Невеста полоза

– Тебе-то самой не страшно? Даже чуточку?

– Ну… не знаю.

– Ну да, а если змею увидишь, то первая завизжишь так, что и в городе услышат.

– Глупости, – Элеан несколько надулась, но быстро справилась с собой и, хитро покосившись на мелко вздрагивающую подругу, ехидно поинтересовалась. – А не напомнить ли кое-кому, как в прошлом году парни лягушку поймали и одной девушке за шиворот положили?

– Прекрати.

– Визгу было.

– Прекрати! Мне и так страшно, ещё ты тут со своими шуточками.

– Могу вернуться обратно в деревню.

– Ну, уж нет, – Алира подпихнула подругу дальше по тропинке, – вместе ушли, вместе и вернёмся. Ты же не бросишь меня здесь одну.

– Увы, ну почему я всегда тебе потакаю?

– Мы же подруги.

– Подруги.

Элеан улыбнулась, но в этот раз её улыбка была скорее нежной, чем насмешливой. Алира была единственной девушкой в деревне, с которой она общалась и кому могла простить всё на свете. Возможно, всё дело в том, что они так же вместе с самого детства, и девушка никогда не упрекала подругу за её странности, благодушно ничего не замечая и не ссорясь по пустякам. Когда родители Элеан странным образом погибли и семилетнюю девочку забрала к себе тётка, многие деревенские жители шушукались, что ребёнок зачарован или, хуже того, проклят, запрещая своим детям с ней общаться. Но Алире было наплевать на досужие сплетни, и они продолжали вместе играть, невзирая на ворчание стариков. Шло время, девочки выросли, и никто уже не вспоминал, как Элеан стала сиротой, но с другими девушками она уже не общалась. Её по-прежнему считали немного чудачкой, однако ничего не происходило, и все привыкли не думать об этом. Люди ко всему привыкают.

– Пришли, – Элеан первая заметила, что впереди тропинка раздаётся в стороны, и остановилась. – Кто из нас первым рискнёт потревожить покой священного Древа?

– Я боюсь идти на поляну в одиночку-у-у… – несмотря на предыдущее стремление, Алира не проявила особой радости от прибытия.

– Но это традиция, Дуб не принимает двух просителей одновременно. Иди-иди, и не забудь поблагодарить его после обращения.

– А ты?

– Схожу после тебя. Давай пояс,… вот твоя корзина, а теперь ступай. Если что… кричи, но главное не по пустякам. – Девушка подтолкнула неуверенно мнущуюся подругу к поляне и демонстративно села под ближайшим деревцем, всем своим видом давая понять, что готова ждать хоть до рассвета.

– Элеан,… какая же ты всё-таки иногда противная.

– Иди-иди.

Алира глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, бросила укоризненный взгляд на подругу, затем ещё более недовольный на ухмыляющегося пса и, убедившись, что не проняло, отвернулась. Несмотря на возмущение и шуточную обиду, девушка понимала, насколько тяжело даётся её спутнице невозмутимое выражение лица. Она знала, что стоит ей уйти, как Элеан останется один на один со своими страхами, и хотя девушка всегда старалась не давать своей подруге повода для беспокойств, Алира чувствовала некую ответственность. В её памяти ещё были очень свежи те две ночи восьми и тринадцатилетней давности. И хотя они произошли очень давно, забыть почему-то не удавалось… особенно, когда вокруг стеной стоит лес, а с небес взирает луна.

– Я…– девушка оглянулась на сидящую под деревом подругу, – я постараюсь скоро вернуться.

– Я буду ждать.

И темноволосая девушка неуверенно сделала первый шаг к священному Дубу.

Элеан облегчённо вздохнула. Она хорошо понимала причины беспокойства подруги, но разговаривать на эту тему не хотела, да и не считала нужным. Всё произошло слишком давно, чтобы вновь возвращаться к прошлому, и девушка прилагала все силы, чтобы никогда об этом не думать.

– Всё хорошо, – она протянула дрожащую руку и погладила встрепенувшегося пса по загривку, – всё действительно хорошо.

Руст с сомнением обнюхал её тонкие пальцы и, лизнув их, придвинулся поближе к ногам своей юной спутницы. В его глазах отражались беспокойство и преданная забота, на какую способна только собака, выросшая рядом со своим единственным хозяином и верная ему до конца дней.

Она не хотела ничего вспоминать. Она не хотела об этом думать. Она хотела просто жить,… жить и радоваться каждой минуте, которую небеса ей подарили. Ведь она самая обычная девушка из маленькой лесной деревеньки… не более того… Но в ночном лесу воскресают все, даже самые старые, воспоминания. От них невозможно укрыться, потому что они часть тебя.

– … Мама, папа, спокойной ночи!

– Спокойной ночи, Элеан, пусть в эту ночь к тебе придут самые красивые сны, – высокая красивая женщина с тугими каштановыми кудрями и бездонными карими глазами нежно поцеловала свою единственную дочь в лоб и подтолкнула к двери в соседнюю комнату. – Ложись быстрее в кроватку, моя маленькая, иначе они уйдут к кому-нибудь другому.

– А ты споёшь мне песенку на ночь?

– Конечно, если, когда я досчитаю до ста, ты уже будешь лежать под одеялом.

Девочка просияла:

– Буду. Папочка, спокойной ночи.

– Спокойной ночи, милая, – сидящий за столом мужчина оглянулся и мягко улыбнулся им обеим. Его глаза всегда светились такой нежностью, когда он видел жену и дочь вместе. – И ничего не бойся, папа рядом.

– Хорошо.

– Я начинаю считать, – женщина демонстративно скрестила руки на груди и закрыла глаза, – раз, два, три…

Элеан звонко рассмеялась и бегом бросилась в свою комнату, чтобы побыстрее забраться в кровать и притвориться спящей. Она торопливо стянула через голову платьице и, накинув ночную рубашку, отдёрнула одеяло… Но на её подушке уже лежала громадная змея, свернувшая своё тело тугими кольцами и немигающее глядящая на застывшую с приоткрытым ротиком девочку. Холодные белёсые глаза с вертикальными зрачками казалось, устремляли свой взгляд прямо в душу, лишая воли и требуя подчиниться. Змея медленно подняла голову и, глядя на неё сверху вниз, угрожающе зашипела.

– Мамочка-а-а-а!!!

Тогда Элеан было всего пять лет.

Разумеется, всё закончилось хорошо, родители прогнали мерзкую рептилию и ещё долго успокаивали дрожащую от пережитого ужаса девочку. Но с того дня вся её жизнь резко переменилась. Нет, она не стала ни замкнутой, ни отчужденной, её смех по-прежнему разносился под деревянным потолком их дома, и она всё также улыбалась, словно ничего не случилось. Но с того дня уже изменились её родители. Элеан не понимала, что произошло, она пыталась спрашивать, но получала в ответ лишь вымученные улыбки и нежный шёпот: «Всё хорошо… всё действительно хорошо…». Только по ночам девочка слышала, как её мать плачет, а отец что-то тихо говорит, то ли утешая, то ли пытаясь переспорить. Иногда один из них без предупреждения заходил ночью в её комнату, чтобы несколько мгновений постоять рядом со своим ребёнком, а затем также тихо уйти. Элеан даже казалось, что они скрывают друг от друга своё беспокойство, пытаясь казаться сильнее и увереннее, чем есть на самом деле. Девочка думала, что всё это произошло из-за той змеи, что родители боятся, как бы она не стала трусишкой и спряталась дома от всего мира. Ей казалось, что стоит показать, какая она на самом деле сильная, и всё станет по-прежнему… И тогда Элеан стала убегать одна в лес. Она отправлялась на болота и, трясясь от непонятного страха, пробиралась всё дальше и дальше, убеждая себя, что справится и уже никогда не даст родителям повод для беспокойства. Девочка приносила домой ягоды и травы, что росли только на болоте, чтобы показать какая она смелая, но отец лишь бессильно сжимал кулаки, а мать прятала лицо у него на груди, не в силах посмотреть в глаза собственному ребёнку. Ничего не понимая, Элеан продолжала свои попытки побороть собственный страх, но однажды всё это неожиданно закончилось.

В тот день ей исполнилось 7 лет, и вместе со своей подружкой и молодым, только что подаренным отцом щенком, она впервые отправилась к священному Дубу, чтобы попросить его вернуть мир в их семью. Они убежали из дома глубокой ночью, и, подбадривая друг друга, направились в лес, впервые окунувшись в этот неверный мир ночных легенд. Элеан даже не помнила, как и о чём просила могучее Древо, все события той ночи казались ей подёрнутыми неведомой дымкой забвения. Она помнила лишь одно,… что когда вернулась, на месте её дома уже было остывающее пепелище.

Деревенские жители тогда рассказывали, что пожар объял стены и крышу в одно мгновение. Никто не успел не то чтобы помочь, но даже закричать. Огонь взметнулся к самому небу, не оставляя шансов спастись, но так и не перекинулся на соседние дома, хотя ветер и дул в их сторону. Казалось, пламя бушевало только в строго очерченном квадрате, не вырываясь за его пределы, но и не оставляя практически ничего после себя. Крестьяне ещё потом говорили, что не слышали даже предсмертных криков. Ни одной попытки к спасению, ни одного зова на помощь, а прижавшиеся друг к другу обгорелые скелеты обнаружили только утром в самом центре пепелища. Элеан даже не присутствовала на похоронах, её просто не подпустили близко к грубо сколоченному гробу на двоих. После произошедшего она не произнесла ни единого слова за целый год, и тётка по отцовой линии практически отчаялась как-то вернуть девочку в мир живых. Но шло время, и она постепенно стала прежней. Там, где стоял её дом, выросла трава, а на месте, где обнаружили тела родителей, теперь высились два тонких юных деревца, что так трепетно жались друг к другу. Иногда Элеан даже приносила им цветы, но в её сердце по-прежнему царило пепелище.

С тех пор она ни разу не приближалась к священному Дубу… до этого дня.

– Элеан? Элеа-ан!

– Что? – девушка вскинула голову и несколько удивлённо посмотрела на свою подругу. – Ты уже вернулась? Так быстро?

– Прошло много времени, – Алира села рядом на траву и, отобрав пояс, начала подвязывать платье. – Видимо ты задремала.

– Да, наверное.

– Что-то приснилось? Говорят если заснуть невдалеке от священного древа, то сон может оказаться вещим. Так что ты видела?

– Ничего особого, просто… картины из прошлого, – Элеан неуверенно посмотрела в сторону поляны и потеребила пальцами пояс.