Слова в дни памяти особо чтимых святых. Книга первая. Март, апрель, май

Всевышний сотворил и духовный, и видимый мир из ничего. Не из Своей Сущности и не из чего-то внешнего – из ничего. Ничто не есть нечто. В превечности, прежде начала творения и начала времен, существовал только Бог. Никакой праматерии – ни духовной, ни вещественной – не было. Никакого «первобытного хаоса», о котором фантазировали древние греки и новейшие материалисты, не существовало. Атеистические басни о «самоорганизации материи» разоблачены уже и наукой. Термодинамика установила: вещество само по себе стремится не к «буйству стихий», а к превращению в совершенно однообразную, «пустую и безвидную» гигантскую кашицу, в необозримую мертвечину. Движение, порядок, стройность, красоту дал материальной Вселенной Творец, создавший ее из ничего.

В современной астрофизике наиболее правдоподобной считается теория происхождения Вселенной вследствие взрыва некой точки, уже заключавшей в себе всю энергию мироздания. Что ж, действительно похоже. Точка не имеет ни длины, ни ширины, ни высоты – по сути она ничто. А энергия (величина которой стремится к бесконечности и о происхождении которой наука умалчивает) – это творящая мысль Божия. Впрочем, есть существеннейшая и сущностная разница между научными теориями и Божественным Откровением. Мать мучеников Маккавеев, вдохновляя младшего сына на подвиг во имя веры, говорила: Умоляю тебя, дитя мое, посмотри на небо и землю и, видя все, что на них, познай, что все сотворил Бог из ничего (2 Мак. 7, 28).

Вряд ли воспоминание о «взрывающейся точке» способно дать человеку мужество для принятия страшной казни. Иное дело – напоминание о Всемогуществе Небесного Отца, звучащее из уст доблестной матери мученика: Творец мира, Который образовал природу человека, опять даст дыхание и жизнь с милостию тому, кто не щадит самого себя за Его законы. Дитя мое, прими смерть, чтоб я по милости Божией опять приобрела тебя (см. 2 Мак. 7, 23, 29).

Вот так Богооткровенные Истины, в отличие от научных умозрений, являются для человека спасительными и спасающими.

Наука сама по себе есть добро. Исследуя мироустройство, видя его гармонию и разумность, человек может проникнуться мыслью о Премудрости Творца. По слову апостольскому: Невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы (Рим. 1,20). Но злая воля может извратить и доброе. Богопротивники XVIII–XIX веков сотворили из науки некоего кумира, отвлекая множество духовно нестойких людей от Творца и вовлекая в поклонение числам и формулам, измерительным приборам и теориям – плодам ограниченного человеческого рассудка. Ученый, как всякий человек, может заблуждаться в своих поисках – и именно заблуждения науки вроде «обезьяньей теории» Дарвина стали выдаваться за окончательные истины. Но возгордившийся рассудок совершенно забыл о том, что само слово «теория» означает лишь предположение, догадку, построение ума. Наукопоклонники объявили, что действительные, свыше данные истины – Священное Писание и даже само бытие Божие – якобы опровергнуты наукой, и стали высмеивать религию и верующих как людей темных и отсталых. Особенно ядовитые насмешки «научных» безбожников вызывал Шестоднев – первая глава книги Бытия, повествующая о сотворении мира Господом Богом. И вдруг к середине нынешнего века этот смех затих. Сама наука вдребезги разбила домыслы атеистов.

Господь сжалился над неразумными людьми, совращаемыми в наукопоклонничество, и даровал ученым целый ряд открытий, проявляющих Божественные основы мироустройства. Наука заняла подобающее ей место: поклонилась Всевышнему Творцу. Один из ее гениев, знаменитый Джон Томсон, свидетельствует: «По мере того как мы продвигаемся с вершины на вершину знания, внезапно обнаруживается, что каждую из них давным-давно освоили богословы».

Шестоднев, над которым так усердно хихикали лже-мудрецы, в свете новейших научных открытий оказался точнейшей картиной миротворения, явленной людям еще в глубокой древности. Однако сейчас находятся упрямые невежды и в науке, и в вере, которые видят в Священном Писании только древний миф. Что можно посоветовать таким заблудшим? Перечитайте первую главу книги Бытия, а затем обратитесь к ученым за разъяснениями по поводу каждого из дней творения.

День первый. Дух Божий носится над водою неорганизованной материи. Господь творит свет и отделяет его от тьмы.

Идите к специалистам по квантовой физике. Они расскажут, как, согласно уравнениям Шредингера, организовано управление материей при помощи нематериальных волновых функций (духовных сущностей). Они растолкуют роль света в структуре мироздания, объяснят, что означает отделение света от тьмы и какие силы движут то и другое. Академик Ф. Шипунов иронически замечает: «Раньше их называли Ангелами и бесами. Мы называем их электромагнитными матрицами».

День второй. Бог отделяет воды от вод твердью и называет твердь небом. Это небо-твердь, в подлиннике поименованное покрышкой или распростертием, – явление видимого мира, а не духовное небо начала.

Если что-то неясно здесь – ступайте к астрофизикам. Они объяснят, как во Вселенной твердь вакуумных пространств разделяла воды от вод газовых туманностей.

День третий. Бог собирает воды под твердью в одно место — создается планета Земля. На ней Творец выделяет из смешения сушу и воды (уже в нашем понимании) – созданы континенты, омываемые морями и океанами. На земле произрастают травы и деревья.

За объяснениями по поводу происхождения планет опять обратитесь к астрофизикам. Идите к геологам – они скажут, откуда взялись в почве угольные пласты и насколько появление растительной жизни предшествовало явлению жизни животной. Пойдите к ботаникам: они расскажут, что именно деревья и травы насытили воздух кислородом, которым дышит животный мир. Они же ответят на недоуменный вопрос: как могла существовать растительность еще до образования солнца? Растениям не обязателен солнечный свет, многим их видам достаточно космических лучей.

День четвертый. Бог создает светила на тверди небесной, в их числе – солнце и луну.

Ступайте к физикам, которые до сих пор бьются над общей теорией поля и не могут понять, как Творец утвердил движение звезд и планет на тверди пространства – подвесил их на пустоте.

День пятый. Бог создает морских животных, рыб и птиц.

Палеонтологи сообщат о предшествовании океанической жизни появлению животных на суше. Они растолкуют, кто такие большие морские гады, которые упоминаются среди других обитателей моря, – это плезиозавры, ихтиозавры и другие ископаемые гиганты. Кроме этого, ученым давно известно, что марксистский тезис о «жизни как способе существования белковых тел» несостоятелен. Жизнь отнюдь не «самозарождается из случайной химической реакции, а потом распространяется по земле», как предполагали лжефилософы-атеисты. Жизнь появилась на Земле сразу повсеместно в цветущем многообразии форм. Это научный закон: закон постоянства биомассы академика Вернадского.

День шестой. Господь создает скотов и гадов и зверей земных породу их. В конце всего сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его, мужчину и женщину сотворил их (Быт. 1, 26).

Идите к ученым. Биологи объяснят вам, что дарвинизм на фоне сегодняшних данных науки выглядит просто-таки неприлично. Открытия генетики, подтвержденные изысканиями палеонтологии, утверждают: разные виды животных никак не могут происходить друг от друга вследствие борьбы за выживание: новые формы жизни появлялись одновременно, как бы всплесками, – причем не особыми видами или родами, а целыми отрядами. Единственный вид, который явился отдельно и позже всех, – это человек. Упрямым людям, которым до сих пор хочется «происходить от обезьяны», наука растолкует, что это так же невозможно, как слону вылупиться из куриного яйца: это запрещенный генетический переход. Что же касается пещерных людей, которых до сих пор рисуют в школьных учебниках, – антропологи скажут, что древние дикари ничем не отличались от современных диких племен, затерянных в непроходимых лесах Амазонии и на островах Тихого океана. Археологи и историки подтвердят: при всем разнообразии народов и рас облик и разум человека оставались, в сущности, неизменны на протяжении истории человечества.

Подробное истолкование Шестоднева с точки зрения науки есть задача православных ученых, желающих последовать совету святителя Игнатия (Брянчанинова): «Полезно извлекать из науки доказательства для веры, – ибо Истина веры находится в единении с истиною науки». Не только о сотворении мира, но и о других истинах, изложенных в Библии, могут многое рассказать ученые. Археологи – о том, как в горах Армении был, возможно, найден остов Ноева ковчега. Астрономы – о том, как в своих вычислениях они натолкнулись на «день остановленного солнца», случившийся во времена походов Иисуса Навина. Биологи – о людях, выходивших живыми из чрева кита. Историки – о древних рукописях, свидетельствующих истину Воскресения Христова. Об этом и еще о многом другом могут поведать ученые – и принести немалую пользу тем, кто обольщен атеистической ложью.

А для верующих сердец Божественное Откровение не нуждается в доказательствах. Язык науки труден, сух, не всякому доступен: понимание его требует особой, иногда долгой подготовки. Однако каждому человеку ясна вдохновенная речь библейского Откровения, повествующего об истинах не просто поучительных – о спасающих. Это призыв к вечной жизни: создание да ведает своего Создателя! И перед каждым человеком раскрыта книга естественного Откровения Божия – Вселенная, вдохновенным языком воспевающая своего Творца: Небеса проповедуют славу Божию, и о делах рук Его вещает твердь (Пс. 18, 2).

Вслушаемся же в песнь, которой славословит творение своего Премудрого Создателя. Бесчисленны звезды, каждая из них – это океан многоцветно играющего огня. В светлой гармонии они движутся по черной тверди пространств – сходятся в созвездия, образуют галактики, вплетаются в серебристую дымку Млечного Пути. Этот дивный и величественный танец светил – какая стройность, какая высочайшая разумность в нем! Рядом с любой из лучезарных звезд такой малой кажется наша Земля, но сколько на ней дивного и прекрасного! Полуденная лазурь небосвода – и полуночное лунное сияние. Огнистые зори – и семицветье радуги. Моря с пенистыми волнами над таинственными глубинами – и горы, испещренные каменными узорами, увенчанные искристыми ледяными коронами. Стройные и могучие, устремленные ввысь чинары – и нежная, хрупкая белизна цветущих лилий. Огромный кит, выпускающий из себя фонтан воды, – и деловито жужжащий жук-бронзовик, сверкающий, как изумруд. Грациозный бег оленя – и медлительное движение улитки. Красочное оперение павлина – и пленительная песня соловья. И в дальнем, и в близком, и в великом, и в малом – во всем слышится эхо Божественных совершенств. Даже пылинка, пляшущая в солнечном луче, – и в ней славословие Всевышнему.

Премудро устроен мир. Чего ни коснется взгляд, к чему ни обратится мысль – всюду чудеса Господни. Полет звезд – и птичий полет. Течение соков дерева – и обращение крови в наших телах. Превращение воды в пар или лед – и прорастание зерна. Рост каменного кристалла в земле – и лепка тела ребенка в материнском чреве. Во всем – чудесный порядок, смысл и разум. Это свидетельство присутствия Мудрого Творца и Законодателя.

Весь мир сотворил Бог из ничего. Любуясь весенним цветением в марте, мы должны думать о начале времен – о весне, созданной Богом Вселенной. То был дивный расцвет. Ведь Сам Всевышний увидел все, что Он создал, и вот, хорошо весьма (Быт. 1, 31).

Вечность и время

Книга Бытия говорит о шести днях сотворения мира. Но что мы можем знать о днях Божиих? У Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день (2 Пет. 3, 8). Что для Предвечного эти тысячи и миллионы, миллиарды и сикстиллионы лет, подсчет периодов и эпох, вся эта земная арифметика? Даже для человека время может двигаться очень по-разному: оно то «летит», то «тянется», вовсе не сообразуясь с тиканьем механических часов. В мгновения смертельной опасности или агонии человек может как бы заново пережить всю прожитую жизнь до мельчайших подробностей: проходит всего несколько секунд, а перед ним проносятся картины десятилетий. Неделя Шестоднева, по высказанному еще в древности мнению святых отцов, – это просто тот срок, за который Всевышний благоволил показать в видении первому человеку Адаму, а затем и Боговидцу Моисею, как именно был сотворен мир.

Для Бога нет времени: Его обитель – вечность. Но понятие о вечности принадлежит к числу тех, которые не вмещаются в ограниченный земной рассудок. Вечность вовсе не время, удлиняющееся в обе стороны, как представляется плоской человеческой логике, – нет, это совершенно иная форма бытия. О чем-то подобном начинают догадываться математики, когда говорят о многомерности вместо привычных трех пространственных и четвертого, временного измерений. Счастье Царства Небесного потому и непредставимо для нас, что тайны вечности не описываются человеческим языком. Но попытаться хоть как-то приблизиться к представлению о вечности необходимо. Это нужно хотя бы для того, чтобы заставить умолкнуть ропотников, находящих изъяны и ущербность в творении, которое Сам Всемогущий Создатель нашел весьма хорошим, совершенным. Пытаясь сопоставить вечность и временный мир, попробуем прибегнуть к образу.

Представьте себе прекраснейшую огромную картину, созданную гениальным живописцем. Если встать от этой картины поодаль и окинуть ее взором, она услаждает зрение и радует сердце. Но, если кто-то подойдет к холсту вплотную и уткнется в него носом, он увидит только отдельные мазки красок, которые могут показаться ему грубыми и беспорядочными. Вправе ли такой «знаток» судить о красоте произведения или тем паче критиковать его? А ведь в отношении к картине мира, созданной Всевышним Художником, наше положение еще хуже, чем у этого «знатока». Мы не просто уткнулись в холст мироздания – мы пребываем в самой плоскости необозримой картины мира, в крошечном ее кусочке. Мы копошимся среди непонятных нам, кажущихся случайными сочетаний цвета, света и тени: вот и все наше «пространство – время».

Живописец обладает гораздо большей полнотой жизни, чем плоские фигуры на созданном им полотне. Вот так же и вечность Божия есть несравненно большая полнота бытия, чем тварное существование в уголочке временного мира. Время – как бы плоско, вечность – объемна. Мы рассуждаем об астрономических и геологических эпохах, а для взора Творца все время творения мира является лишь одним мазком краски на Его картине. Так и в наши дни: мы уже встретили третье тысячелетие новой эры – а для Бога эта еще для нас не начавшаяся тысяча лет, как день вчерашний, когда он прошел (Пс. 89, 5). Всеведущий Господь в мгновение ока видит все прошлое, настоящее, будущее – мира, человечества, каждого из нас.

Бог сказал о Своем творении: Вот, хорошо весьма (Быт. 1, 31). О смысле этих слов Всевышнего мы начнем догадываться, только если поймем: Господь сотворил мир уже вместе с его историей. Для Бога в начале времен был явлен и конец времени. Творец не просто провидел или знал, «что из этого выйдет»: Всемогущий создал Свое творение во всей его полноте, включающей его начало, течение, завершение – и переход в вечность. Совершенство деяний Божиих мы сможем постигнуть, только если Он сподобит нас войти в вечное Царство Его, – тогда станут понятны сочетания красок, света и тени временного мира; станет ясно и то, как по Промыслу Божию даже силы зла способствуют вызреванию величайшего добра.

Беда и ужас нашего теперешнего положения в том, что мы живем в мире искаженном, изуродованном грехопадением человечества. Вокруг нас только развалины, руины изначальной красоты природы – и все равно как прекрасны явления, на которых осталась печать Божественного мироустройства! Бог сотворил чудесную Вселенную из ничего. А что творит, вернее, вытворяет с доверенной ему красотой падший человек? Вот даже сейчас, среди цветущей весны, если наш взор натолкнется на что-то неприятное или отвратительное, то будьте уверены: это дело рук человеческих. Премудростью Божией расцветают цветы, плодоносят деревья, плавают рыбы, летают птицы. Что в сравнении с этим наши грохочущие и скрежещущие, дурно пахнущие и опасные машины, которыми так гордится человеческий прогресс? Силы для жизни мы по-прежнему черпаем из природы Божией: нас кормят хлебные колосья и домашний скот; мы одеваемся в хлопок, лен и шерсть; мы строим наши жилища из глины и дерева. А что мы несем миру и себе самим? Гордый человек отравил почву, воду и воздух, даже в голубом нашем небе проделал «озоновую дыру» – на пути прогресса уже к самоубийству приблизилось человечество и теперь кричит: экологическая катастрофа! Кажется, единственное, в чем падший рассудок достиг своего рода совершенства, – это в военных изобретениях, в страшных орудиях убийства и разрушения. Но и тот «филиал ада», в который человеки стремятся превратить Землю, для тварного мира оказывается далеко не самым тяжким последствием греха Адама и его потомков. Изменив Творцу, человечество вовлекло в падение всю Вселенную.

Когда астрономы направили свои приборы в небесную твердь, начали вычислять размеры звезд и расстояния до них, выяснилось, какая маленькая у нас планета. Сработала магия гигантских чисел: Земля начала казаться людям ничтожной песчинкой, затерянной среди чудовищных пространств, а сами они – какими-то микробами на этой песчинке. Возникли предположения о том, что «на пыльных тропинках далеких планет» существуют похожие или непохожие на нас разумные существа. Забыв о единственно необходимой для нас встрече со Всевышним Создателем, начали грезить о встрече с «инопланетным разумом». Однако ничего разумного из космоса они так и не дождались. Этим поветрием воспользовались только духи злобы, являющиеся теперь в новомодных обличьях НЛО, инопланетян, полтергейстов, а по действиям их узнается давным-давно известная Церкви бесовская методика. Но вдруг наука предъявила новые данные, опрокидывающие все былые представления о «великом и малом» в мироздании. Предположено, что «песчинка» – Земля – это тот узел, в котором сходятся энергетические, волновые, информационные потоки Вселенной. Этот видимый мир (отметим – в нынешнем его состоянии) просто не имеет энергии для создания второй биосферы, где разум мог бы существовать в материальной оболочке. Околонаучные домыслы и научная фантастика оказались совершенно ненаучными. Никаких инопланетян нет и быть не может. Модная дискуссия на тему, одиноки ли мы, мол, во Вселенной, получила твердый ответ: такие – да, одиноки. Без Бога люди не просто одиноки, а одиноки бесконечно; ужаснее того – они окружены убийцами-демонами. А в видимом мире человек – единственное разумное существо. Известный русский богослов XX века В. Н. Лосский утверждал: «В центре Вселенной бьется сердце человека».

Для Бога нет пространственной удаленности, так же как нет временых длительностей. Своими лучами (в богословии это иногда называют нетварными энергиями) Всевышний пронизывает все, даже беспросветнейшие глубины ада. Вездеприсутствие Божие можно уподобить рентгеновскому излучению, пронизывающему любые непрозрачные предметы. Ни в видимом, ни в духовном мире нет уголка, где не присутствовал бы Бог, – такое место просто не может существовать. Господь Своею благодатью осеняет каждое создание, но проявляется дар Божий только тогда, когда это создание устремляет навстречу ему свою свободную волю. Так Ангел или святой человек может просиять. Такова была природа Фаворского Света, зримо преобразившего земное тело Христа Спасителя. Таковы цель и смысл существования всех, кто хочет стать по благодати сыном Божиим: это стяжание Духа Святого, проявление в себе лучей Божества.

Только духовные реальности, а не физические размеры и расстояния имеют ценность для Царства Божия. Поэтому Земля, где живут создания, способные воспринять благодать, – это истинный, духовный центр видимого мира. Так снимается вопрос библейских критиков: дескать, почему в Шестодневе так много внимания уделяется маленькой планете Земля? Но возникает иной вопрос: зачем нужны грандиозность, величие, сокровенные красоты бесчисленных звездных миров, если там нет жизни? Ведь так Вселенная, при всем своем блеске и необъятности, представляется мертвенной, каким-то гигантским сверкающим трупом? Но им стоит возразить так: есть вопросы, которые выходят за рамки человеческой компетенции. К примеру, святые отцы не интересовались особенно, «есть ли жизнь на Марсе». Их больше интересовало спасение их самих и человечества на планете Земля. А вопросы, подобные вышеупомянутому, они считали для себя лишенными значения для вечной жизни и возлагали все на Бога. Если Бог что-то нам не открыл из того, что не имеет отношения к нашему спасению и исполнению Его заповедей, то нам и не нужно по этому поводу любопытствовать.

Венец творения и его падение

Человек есть любимое создание Творца. По образному выражению святых отцов, человек был введен во Вселенную как царь и первосвященник. Его именуют венцом творения: странно это слышать в нашем исковерканном мире. Но это действительно так. Даже ангельское Небо создавал Всевышний единым мановением. А перед сотворением человека словно бы останавливается творящая мысль Господня; как бы Сам с Собою беседует Премудрый перед этим деянием. Мы слышим: Сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему [и] по подобию Нашему (Быт. 1, 26). Это – Предвечный Троический Совет.

Человек создавался на стыке двух миров: невидимого и видимого. Он был призван совместить в себе ангельскую духовность и вещественную оболочку. Это создание являлось звеном, связующим Небо и землю, могло увлечь за собою землю к Небесам, как об этом говорил преподобный Максим Исповедник: «В человеческое существо, как в горнило, стекается все созданное Богом и в нем из разных природ, как из разных звуков, слагается в единую гармонию». Такое создание должно было явиться совершеннейшим и любимейшим среди всех, рожденных Божественной любовью.

Как просто мог поступить Господь, желая одухотворить материю: достаточно было одеть в плоть Ангелов, уже испытанных на верность Небесному Отцу, – и вся Вселенная послушно бы устремилась к Нему вслед за такими хозяевами. Но иное судила премудрость Божия. Всевышний сотворил новое существо: в комок земного праха вдунул дыхание жизни – благодать Духа, призывающую к вечности. Человек был сочетай из величия своего потенциального предназначения – жизни в Боге и с Богом и ничтожества – возникновения из ничто и всегдашней возможности в это ничто обратиться вновь из-за потери живительной связи с Источником своей жизни – Богом. И этому созданию строгая любовь Всевышнего также предназначила Свой страшный дар: свободу воли.

Не случайно в Священном Писании и православной иконографии дан образ «задумчивости» Пресвятой Троицы перед этим деянием. Судьба человека во времени и в вечности являлась самой сложной из судеб всего сотворенного. Создание его по образу и подобию Божию включало в себя прозреваемую Всеведущим Творцом полноту истории человечества. А в начале времен человек получал только образ – семя Божественных совершенств, которое призван был взрастить в себе любовью к Создателю. Троический Совет говорит: сотворим человека по образу Нашему [и] по подобию, – но в начале времен сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его (Быт. 1, 26–27). Наделенный образом Господним, человек мог свободно избрать для себя путь к уподоблению Вселюбящему Божеству – обоготворяться самому и одухотворить мир, данный ему для царствования и священнодействия. Вот: царство, уготованное благословенным от создания мира (см. Мф. 25,34). Но, как и для ангельских Сил, для человека существовала возможность иного выбора: противление своему Создателю, падение. Всезрящий Господь изначально знал: человек падет и никогда не сможет подняться сам. Премудрость Троического Совета – в тайне Искупления падших Кровью Господней.

Тайна вочеловечения Сына Божия! В сотворение мира включалась и эта непостижимая Жертва: Самопожертвование Всевышнего ради спасения человека. Величие – и трогательность, Всемогущество – и умилительность любви Святой Троицы к падшим. На Предвечном Троическом Совете уже звучали слова Отца, обращенные к Сыну: Ради крови завета Твоего Я освобожу узников (Зах. 9,11). Так мы можем понять, кто мы такие. Мы – глина, окропленная и скрепленная Кровью Господней. Можно сказать: Бог сотворил мир из Своей Любви, а спасенных людей – из Жертвенной Любви, из Крови Своей. «Какой у нас Господь! О, как любит Господь Свое создание! Велик и непостижим наш Господь, но ради нас так Себя умалил, чтобы жили мы на Небесах и видели славу Его. Бедна душа моя, и нет сил описать Любовь Господню!» – восклицает преподобный Силуан Афонский. Бог в Лице Сына сошел из неприступной славы – в земной прах, из неизреченного счастья – на позорную казнь. В страшном Самообнищании, в бесконечном Самоумалении открывал Творец миру, что это такое – Божественная Любовь. Такова была полнота времен, таившаяся уже в сотворении первых людей.

В начале времен человек был создан совершенным. Мы не можем себе и представить, какими прекрасными явились эти первые люди: Адам и Ева. Прекрасны были души и тела их. Облеченные сиянием Божественной благодати, они не нуждались в иной одежде. Причастные Любви Господней, они были совершенны и во взаимной любви. Ничто не омрачало их жизни, ни в чем не имели они недостатка. Вселенная улыбалась им. Тенистые деревья услаждали их дивными плодами. Для них благоухали травы и цветы. Птицы пели для них, и звери ласкались к ним. Для них струились реки и пенились моря. Для них сияло солнце и светила луна, и звезды исполняли для них свой пленительный танец. Все богатства мироздания даровал Бог любимому Своему созданию – человеку.

Как нежные родители кладут свое дитя в уютную колыбель, так Небесный Отец поместил первых людей в чудесный мир райского сада. Там человек мог безмятежно и свободно возрастать до царственного своего призвания. Но уже и в этом уютном уголке мира наши прародители вовсе не были несмышлеными младенцами. Всещедрый Создатель наделил их высоким разумом и духовным могуществом. Господь Бог всех животных полевых и всех птиц небесных привел к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей (Быт. 2, 19). Чем являлся этот праязык, этот забытый первый язык человечества? Именуя животное или предмет, Адам вовсе не произносил случайный набор звуков – нет, он сразу постигал сущность и смысл названной вещи или существа, обретал над ними власть. Подобное знание и не снилось никакой науке; подобная мощь и не грезилась никакой технике. Подобно Самому Богу, человек наделялся творческим и творящим словом и с помощью такого слова мог пересоздавать, преображать мир. То был первый шаг к вселенскому воцарению рода человеческого. Первым людям Всевышний дал заповедь: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею (Быт. 1, 28), чтобы затем и лучистые хороводы светил, огненные миры звезд ласкались к ним и их потомкам, как ластятся в райском саду игривые львы и добрые слоны. «О, когда бы человек так Бога почитал, как он почтен от Бога!» – восклицает святитель Тихон Задонский.

Господь знал хрупкость человеческой природы, возведенной Духом из праха. Поэтому и не ставил первых людей перед таким испытанием, как ничем не связанные бестелесные духи, которым предлагался строгий выбор между «да» и «нет», полет к совершенству или падение в бездну. Несравненно мягче испытывалась свобода человеческой воли.

Всевышний со всех сторон окружил первых людей Своими Отеческими заботами, осыпал их множеством благодеяний – Адаму и Еве было дано все, чтобы они могли проникнуться благодарностью и любовью к Творцу. Само испытание их верности было как бы просто знаком, тенью искушения: от них требовалось только одно – не есть плодов запрещенного дерева. Все нужное людям в изобилии давал рай: никакая потребность не могла понудить их к измене Господу. Небесному Отцу ничего не было жаль для любимых детей: именно для человека и росло в раю дерево познания добра и зла с его лакомыми на вид плодами. Но твердая пища, необходимая взрослым, бывает смертоносна для младенцев. Достигнув духовной зрелости, первые люди без опасности для себя могли бы постичь, что кроме добра Божия существует зло диавольское, и это знание дало бы возмужавшему человечеству новые силы для совершенствования. Об опасности преждевременного вкушения этих плодов Господь предупреждал Адама и Еву, говоря: Не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть (Быт. 3, 3). Однако именно к запретной от Бога пище протянули наши прародители свои преступные руки.

Свобода воли, придающая смысл и ценность любви, немыслима без испытания. У людей было более чем достаточно разума и сил, чтобы выдержать искус запретным плодом: но вот истинна ли была их любовь ко Всевышнему? И Господь дал проявиться человеческой свободе – не убрал долой с людских глаз опасное древо, позволил вползти в рай еще одной свободной твари – змию-искусителю, сатане.

Всезлобный дух полон мучительной ненависти. Этот внутренний ад диавол сам свободно избрал для себя, сам породил в себе, возненавидев Создателя своего, Бога Вселюбящего. Любовь дарует счастье – ненависть заставляет страдать. Терзаясь неутомимой враждой, сатана жаждет причинять страдания всему и всем, погрузить в свой ад весь мир. Ненавидя Бога, диавол перенес ярость этой ненависти и на любимое создание Божие – человека. Всезлобному духу казалась нестерпимой мысль о том, что какая-то созданная из праха тварь блаженствует в раю, когда он, гордый Люцифер, так страждет. Сатана позавидовал человеку и как бы «воплотился»: вошел в змия – изящнейшее и хитрейшее из райских животных. В судьбах мира эта материализация сатанинской ненависти могла быть преодолена только зримым явлением Божественной любви: древнее «диаволовоплощение» побеждалось Боговоплощением.

Обращенная к Еве речь змия была чудовищной клеветой на Бога. Сатана говорил: мол, Господь лжет вам, не хочет дать вам сокровище, которое сделает людей такими же великими, как Он Сам. Так клеветала злая тварь на Всещедрого Творца. Истинная любовь не принимает клевету – это святое чувство не завидует, не мыслит зла, не радуется неправде (1 Кор. 13, 4–6). Такова ли была любовь Евы к Небесному Отцу? Слушая льстивое шипение змия, она забыла, что Всевышний даровал ей жизнь и райское счастье. Ей показалось соблазнительным сделаться некой «богиней» не через возрастание в любви и совершенстве – а сразу, от кусочка этого «яблочка», такого приятного и вкусного на вид. Ева доверилась не правде Божией, а обольстительной речи диавола. Она откусила «лакомый» кусочек запретного плода. Это была измена, поругание Божественной Любви. Так пала Ева, мать всех живущих (Быт. 3, 20).

Адам сделался жертвой более тонкого соблазна. Льстивые речи он слышал не от змия-сатаны, а от любимой своей подруги, уже зараженной вселенской злобой. Адам явился как бы первым рыцарем прекрасной дамы, древнейшим джентльменом, он вкусил от погибельного плода, чтобы угодить жене. Так он предпочел свою земную любовь Любви Небесной. Е1о тотчас же и земное чувство его омрачилось, начало разрушаться. Пришла расплата за грех – и Адам уже обвиняет во всем свою подругу: мол, не я виноват, она соблазнила меня… Истинная любовь – от Вселюбящего Бога: она не может существовать без своего Небесного Источника. Так всегда, так и у нас: мы не можем истинно любить и даровать счастье своим ближним, если не верны Всевышнему. Только с Богом и в Боге наши лучшие земные чувства могут стать совершенными и вечными. Любовь к Небесному Отцу – вот золотой ключ ко взаимной любви между нами. А потакая пустым и злым прихотям близких людей, ради этого забывая заповеди Господни, мы только губим и себя, и тех, кто дорог нашему сердцу.

Породивший в себе и из себя ненависть, диавол сделался и отцом лжи. Сатана солгал людям: попробовав запретный плод, они вовсе не стали, как боги, а лишились одежды Божественной благодати, поняли свою наготу и ничтожество. Образ Божий в них затемнился, на первый план выступил земной прах. Нашим прародителям оставалась еще последняя возможность сразу же возродиться: для этого нужно было бежать к Небесному Отцу с плачем о своем грехе и своей беде, вернуться в любовь Божию. Но они бежали не к Богу, а помрачившимся рассудком надеялись скрыться от Него между деревьями рая (см. Быт. 3, 8). Последний зов Отчий прозвучал в райском саду: Адам, где ты?… не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть? (Быт. 3, 9, 12). Но не спасительным покаянием, а подсказанной диаволом клеветой отвечал Адам своему Творцу: …жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел (Быт. 3, 12). Так падший человек начал клеветать на Всевышнего, обвинять в собственном грехе Самого Бога: зачем, мол, дал такую жену?

Вот так и мы начинаем клеветать на Небесного Отца: мол, в наших непотребствах и гибели виноваты родители, которых Ты дал; виновата жена или муж, которых Ты дал; виноваты друзья, которыми Ты окружил; виноваты век и страна, в которых Ты поселил… Но где же были мы сами: где был сам человек с его свободной волей, зрячим разумом, способным любить сердцем? И для каждого погибшего, для каждого падшего звучит глас Господень: Адам, где ты? «Что ты сделал со своей бессмертной душой?»