Характер-судьба и жизнь-лафа. Часть 2. Бродяга – в своем репертуаре

– Еще как сказать…

– Пусть не в этом году – в следующем непременно станут чемпионами!

Молодежь бурлит от страсти. Футбол – дозволенная форма массового психоза.

Молодая женщина погрузилась в свои мысли, переживания. Не стоит сейчас ее тревожить. Пусть сама! Дочь сладко, беззаботно посапывает на правом бочку. Решила высказаться. Делится своими мыслями, заботами. Надеется: что-то подскажет опытный, умный человек. Дельные советы и сочувствие облегчают душу. Всегда полезны.

– Ответьте мне… За долгие годы много видели, перенесли, узнали. Скажите, почему жизнь так глупо устроена? Почему хороший человек часто страдает? Вокруг прекрасные, приветливые люди. Столько хороших! Тут же рядом уживаются, благоденствуют негодяи, пьяницы, ханжи, эгоисты… Черствые, мелкие людишки. Сразу их даже не разглядишь. Задают тон! Вот и мой Андрей…

– Супруг? – догадался Кирилл Петрович. У нее красивое личико. Естественный румянец. Только утомленные глаза-глаза страдалицы. Вовсе нет! Слишком молодая… Изменчиво настроение. В молодом возрасте рано становиться страдалицей. Мимолетны огорчения. Забываются обиды. Даже несчастья растворяются в событиях, во времени.

– Да, муж. Законный, – сообщает доверительно. – Почему закон разрешает сочетать различных по темпераменту людей? И жизненные устремления. – Немного шепелявит. Волнуется. Легко понять ее самочувствие. Прозрение оказывается горьким. – Почему самые важные качества, свойства, даже детали принимают во внимание только при совместной жизни? Как в одной семье ужиться честному с негодяем? Внимательному – с черствым? Простодушному – с хитрецом? Искреннему – с лицемером? Почему столь разные люди? Выдают себя не за тех, кем являются на самом деле? Не знаете?

– Не знаю… – признался он искренне.

– Никто этого не знает, – констатирует обреченным голосом. – Или знают и не хотят раскрыть секреты. Мужчины совершенно другие! Между женщиной и мужчиной ничего общего. Мы люди – только это! Да, вот какая беда – не все люди! Человек как бы… артист. Хамелеон. Чем человек гаже, подлее, тем глубже и тщательнее прячет свои черты. Даже не недостатки – преступные наклонности характера.

– Такая вы… молоденькая! – удивился Кирилл Петрович и посочувствовал: – Неужели уже и с этим встретились?

– Знали бы вы моего Андрюшку парнем… – дрожь страдания пробежала по ее лицу. – Нет, в нем и тогда проявлялась эта червоточина. Не хотела замечать! Выпивал. Многие молодые выпивают – так сейчас принято. Выпивают по любому поводу. Даже без повода! Без выпивки не обходится. Идут в гости – несут с собой бутылку. Увлекался девушками. Он парень видный. Интересный. Придет к нам в общежитие – девчонки постоянно увиваются… Смеются его шуткам. Тетя Даша, наша кастелянша, грубоватая, но правдивая женщина, вечно повторяла: «Этот Андрей – парень-гвоздь. Простите за выражение: с таким приятно раз переспать. Возьмет замуж – настрадается жена». Я тогда даже не придала значения ее словам. Мне нравился Андрей! Зарабатывала прилично. Его щедро подкармливала. Ведь он-то… Бедный студент! Домой отвозил только на трамвае. Дольше – почти вдвое дешевле автобуса. В кино покупал самые дешевые билеты в первых рядах. Поженились – устроили самую скромную вечеринку. Он выразился грубо: «Никому не позволим нажираться за наш счет!» Заставлял отчитываться за каждую потраченную копейку.

Обучал различным половым извращениям: интереснее-де! Хуже – изменял!

– Неужели? – простодушно удивился Кирилл Петрович. – Не может быть?! – Узнанное потрясло.

– Правда, – произнесла обреченным голосом. – Всякое говорили! Подружки предупреждали. Не верила. Отмахивалась. Зачем зря чесать языками? Сплетничают. Сама убедилась! Спрашиваю у той: «Как тебе не стыдно? У меня семья, ребенок скоро родится». Отвечает без всякого стеснения: «Это еще как сказать. Будет или не будет? И мужа может не стать! Я ничем не хуже. Тоже хочу иметь мужа, семью, ребенка. Только тебе можно?!» Нечего говорить с бессовестным человеком. Разве мало ей других парней? Разрушает семью! Ее желание естественно. Но почему собственную жизнь устраивает на несчастье другого? Бесчестное счастье недолгое. Счастьем не является! Вот так! Не разведены – не живем вместе. Вернулась из роддома… Еще ни разу не навестил. Свою дочь – понимаете?! Он даже не знает, что родилась дочь. Или не приходит – хотел только сына?! При совместной жизни рожу сына! Уже знаем, как это делается…

– Где он сейчас? – Кирилл Петрович сочувствует. Чем помочь? Словно собственное воспринимает чужое горе. Прослезились глаза. Украдкой вытер слезу. Утер нос.

Она долго не отвечает. Слышала ли вопрос? Забылась. Углубилась в свои ощущения, воспоминания.

– Не знаю, – тяжко вздыхает, замолкает.

Кирилл Петрович не тормошит. Ожидает.

– Ничего я не знаю. С той… Но и у них что-то неладно. Не смогут жить вместе. Негде! Андрею нужны девицы на один раз! И та ожидает ребенка. Появится полусиротка! Сейчас модно: матери-одиночки! Девицы-страдалицы!

– Почему вы не подаете в суд?

– Но что изменит суд? – рассуждает она трезво. – Алименты присудят. Не нужны его деньги! Не желаю больше иметь с ним что-либо общее. Вскормлю сама, воспитаю дочь. Умею все делать! По его настоянию поступила в институт. Придется оставить. Пока взяла академический отпуск. Безответственно парни хватают момент…

Кирилл Петрович ожидает: когда доверят? Не влезает в душу. Не тормошит вопросами. Это – особый случай. Должен узнать.

– Он тоже студент? – хочет помочь.

– Да… – подтвердила. – В одном институте…

– Вы обращались к администрации? В комитет комсомола? – мыслит Кирилл Петрович морально. Старыми категориями. Школа прошлой жизни наложила свой отпечаток. Прослеживается из вопросов.

– Зачем? – она спросила безразличным, почти обреченным голосом. Про себя подумала: «Такой он смешной!» Пояснила позицию: – Зачем им наши заботы? Стыдно даже, по-детски – обращаться за помощью. В интимных вопросах нельзя ни на кого полагаться. Недостойно молить о помощи. Взрослая – сама за все отвечаю.

– Вы комсомольцы! – Слова сами вырвались – с пафосом! С давних пор сохраняет убеждение. Реалии изменившейся жизни не вызвали в сознании сомнения. Пронес по жизни неизменными принципы. Жаль: прекрасные идеи о классовом единстве, дружбе народов не воплотились. Революция привнесла в Россию созидательную силу. Общая культура осталась низкой. Что поделаешь? Произошла духовная деградация. Скудеют материальные ресурсы. Бесхозяйственность. Они играют злую шутку. Отражаются на повседневности. Еще отзовутся! Идеология вела по жизни. Разве от нее враз откажешься?

Даже осознает ее определенную ущербность, несовершенство, безжизненность… Людям нужна идеология. Это моральное руководство. Принцип общежития. Материалистическая религия повседневности. Молодая женщина не прошла через политические испытания, классовые кампании. Руководствуется иным видением. Современная молодежь удивительно практична. До цинизма меркантильна. Еще горда. Самостоятельна. Открещивается от советов. Не принимает менторского руководства.

– Ну чем они помогут? – считает. – Нет чувств, привязанностей… Кто заставит жить вместе?! А общественность… иногда хуже собак! Одно прекрасно делают – выливают помои! Хихикают. Сплетни носят. Стыдно к таким обращаться. Становишься точно такой! Злой, хищной. Подобной другим! Это только моя беда-боль. Ни перед кем не унижусь. Не попрошу о снисхождении, милости.

– Почему вы так превратно понимаете помощь? – удивляется Кирилл Петрович.

– Кто вернет Андрея? – произнесла обреченно. Растерянна от возмущения, бессилия. В дрожащем голосе слезы.

– Еще любите? – Он себя хочет убедить. Само собой, ясно.

– В том-то и беда, – призналась честно. – Понимаю: недостоин он моей любви. А вот сердцу не прикажешь. Ждет, надеется…

– Он еще может измениться! – произнес сочувственно. Обнадеживает. Успокоительная ложь – жестока. Беспощадна.

– Я в это не верю, – вздохнула она. Миловидное, юное личико в этот момент помрачнело. Глубоко вздохнула. К уверенности добавилось безразличие. – В жизни такого не бывает! Уже вторая у него семья. С той! Что я, должна все разрушать? Для собственного счастья? Не верю: не склеить черепки. Ничего дельного не получится. Он тоже… Ненадежный! В любой момент предаст.

– Она тоже студентка?

– Пока еще нет. – Признание ей стоит много страданий. – Бывшая подружка. На фабрике работали в одной бригаде. Дружили со школы. Вместе приехали. Устроились ткачихами. Жили у одной хозяйки. Потом перебрались вместе в общежитие. Делились сердечными тайнами. Вот! Узнай человека! – Обида колет. Во всем разуверилась. Даже подруга поступила так подло. Кому можно верить, если такое?! Женская конкуренция, соперничество приводят к подобному трагизму. Существуют столь зловредные характеры! Узнают все тайны. Неожиданно наносят жестокий удар. Предательством усиливают хищничество. Это страшные люди! Опасные! Раскрываются в финале скандального саморазоблачения. Никакой стеснительности.

– Сколько вам лет? – Кирилл Петрович не скрывает отеческого участия. Его встревожил искренний рассказ. Будоражит. Взывает к состраданию. Требует ответной помощи. У него хватит благородства. Только конкретно ничего не решил. Услышал:

– Двадцать два….

– Вы так молоды! – произнес с огорчением-сожалением. – Почему вас не встретил в те далекие годы? Что говорю? Вас тогда не существовало на свете. Милая вы моя! Хочу, чтобы у вас все наладилось. Что могу для этого сделать?!

– Чем поможете? Да ничем! – Смешной старикашка. Такой наивный. Почти дышит на ладан – собирается помочь. В таком несчастье! – Извините за откровенность. Скрываешь, таишь в себе. Рвется само наружу. Незнакомому человеку открыла душу. Простите! – поднялась. – Забудьте! Мало у людей всяких бед?

– Нет, так не уйдете! – вскрикнул Кирилл Петрович, испугавшись собственного голоса. Зажал рукой рот. Сдерживает слова, порывы души. С сожалением посмотрел на молодую мать. На ребенка в коляске. Не разбудил! Малютка посапывает носом – сладко спит. Попросил: – Можно вас навестить? Спросите, зачем? Отвечу. Должен убедиться: жизнь с вами поступила справедливо.

– Зачем утруждать себя? – женщина уже сама не рада. Зачем открылась? Навязался старик! Культурно отбивается от его прилипчивости. Не обидеть. Уже взрослый, пожилой человек. Не хочет понять, не может? – Явитесь нежелательным гостем?

– Что вы?! – убежден совершенно в другом. – Наоборот.

– Лучше – не надо, – женщина проявляет трезвость. Сильны ее эмоции. Не всесильны. – Впрочем… Как вам будет угодно. Я пока на квартире. – На краю газеты написала свой адрес. Пояснила: – Обещали что-то выделить…

– Мы почти соседи! – Взглянул на записку – обрадовался.

– Тем лучше, – ответила спокойно, все с той же обреченностью в голосе. Глаза грустные, задумчивые… – Займу меньше вашего времени. Больше раза-двух не придете.

– Почему же? – удивился Кирилл Петрович.

– Не надо… – попросила она тихо. Сильно засмущалась. Поправила одеяльце. Совсем собралась уйти. Насовсем?!

– Вы уходите? – Кирилл Петрович спросил с сожалением.