в Православной Церкви начались разделения, могущие вызвать новый раскол, что Высокопреосвященный митр. Сергий проживает не в Москве, а в Нижнем и что Высокопреосвященный митр. Михаил совершенно отклонил от себя наше поручение по исполнению обязанностей Патриаршего Местоблюстителя, а Высокопреосвященнейший архиепископ Иосиф не может принять его, так как он совершенно неизвестен.

Если с нашей стороны для успокоения верующих и блага Церкви требуется особое распоряжение в изменении такового от 5-го декабря 1925 г., то в интересах мира и единения церковного признаем полезно и временно, до выяснения нашего дела, поручить исполнение обязанностей Патриаршего Местоблюстителя – коллегии из трех архипастырей: Высокопреосвященного Николая, архиепископа Владимирского, Высокопреосвященного Димитрия, архиепископа Томского и Высокопреосвященного Григория, архиепископа Екатеринбургского. При этом считаем долгом пояснить, что только эта коллегия является выразительницей наших, как Патриаршего Местоблюстителя, полномочий по всем вопросам, за исключением вопросов принципиальных и общегосударственных, проведение в жизнь коих допустимо лишь с нашего благословения. Означенная коллегия, по соглашению с властями, пользуется правом пригласить для совместной работы потребное количество других Архипастырей. Со своей стороны предлагаем Высокопреосвященных Архиепископов: Сильвестра Вологодского и Серафима Орловского и Преосвященных Епископов: Николая Тульского и Сергия – управляющего Самарской епархией.

Преосвященным Епископам Виссариону, Тихону и Иннокентию благословляем отправиться на свои епархии».

Таким образом, резолюция фактически утверждала права коллегии трех (но отнюдь не ВВЦС), причем, права, ограниченные и временем, и особым кругом деятельности.

В тот же день резолюция была отправлена на имя архиеп. Григория, с волнением ожидавшего определения своей дальнейшей судьбы. Решение первоиерарха несказанно обрадовало Екатеринбургского архиепископа и единомышленных ему иерархов. Нетрудно, конечно, догадаться, в чем заключалось их торжество, если вспомнить, что над григорианами тяготело церковное запрещение. Теперь же, с образованием коллегии трех, права митр. Сергия аннулировались, а вместе с этим утрачивали силу и все его распоряжения.

Однако радость оппозиционеров была слишком преждевременной. Победа, достигнутая ими обманным путем, была недолговечной.

Не вникнув хорошенько в суть резолюции, архиеп. Григорий срочно телеграфировал митр. Сергию о том, что тот освобожден Местоблюстителем от данного ему поручения управлять Церковью[25 - Митр. Елевферий. Соборность Церкви. Божие и кесарево. Париж, 1938, с. 198.]. Одновременно он направил в Нижний Новгород епископов с копией резолюции митр. Петра и известил о распоряжении Патриаршего Местоблюстителя российский епископат. Он предполагал, что с того момента, как церковное управление было передано коллегии трех, ВВЦС получил канонические основания и непосредственное преемство от Местоблюстителя, и поэтому все препятствия на его пути исчезнут.

Получив телеграмму от председателя ВВЦС, митр. Сергий смутился. Для него было неясно, почему митр. Петр принял подобное решение, не связавшись с ним письменно и не посоветовавшись о подлинной обстановке. Он колебался: соглашаться с телеграммой и отказаться от Заместительства или повременить до полного уяснения происшедшего? И тут вдруг к нему явилась делегация с копией резолюции митр. Петра.

Документ рассеял все недоумения митр. Сергия. Своим проницательным умом он распознал нечестную игру григориан. Он понял, что они скрыли от Местоблюстителя действительное состояние церковных дел и умолчали о наложенном на них запрещении. Резолюцию Патриаршего Местоблюстителя они получили обманным путем, и потому митр. Сергий решил действовать с лукавыми мятежниками решительно и твердо.

В ответ на требование делегации немедленно отказаться от своих полномочий он возразил, что «если бы распоряжение Местоблюстителя о передаче власти было безусловное, то он подчинился бы ему. А так как оно обусловлено, то он власти им передать не может, так как считает это вредным для Церкви». После этого митр. Сергий растолковал прибывшим всю пагубность предпринятого ими дела, грозящего единству и свободе Церкви. Речь митрополита была настолько убедительна, что один из делегатов, еп. Переяславский Дамиан (Воскресенский), проникнувшись его доводами, сказал о григорианах: «Совет от человека, а не от Бога», – и с этого времени уже не принимал участия в деле ВВЦС.