«В свободном плавании». Женский роман с элементами эротики

– Могу, конечно, посодействовать, но это, как вы сами понимаете, не бесплатно…

Я хлопнула дверью от досады и выскочила на грязную и заплеванную лестничную площадку. Смахнула со лба пот. Фу, ты, блин, очкарик недоделанный. Ага, так я тебе и поверила…

…А в рассказе моём Ольга зелёного змея победила. Не стала пока талон за 3 рэ брать, чтобы водки или вина крепленого без очереди купить, да мужа подарком ублажить. Решила, что он и без спиртного обойдётся, и так гусь хорош, пусть лучше больше работает, да деньги зарабатывает. Мужик для того и нужен, чтобы деньги домой носил, да жене хорошо делал, во всех смыслах, конечно. В центральный универмаг ринулась. На втором этаже к очереди какой-то прилипла. Одни женщины вокруг стоят, лица злые почему-то, шепчутся. На вопрос, что дают, молчат, отворачиваются. Бубнят лишь: «Мало да мало осталось, не хватит всем».

Ольге любопытно. Захотелось поближе посмотреть, зачем все стоят, какой товар дефицитный отпускают. Задвигалась, локтями зашевелила, хотела вперёд пройти. Да куда там. Спины, что скалы. Не пустили. Назад оттёрли. От бессилия и безысходности у Ольги воинственность прошла.

Отскочила от них, как пружина. Обежала глазами очередь с головы до хвоста. И под злобное шипение конкуренток к выходу поплелась. Но передумала, осмотрелась. Товар есть, но весь неказистый, совковский, будто одной фабрикой выпущенный. Шапки искусственные мужские – 500 рэ, рубашки – от 200 и выше. Кофты, свитеры, шарфы… Не по карману. Как тут подарок выбрать?

Вспомнила, Ольга, что родственники из посёлка просили белого материала сыну, который служил в армии, на подшивку для воротничка прислать, да сигарет. Да где взять-то?

Долго ещё Ольга в поисках белого материла по трём этажам универмага ходила, на каждую полку заглядывала. Всё надеялась его найти. Не нашла. Под конец поисков тоска на неё напала, всю без остатка заполнила. Пошла она назад, к подземному переходу, и от безысходности бабку какую-то осчастливила. Талон у неё за три рэ купила. Как не купить-то?..

А я вышла из редакции и стою на ступеньках, как столб. Не решу никак, куда мне идти дальше. Кому ещё можно рассказ предложить? Рассказ, конечно, хороший. Жизненный. А отнести его некуда. Может, правда, на столб повесить? Кому надо – прочтут. Или на бесплатные сайты в интернете выложить. А может ещё в одну редакцию сходить? Слышала я, что они там про ад печатали. Будто нашли его где-то под землёй. Даже микрофон туда опускали, какие-то звуки на диктофон записывали. Написали: «Хотите, верьте – хотите, нет!» А, может, водки купить, да напиться с горя? А что ещё делать остается?

У меня ведь в рассказе тоже сущий ад получается, как и в моей жизни. Женщина с горя да от безысходности выпить решила. А что если это в систему войдёт? От работы откажется. Потом мужа обижать начнёт. Тьфу, ты, черт, какого мужа? Это в моей жизни про мужа или в рассказе? Всё перепуталось. Где, правда, где вымысел, не поймешь? Потом… Да что говорить…

Я про тот ад, их, если нужно, тоже написать могу.

Вот сейчас пойду к себе домой и напишу. Принесу потом в редакцию. И пусть только не напечатают и мне за это не заплатят… Разнесу редакцию, как это сделала Маргарита в романе Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита», которая уничтожила дом критика Латунского, который раскритиковал главного героя романа, Мастера, за написанное им произведение.

ГЛАВА 8 Жил был зайчик

(сказка для взрослых)

В одном небольшом стареньком домике в молодой семье зайцев однажды появился на свет маленький зайчонок. Он был настолько хиленький и слабенький, что зайчиха-мать при одном только взгляде на его нежное худенькое тельце всплеснула лапками и горько расплакалась, щедро поливая его своими солёными и тёплыми слезами.

– Он жить не будет, – решила она, и сказала об этом мужу-зайцу. Врачи-зайцы тоже подтвердили её слова.

Но чтобы они все ему не пророчили, мать-зайчиха с мужем-зайцем сумели выходить малыша, хотя для этого пришлось приложить немало усилий и потратить времени и своего здоровья.

Всё было бы хорошо в этой дружной семье зайцев, если бы однажды не случилась беда. Отец-заяц был предпринимателем, занимался мелкой торговлей. Однажды он ушёл на какую-то сделку с партнёрами и домой больше не вернулся. Пропал совсем, и следов никаких не осталось. Может во время сделки попал волку-разбойнику или другому хищному зверю на зуб, а может, приключилась с ним другая какая-то напасть, зайчиха так никогда не узнала об этом. Всем на это было наплевать. Полное равнодушие царило в этой стране по отношению к гражданам как со стороны власть имущих, так и самих соседей.

Лесная звериная полиция для виду поискала пропавшего зайца немного под кустами и деревьями, заглядывала в овраги да потайные берлоги и норы, не особо при этом старалась (заяц не был известной персоной), и как это всегда бывает никого, конечно, не нашла. На том поиски закончились. А отца-зайца отнесли к пропавшим без вести.

Делать нечего, стала мать-зайчиха жить вдвоём со своим сыночком-зайчонком. Трудно им пришлось без мужа и отца, они испытали много бед, еле-еле сводили концы с концами. Зарплата у матери на бумажной лесной фабрике была маленькой. Да и дышала та фабрика на ладан, больше простаивала, чем давала продукции.

Лесное пособие, которое назначили зайчонку в связи со слабым здоровьем, было тоже маленьким, и зайцам его и зарплаты матери не хватало даже на еду. А потом фабрика вовсе закрылась, а все кто на ней работал, были уволены без выплаты пособия.

Денег у зайчихи теперь не стало совсем, хоть ложись и помирай. А цены между тем на морковку и капусту регулярно ползли вверх, на коммуналку росли каждые полгода, как это положено в зверином лесном государстве. И попробуй только не оплати коммуналку вовремя – пеню сразу насчитают, а потом без воды, света и газа оставят, а в канализационную трубу и вовсе заглушку поставят, чтобы всё твоё «добро» с тобой оставалось. А дальше платить не будешь, то вовсе без жилья останешься и на улице очутишься, и никто тебе не поможет, никакой суд на твою защиту не встанет. А роптать по этому поводу будешь, а хуже того с одиночным пикетом с плакатом к белой берлоге на поляне к лесной администрации выйдешь, так и в вонючей яме с другими страшными хищными зверями преступниками побываешь и уже вряд ли оттуда вообще домой вернёшься.

В зверином государстве с инакомыслием было строго. Никакая критика власть имущими не принималась. Такие вот существовали тут порядки, хотя в других лесных странах всё было по-другому, к жившим там относились лучше. Но они и сами не давали обидчикам спуску, всегда готовы были выйти дружно на главную лесную поляну и напомнить законы.

Молодая зайчиха не унывала. Она не брезговала и не гнушалась никакой работой. Жить как-то было надо. И она трудилась из последних сил от зари до зари (что приветствовалось в зверином государстве), не жалела себя. Это вскоре сказалось на её пошатнувшемся здоровье, но кому до этого было дело. Главное, чтобы она вовремя оплатила все свои налоги и штрафы, которые всегда находилось, за что выписать. Например, за сбор в лесу грибов или ягод, валежника. А ещё за ловлю в реке рыбы, если она не соответствовала установленному размеру. Зато в доме у зайцев теперь появилась незатейливая еда, одежда, да и коммуналку было чем оплатить, которая по-прежнему съедала треть или даже половину семейного бюджета.

Рос зайчик избалованным ребёнком, хотя был послушным и ласковым малышом. Мать души в нём не чаяла, ничего для него не жалела, и старалась избавить его от всех житейских неприятностей. Любую работу, в том числе по дому, выполняла сама. «Ты и так слабенький, мой маленький, мой единственный, много выстрадал, – думала она, – куда тебе ещё работать».

Зайчиха вплоть до зрелого возраста её сыночка водила своего зайчика за лапку в лесную школу, уберегая его от хитрой коварной лисицы и злого серого волка. Понятно, что друзей при такой заботе со стороны матери у нашего зайчика не было и быть не могло.

А школа находилась на солнечной лесной полянке, и зайчиха, как и остальные зайцы, спонсировала её все годы обучения её малыша, выделяла из скромного бюджета семьи деньги на различные ремонты, покупку мебели, другой школьной атрибутики, покупку тетрадок. У звериного государства на это денег не было, как всегда, хотя лес продавался хорошо в другие страны. И никто из жителей этой лесной страны на это не роптал, не пытался хоть что-то изменить. А если и находились такие смельчаки, то поддержки от других они не получали. А лишь полное равнодушие всегда и во всем.

Так продолжалось много лет. И ничего не менялось в звериной стране. Улучшений не было и не предвиделось, а всё становилось только хуже. Иногда зайчихе было грустно от всей этой безысходности, она впадала в отчаяние и уныние, но поделать с этим она ничего не могла. Уехать из звериной страны в другую страну – тоже. Не было на это средств. Да кому и где она была нужна?

А больше всего она боялась за своего сыночка.

«Ну что у меня за мужчина растёт, который ни на что не способен, всего боится, ведь пропадёт, когда меня не будет с ним рядом, – сокрушалась зайчиха, – что с ним дальше будет в нашей лесной стране, где правят злые и ненасытные звери, которым всегда и всего было и будет мало».

И не понимала зайчиха, что это она своего сыночка таким сама сделала. Она сама не научила его выживать в жестоком и несправедливом мире, не научила быть сильным, хитрым и изворотливым. Потому что дети кроме их родителей больше никому не нужны. Родители в ответе за них. И они обязаны своих детей выучить и воспитать, дать им дорогу в жизнь, образование.