Варежку вверх! С Новым годом!

Прямо с порога взгляд упирался в большую печь. Выложенная из кирпича и крашеная в белый цвет, она являлась сердцем дома. Под печью лежал большой металлический лист, на котором осиротело ютились пару кривых поленьев. От печи вправо висела занавеска, отгораживающая спальное место. От шторы к столу по полу расстелилась тканая дорожка. Стол, как и печь, притягивал на себя внимание. Тяжелый и большой, он стоял возле окна и служил центром, возле которого разворачивались события. Вокруг него были расставлены стулья и табуреты, все из разных комплектов, эпох и стилей. Возле стены стояла лавка, на случай неожиданного застолья.

Василий сидел в кресле в углу, сонно моргая.

– А, Танюша пришла, – заулыбался он. – А я задремал. Что-то плохо спалось ночью.

– Смена погоды, все плохо спят нынче, – понимающе закивала она головой. – Снег вот пошел, глядишь, Рождество с Новым Годом красиво встретим.

Она продолжала что-то говорить про погоду, одновременно доставая из сумки продукты и раскладывая их по полкам в шкафу и холодильнике.

– Ну что, наварим сегодня картошечки? И бураки принесла, можно свекольного супа сварить. Как ты, Василий, согласен?

– Я любую твою стряпню, Татьяна, за обе щеки уплетать буду. Давай помогу тебе картошки начистить?

– Ну я от помощи не откажусь. Пока ты чистишь, быстренько пол вымою.

Она выкатила инвалидную коляску с сидящем в ней Василием из угла, пододвинула ее к столу, на который поставила кастрюлю с водой. Подтащила ведро с картошкой, поставила рядом мусорное и вручила старику ножик. Сама снова влезла в сапоги и пошла во двор за водой. Дубленку не стала надевать, знала, что за несколько ходок к колодцу быстро упарится и не успеет замерзнуть. Пол в жилой комнате скоро засверкал влагой, и Таня еще прошла тряпочкой по пыльной немногочисленной мебели в соседней комнате – письменному столу с ящиками, который давно списали в райцентре, да одинокой полке, на которой стояли икона и свеча. Не удержавшись, Таня протерла и подоконники, и ей сразу стало легче дышать. Всякий раз, убирая пыль в этой холостяцкой комнате, ей казалось, что она смывает липкие мысли одинокого человека, давая пространство для новых. И каждый раз Василий не пользовался этим шансом заполнить комнату чем-то светлым и радостным, а продолжал упрямо плести паутину, в которую ничего кроме бесполезных и назойливых мух нельзя было словить.

– Ну что, справился? – она промыла картофель и чиркнула спичкой. Газ весело вспыхнул и моргнул голубым глазом. Пока вода закипала, Таня сбегала в сарай за дровами для печки. – Говорят, морозы на праздники будут, так что я тебе, дед, чуть больше дров в этот раз принесла.

Василий за это время успел включить маленький телевизор в углу. Комната наполнилась звуками музыки сельского концерта.

– Эх, Татьяна, послушай, как красиво играют, – дед как будто засветился, слушая жизнерадостного баяниста. Через минуту он уже хлопал по неподвижным коленям и казалось пытался их оживить, чтобы спрыгнуть с кресла и пуститься в пляс. – Я тебе говорил, что в молодости на всех праздниках на баяне играл? И на свадьбах, и на похоронах без меня не могли обойтись. Мог любого до слез довести или от счастья заставить выплясывать. Ко всему за свою жизнь привык, а с тишиной все никак не смирюсь.

Таня задумалась и невольно залюбовалась оживившимся лицом своего подопечного.

– Я вот что думаю иногда, Татьяна, – продолжал Василий. – Жизнь разная бывает. Кто-то женится и надеется на счастье, а кто-то помирает. И так легко это все обыграть музыкой. Сделать счастье еще острее, а печаль мягче. Красоты мало в жизни. А все ведь любят, чтоб покрасивее.

– Легко любить красивое, – закивала головой Татьяна. – Спроси у любого человека, чего он желает себе или детям, и каждый ответит, что хочет здоровья, богатства и счастья. Люди женятся на самых красивых и достойных из доступных им вариантов. Но любовь ведь не знает условий. Ей на самом деле не нужны статусы, условия и превосходные степени. И понимаешь это, только теряя человека. Знаешь, какая любовь самая чистая и сильная? Когда любишь ребенка-инвалида. Или дряхлого и немощного родителя. Или животное. От них ничего не ждешь, никаких достижений, свершений или успехов. Они есть, и этого достаточно.

– Добрая ты душа, Татьяна, – заулыбался Василий. – Эх, сыграл бы я тебе сейчас «Метелица метет»!

– Обязательно сыграешь, Василий, а я послушаю, – заулыбалась раскрасневшаяся Татьяна.

Перед самым Новым Годом Татьяна снова спешила к Василию, но в этот раз не одна. Из ближайшего города с ней связались волонтеры и долго расспрашивали, какая помощь и кому нужна. Ни на что особо не надеясь и не рассчитывая, Татьяна рассказала им о мечте Василия. И вот они приехали накануне Нового Года и напросились навестить деда-инвалида.

– Василий, это Татьяна, – как всегда предупредительно обозначила свое присутствие соцработница. – Я сегодня не одна, к тебе гости Дед Мороз с помощниками пожаловали!

Они шумно ввалились в хату, заполнили ее своим дыханием, шутками и шуршащими пакетами. Игорь смело и уверенно подошел к Василию и пожал ему руку:

– Нам тут, Василий, одна Снегурочка напела, что ты любитель музыки. А у нас как раз один инструмент появился, с которым мы долго не знали, что делать, – он словно Дед Мороз, подтащил к середине хаты холщовый мешок и нырнул рукой внутрь. Достал баян и с вопросом в глазах протянул его Василию. – Умеешь обращаться-то с таким?

Василий крякнул от удивления, а потом автоматически протянул вперед руки, чтобы подхватить достаточно тяжелый предмет. Легко провел рукой по клавишам, приладил его на коленях, прижал к груди, как боевого товарища. Закрыл глаза. Руки легли на кнопки, и раскрылась душа. Не отдавая себе отчета, его пальцы уверенно перебегали с клавиши на клавишу, и лилась «Какая ж песня без баяна»:

– Так, баян, сыграй, чтоб жилось и пелось от души…

Конец

Светлана Краас

«Неожиданное счастье»

– Ангелика, Ангелика… Ангелика. – орал откуда-то бывший.

– Чтоб тебя, – подумала вслух она и спустила одну ногу с кровати.

Медленно спустила вторую и нехотя начала шарить по полу в поисках домашних тапочек. Вместо этого под ноги попадалось все подряд, но не тапочки. Рядом в кровати кто-то заворочался и всхрапнул. Анжела вздрогнула и сняла с глаз маску для сна, повторила, теперь уже про себя, предыдущую громкую мысль и медленно повернулась. В кровати, раскинув руки, как младенец, спал мужик.

– Мать твою, Анжела, ты совсем уже, притащила невесть кого в постель и забыла напрочь об этом, – Хмыкнув девушка, встала с кровати и побрела босиком наверх, на звуки воя доносившиеся из комнаты сына.

– Чтоб тебя так всегда будили, гад такой! – Пожелала она ему шепотом и шлепая по лесенкам голыми ногами, зашла в комнату сына.

– Маркус, ты охренел так орать? Не у себя дома, так будь добр – заткнись. Чего припёрся то? Мы с тобой договаривались? Не помню такого, а то устроила бы праздник в честь такого события. – Сказала она уже вслух, обращаясь к бывшему.

– Меня попросил о помощи Лукас и дал ключи, поэтому я здесь. Марты нет, а ты дома, машина стоит не в гараже и прежде чем идти тебя искать, я как воспитанный человек решил тебя позвать. И не надо закатывать глаза, ты знаешь, как я этого не люблю. Скажи еще спасибо, что я собрал твои вещи, раскиданные по лестнице, ты хоть бы такси вызывала, когда выпьешь.

– У Марты сегодня выходной и Лукас прекрасно об этом знает, говори что надо и вали, у меня сегодня важная встреча. Мне некогда на тебя время тратить.

Бывший что-то говорил, она смотрела, как у него двигаются губы и морщится переносица при разговоре, как он потирает руки и оценивающе ее осматривает. Ее передернуло и стало резко нехорошо.

– Маркус, вали отсюда. Приедешь снова с Лукасом или когда Марта будет, меня сейчас от тебя стошнит. Вали лучше, пока чист. И у меня нет на тебя времени. Все, когда я выйду из душа, чтобы тебя в моем доме не было! – сказав это, Анжела резко развернулась и вылетела из комнаты, зажав рот рукой.

Стоя под душем она вспоминала свои любовные похождения, ни на кого, кроме последнего мужа не было такой реакции организма. Под струями теплой воды она пришла в себя и стала обдумывать дальнейшие действия, у нее действительно сегодня важная встреча и она должна к ней хорошо подготовиться.

Когда она вышла из душа, в доме уже никого не было, она это всегда остро чувствует, как волчица знает о том, занята ее территория или нет. Открыв дверь в ванную, Анжела сняла шелковый ярко-красный халат, который перед этим надела и включив свет в гардеробной, стала задумчиво прогуливаться перед вешалками с вещами. Подошла к зеркалу и заглянула своему отражению в глаза, взгляд темно карих глаз был печален и никаких ярких искорок не проскакивало уже давно.

– Искорки, как падающие звезды…, – Так когда-то говорил ей Димка Архипов, ее первая детская любовь.

Сколько лет и сколько зим, сколько стран и государств теперь между ними. На глаза предательски навернулись слезы, Анжела быстро вытерла их и показала язык своему отражению в зеркале. Чтобы отключить свою ностальгию, девушка стала оглядывать свое тело, ища то, к чему можно было придраться, но увы, придраться было не к чему. Даже наличие трех детей не оставило на ее фигуре следов, конечно благодаря деньгам и процедурам о которых умолчим, оставив в неведении тех, кому этого знать не требуется, а кто знает, тот знает.

Из зеркала на нее придирчиво смотрела молодая женщина с высокой грудью и тонкой талией, королевская осанка и гордо вскинутая голова с копной кудрявых шоколадного оттенка волос были украшением и содержались в должном уходе. Вот и теперь она, вскрикнув кинулась к часам, перед важными встречами у нее всегда массаж и укладка, это удовольствие она никогда не пропускала. Массажист приедет через пятнадцать минут, есть время, чтобы выпить коктейль.

Девушка отклонившись чуть от зеркала, прищурилась и перемерив в голове несколько нарядов, остановилась на одном, выбрала вещи и разложила их на диванчике в гардеробной. После массажиста приедет парикмахер и она преображенная после процедур поедет завтракать в своё любимое кафе на берегу реки, там так красиво и разные времена года добавляют шарм этому маленькому и уютному местечку, его ей когда-то показал один из бывших.

Рабочий день пролетел незаметно у нее было много встреч с клиентами и еще пару с сотрудниками по новым проектам. Обедала она на своем рабочем месте, секретарь принесла им салаты из соседнего кафе, там делают замечательные блюда. Обсудив за обедом дальнейшие действия, Ангелика подписала еще кучу неотложных бумаг и отправилась домой готовиться к поездке на концерт, сын купил билеты в какое-то новое место, где ставят молодые, но уже модные режиссеры свои нашумевшие спектакли. Они идут сегодня на премьеру спектакля от нового и талантливого режиссера, так рекламировал ей это действо сын.

Ангелика сидела на концерте, смотрела на сцену и ей становилось гадко. Там, под классическую музыку скакали по сцене абсолютно голые актеры и импровизировали какие-то действия, нисколько не попадая в такт музыке. Она не смогла вынести такого эстетического кошмара и встав с места, быстро пошла к выходу.

На улице она глубоко вдохнула свежий, морозный воздух и посмотрела в небо. Небо все затянуто тяжелыми, свинцовыми облаками. У Анжелы побежали мурашки по спине, она ощутила дежавю. Пытаясь вспомнить где и когда она была в такой же ситуации, она задрав голову вверх шла и шла, не особо замечая куда несут ее ноги. Вдруг, вскрикнув, девушка остановилась, она ударилась ногой обо что-то. Опустив голову она увидела, что стукнулась об скамейку, домой идти еще не хотелось, и она накинув капюшон на голову и закутавшись поплотнее в длинную соболью шубу, легла на лавочку и продолжила смотреть в низкое темное небо.

Дежавю рассеиваться не хотело, оно держало ее и не отпускало. Тут до ее ушей донеслась тихая мелодия, мелодия приближалась и девушка услышала обрывок разговора, разговаривали двое: девушка и молодой человек, они быстро шли и обсуждали по дороге приготовления к празднованию Нового года. Девушка будто зачитывала список, а парень ставил галочку и так, за перечислением списка они прошли мимо и еще слышна была музыка, как неожиданно Анжела поняла, что музыка эта, кавер ее любимой песни, что слушала еще в России, в последний месяц перед переездом в Германию и был тогда февральский вечер и она лежала в своем дворе на скамейке, смотрела так же, как сейчас, на тяжелое, затянутое, свинцовыми тучами небо. От этих тяжелых туч, небо казалось низким и будто угрожающим. Из окна какой-то квартиры доносилась эта песня, кавер которой она только что услышала.

Она лежала осознавая, что она должна полететь в свой родной город, который находится так далеко, что лететь до него предстоит долгих полдня. Девушка встала со скамейки и на ходу отправила сыну сообщение, чтобы он ее не потерял, когда выйдет из кабаре.

Прошла быстрым шагом до остановки такси, села в машину и доехав до своего дома, велела подождать водителю. Взяла в гардеробной всегда собранный чемоданчик ручной клади, закинула в сумочку заграничный паспорт, закрыла дом, села в ожидающее ее такси и поехала в аэропорт. По дороге, которая заняла ровно столько времени, чтобы купить билет, она приехала и перед регистрацией успела выпить кофе и сообщить детям о своем решении.

– В городе детства никого нет, – думала она, – из ее родных там никого, а вот ее первая любовь… живет ли еще там?

Зачем и почему ей так приспичило полететь в город детства и первой любви она не знала, но чувствовала, ее туда кто-то или что-то тянет…