Парвус

Медею зажали со всех сторон. Она обреченно думала, что впереди еще четыре пересадки. За окнами поезда быстро сменялся городской пейзаж. Каждая следующая остановка становилась чище предыдущей.

Роботизированный голос объявил конечную. В этом месте пустой поезд должен двинуться обратно по прямым рельсам, пролегающим по пятому сектору. Медея, преодолевшая путь с самой окраины трущоб до лифта, ведущего к четвертому сектору, потопала за резко уменьшившейся толпой. Приложив пропуск к турникету, она вошла в квадратную стеклянную коробку вместе с другими людьми. Девушка недовольно поморщила нос от запаха мочи. Оставалось лишь надеяться, что махина, забитая пассажирами, не сломается, как делала это достаточно часто.

Скрытые от посторонних под краем капюшона красные глаза девушки, направленные в пол, заметили на массивном ботинке рядом стоящего нашивку в форме круга. В кровь Медеи мгновенно выплеснулся адреналин, готовя тело к бою.

Такие знаки носили люди того, кто в трущобах получил прозвище «Грязный». Фактически его приспешники заменили в этом районе полицию, потому что первых боялись гораздо больше. Лично Медея с Грязным не встречалась, но от отца часто о нем слышала. Главное, что она запомнила, лучше с Грязным не пересекаться и в идеале не переходить ему дорогу.

Была лишь одна проблема. Пару часов назад во время охоты на скорпиона, будучи на поверхности, девушка прикончила двоих людей с метками на ботинках. По мнению Медеи, те мужчины сами нарвались. Но как объяснить это главарю самой опасной на Парвусе банды она не знала.

«Неужели из-за этих слабаков объявил на меня охоту? Какой мстительный», – пролетело недоуменно в голове девушки. Обдумывая дальнейшие действия, она внимательно следила за ботинками. Пистолеты остались в штабе. Врукопашную у нее мало шансов победить даже среднего соперника.

Когда у Медеи возникла мысль, что случайный свидетель, видевший их бойню, навряд ли успел бы донести начальнику о случившемся, лифт со скрипом остановился. Поругав себя за то, что после убийства не проверила территорию на спрятавшихся товарищей трупов, Медея двинулась к следующей железнодорожной линии. Человек с нашивкой не преследовал. Неприятный осадок в душе девушки с его исчезновением никуда не делся.

Пытаясь сбросить напряжение, она рассматривала рядом стоящих пассажиров, не поднимая головы. На руке мужчины висели электронные часы. «Это не день, а провал», – с обреченным вздохом подумала Медея. Зеленые цифры говорили о том, что домой она опоздала. А впереди еще три пересадки.

Опять лифт. Вновь поезд. Бесконечно тянущееся время. Еще в третьем секторе Медея скинула плащ в тайник в лавке одного торговца. Тот брал сущие копейки за хранение вещей и возможность круглосуточно переодеваться в туалете. И главное, не задавал вопросов.

Стоящая в чистом вагоне в простом белом платье, девушка услышала роботизированный голос, исходящий из динамиков: «Конечная остановка второго сектора». Разъехавшиеся в две стороны двери, открыли вид на чистые просторные улицы второго района. Медея прошла с остановки в прозрачный лифт, поблескивающий под светом ламп. Он поднялся на уровень выше.

Взгляд девушки устремился на заселенный богачами район с их просторными многоуровневыми квартирами. Панорамные окна с видом на широкий проспект. Гладкое каменное небо над ним.

Подняться выше по социальной лестнице возможно, лишь став частью семьи правителя, проживающей непосредственно в цитадели.

Легким шагом, сливаясь с редкими прохожими, одетыми в светлую однотонную одежду, Медея направилась к жилью матери. Оно располагалось в высоком здании, словно вдавленном в горную породу. Беловолосой девушке нужен первый этаж с самыми дешевыми квартирами дорого района.

Именно сюда она и попала после смерти отца. Год назад на поверхности Медею нашли апперы, когда она сидела в кривом полуразваленном здании над телом, из которого бежала кровь. После спуска на Парвус шлема были открыты. Красные глаза и белые волосы подростка мгновенно выдали ее происхождение.

Только один пропавший ребенок из высших кругов подходил под внешние характеристики попавшей к апперам девушки. Мать Медеи, увидев ее, разрыдалась на месте.

Они были так сильно похожи, что в их родстве никто и не сомневался. Медея совсем не помнила женщину, стоящую перед ней, которую все называли Силия.

Главным отличием дочки и матери являлись мышцы на теле физически закаленной Медеи. При виде Силии подросток подумала, что та похожа на тепличный цветок. Мягкость ее тонкого, изящного тела не нарушала ни одна жила. Словно матери никогда не приходилось поднимать что-то тяжелее стакана воды. Почти так и было.

Свет на широкой улице, идущей вокруг центральной площади, где располагалась цитадель, становился все тусклее. Его остатки должны дожидаться восьми утра, чтобы загореться с новой силой. Условное обозначение ночи напоминало жильцам Парвуса, что пришло время тишины и отдыха. Медея начала к этому привыкать.

В трущобах электричество отключалось на всю ночь. Многие заведения заводили шумные генераторы и продолжали работать, игнорируя предписания властей. Здесь же, в первом секторе, царила почти идеальная тишина, нарушаемая шагами редких прохожих и полицейских в синей форме.

На подходе к дому матери Медея недовольно поморщилась. Свет в окне горел. Это могло значить только одно. Впереди взбучка. На секунду девушка подумала, не лучше ли вернуться в трущобы. Умереть от рук приспешников Грязного пугало ее меньше, чем нотации Силии. Медея совсем не понимала, как вести себя с матерью.

Неуверенно помявшись у входа в здание, девушка сделала глубокий вдох и прошла в светлый холл. Не доходя до лифта, ведущего на верхние этажи жилого здания, Медея повернула к двери нужной квартиры. Девушка готовилась погрузиться в ненавистное притворство, ради мечты.

Глава 2. Мать и дочь

Силия сидела за столом белой глянцевой кухни. Равномерное жужжание генератора кислорода нарушало тяжелую тишину, висевшую в комнате. Красные заплаканные глаза беловолосой женщины уставились в одну точку. Ее светлое платье то же, что и вчера, когда Медея уходила, обещая вернуться к ужину.

Мать повернулась на звук открывшейся двери и сфокусировала взгляд на дочери.

– Дея, что на этот раз? День рождения друзей из трущоб? Застряла в лифте на сутки?

Медея не придумала ни одной нормально отмазки, поэтому сразу направилась к стеклянной лестнице, ведущей на второй этаж. Надежда, что мать не будет читать нравоучения, разбилась о звук невесомых шагов, следующих за девушкой.

Комната, в которой Медея жила последний год, представляла собой скучную однотонную спальню. Кровать по центру, у стены длинный шкаф в потолок, заполненный такой же унылой одноцветной одеждой, как и все в первом секторе. Зеркало без рамы. Письменный белый стол. Радовало наличие панорамного окна, открывающего вид на проспект и соседнее здание. Такой роскоши при жизни с отцом у Медеи не было.

Упав на мягкую кровать, девушка слушала вполуха гневный голос матери.

– Ты не можешь вот так пропадать непонятно где, а потом приходить как ни в чем не бывало. – Силия ходила по просторной комнате туда-сюда, сложив руки на груди. Ее опущенная голова то и дело кивала в такт словам. – Чем ты занимаешься во время своего отсутствия?!

Медея приподнялась, чтобы посмотреть матери прямо в глаза, и самым невинным голосом произнесла:

– Силия, у меня остались друзья в трущобах. Я просто скучаю по ним. Переезд и так сложно мне дался. Этот район чужой для меня. Старые знакомые – это отдушина. Ездить туда-сюда в вонючих поездах мне не нравится. Вот я и задержалась у Лии.

Это имя для выдуманной подруги девушка придумала давно. Мать задрала подбородок и сквозь зубы процедила:

– Мы же договаривались, что ты не будешь называть меня по имени. Я твоя мать!

Медея вздрогнула. Иногда она забывала, что под хрупким видом Силии скрывается весьма жесткий человек. Мать часто делала невинные глаза, когда общалась с людьми и вызывала впечатление легкого и ранимого человека.

Но за год жизни вместе девушка заметила, что это лишь образ, которым Силия успешно пользуется для достижения целей. Сейчас хрупкая женщина настроена решительно, и это пугало подростка. Резко осознав бедственность своего положения, Медея села, округляя глаза еще больше.

– Прости. Этого больше не повториться. К тому же были выходные, и я не пропустила ничего важного, что может помешать моей дальнейшей карьере.

Медея знала, куда бить, и верно выбрала слова. Для Силии будущее дочери в приоритете. Она поджала губы, всматриваясь в лицо сидящей на кровати.

– Я не буду платить за обучение в академии, если ты не выполнишь обещание. Один проступок и отправишься жить к бабушке, она тебе устроит сладкую жизнь. Фейт слишком много тебе позволял.

С этими словами тонкая фигура матери скрылась за дверью, не закрыв ее. Медея еле сдержалась, чтобы не ударить по кровати обеими ладонями. От произнесенного вслух имени отца в груди больно кольнуло.

Главной ошибкой девушка считала то, что когда-то поделилась с Силией планами. Медея сделала это потому, что им совсем не о чем было разговаривать. Сейчас мать манипулировала этими знаниями, чтобы держать дочь в узде.

Медея могла бы попытаться и сама заработать денег на академию, только вот легальность доходов подтвердить не получилось бы. Еще и штаб требовал оплаты вперед на весь срок обучения на аппера. Заниматься продажей ценных вещиц с поверхности во время тренировок возможно, но доход Медеи сильно бы упал, а частое отсутствие в академии вызвало бы вопросы.

Девушка хотела перестраховаться и оплатить штаб на два года вперед, чтобы иметь возможность полноценно погрузиться в учебу. Мать же, не зная о грандиозных планах дочери, сильно мешала своей заботой.

Хоть их цели и совпадали, но расскажи Медея о штабе Силии, то полиция была бы там через пару часов, конфискуя незаконно добытые с поверхности вещи и лишая девушку наследства отца. Этого Медея боялась больше всего на свете. Поэтому продолжала упорно хранить секрет.

Фейт всегда с теплотой отзывался об академии и работе аппером, заражая энтузиазмом дочь. Преимущества должности столь огромны, что Медея не понимала, чего ради отец бросил работу, которая судя по рассказам, ему нравилась. Этому было всего одно разумное объяснение. Его выгнали.

Осознание этого настигло девушку после смерти отца. Медея не знала ни одного случая увольнения из цитадели. Возраст приема на работу туда выбрали не случайно. Считалось, что к двадцати пяти человек уже имеет четкую жизненную позицию и бросать выбранную должность не будет. Уровни апперов оставались засекреченными до самой их кончины.

Но Фейт Хоув во всем умудрился стать исключением. Возраст поступления на службу. Увольнение. Так, еще на него объявили охоту. Рассекретили позывной «Звездолов». Медея не представляла, как нужно извернуться, чтобы попасть на эту должность, ведь за ней тянулось прошлое отца.

Девушка встала. Была и еще одна проблема, с которой раньше сталкиваться не приходилось. Красные глаза уперлись в отражение в зеркале. Медея покрутилась вокруг своей оси. Несмотря на жилистость, ее фигура была весьма женственной, как и у матери.

Белые брови свелись. Ничего не изменилось за последний год во внешности, но сегодня, впервые за все время на поверхности, противники Медеи поняли – она девушка. Рост – метр семьдесят, мужской защитный костюм, черный закрытый шлем, плащ. Все для сохранения анонимности. Типичная одежда для поверхности. Как приспешники Грязного поняли ее пол – для Медеи загадка. Собственно, это могло и стать основной причиной, почему те обратили на нее внимание.

«Случайность или нет? – пыталась разгадать мысли убитых мужчин Медея. – Нужно было узнать у них, до того как выстрелила в их животы!» Девушка злилась на себя за оплошность. Жители поверхности никогда не были дружелюбным народцем. А те, кто поднимался с Парвуса, либо преступники, либо апперы. Столкновение с любыми из них могло закончиться плохо. А будучи женщиной, шансы повышались кратно. Когда на кону жизнь – лишнее внимание ни к чему.

Мысли о смерти вогнали девушку в мрачное настроение. Решив окончательно не раскисать, Медея обдумывала, как организовать вылазку на поверхность на следующих выходных.