Оценить:
 Рейтинг: 0

Александр Македонский, или Роман о боге

Год написания книги
1958
Теги
<< 1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 >>
На страницу:
7 из 11
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Свой день Александр завершал в покоях матери, где всегда курился фимиам. Ему нравилось быть рядом с ней, такой молодой и красивой, смотреть, как она, с отсутствующим взглядом сидя на скамеечке с ножками из слоновой кости, прядет шерсть. Когда в покоях появлялся сын, Олимпиада откладывала веретено в сторону и заключала Александра в свои объятия. Он с восхищением вдыхал изысканный аромат ее дорогих духов.

Она мало интересовалась своей дочерью Клеопатрой, которую чаще всего оставляла на попечение служанок. В то же время Олимпиада радела обо всем, что касалось ее сына. Она подолгу любовалась Александром. В эти минуты в глазах ее появлялся синеватый металлический блеск. Она уводила ребенка в глубину покоев к жертвеннику, где день и ночь горел священный огонь и курились благовония. Присев на корточки, с распущенными волосами, с ладонями, простертыми вверх, – этого, согласно ритуалу, требовало поклонение, – она низким голосом произносила волшебные заклинания. Эти интонации напоминали Александру звуки, ранее услышанные в храме.

– Что ты делаешь, мать? – спрашивал он.

– Я обращаюсь к твоему отцу и прошу у него для тебя благословения.

– А где же мой отец?

– Он здесь, – отвечала Олимпиада, показывая на алтарь, – как и повсюду в мире, на Солнце и на звездах.

Александр не понимал, как этот отец, о котором ему говорили, в одно и то же время мог жить в тесной дарохранительнице, стоявшей на мраморном столике у алтаря, и быть увенчанным победами полководцем с повязкой на глазу, который внушал ему ужас, иногда появляясь во дворце. Но вскоре ребенок свыкся с мыслью, что можно иметь двух отцов: одного на земле, другого на небесах.

Значительно расширив границы владений Македонии вдоль побережья Эгейского моря за счет афинских колоний, Филипп впервые вторгся в земли Греции.

Большой совет дельфийской амфиктионии[15 - Большой совет дельфийской амфиктионии… – Сущность Совета амфиктионии (в переводе с древнегреческого «совет живущих вокруг») можно понять только в сравнении с современными международными организациями: общество нации, военные союзы, Организация Североатлантического договора, ООН. Принципы учреждения так же трудны для объяснения, функционирование такое же сложное, а эффективность так же ненадежна. Совет был образован из представителей примерно 12 государств (общин) Центральной Греции, его заседания проводились два раза в год в Дельфах. На них разбирались споры между участниками, шел поиск мирного разрешения конфликтов, рассматривались всякие тяжбы, особенно покушения на права граждан и на церковное право. Совет мог принять решение о применении санкции, которое всегда болезненно воспринималось понесшей наказание страной, объявить о мобилизации армий коалиции для борьбы с внешним врагом или подавления одной из стран-участниц, отказавшейся подчиниться общему решению. Именно так было в случае с Фокидой и Фессалией, в конфликт которых вмешался Филипп и причиной которого было оспаривание суверенитета. Война, которая последовала за принятием этого решения, называлась священной. Однако нескончаемость дебатов, медлительность процедуры, длительность мобилизации войска и трудности с назначением единого командования могли свести на нет усилия организации, не лишенной определенных положительных черт. Господствующее положение в совете занимала самая сильная в военном отношении Беотия со столицей в Фивах. Она соперничала с Фессалией, имевшей самую обширную территорию, но менее развитой. Афины не входили в Совет дельфийской амфиктионии. Несколько лет спустя они войдут в состав Коринфского совета, созданного под эгидой Македонии.] объединял в союз основные государства Центральной Греции в целях совместной защиты их интересов и свобод. Этот союз, часто раздираемый внутренними противоречиями, оказался в состоянии войны с коалицией, в которую входили Фокида и Фессалия. Фиванское войско, считавшееся в союзе лучшим, потерпело поражение. Находясь под угрозой гибели, Большой совет впервые обратился за помощью к Македонии.

Филипп увидел в этом обращении возможность добиться от греческих общин признания законности своего завоевания Фракии и права войти в их сообщество в роли спасителя. В случае успеха Македонию перестали бы считать полуварварской страной, а признали бы как дружественное с эллинскими землями государство. Филипп уже видел себя освободителем и заступником, чинно входящим в дельфийский храм с пальмовой ветвью священного совета.

Он собрал войско и двинулся на юг. Поспешив начать боевые действия с фессалийским тираном, Филипп совершил роковую ошибку, а потому сам потерпел поражение и вынужден был в беспорядке отступать к границам Македонии. Своим воинам, пребывающим в смятении, и горько разочарованным союзникам Филипп объяснил, что поражение было всего лишь стратегическим маневром. Он сравнивал свою тактику с действиями барана, который отходит назад, с тем чтобы разбежаться и вышибить ворота крепости. Так и он отступил только для того, чтобы ударить с большей силой. Произнести эти слова было нетрудно, другое дело – исполнить сказанное.

Он приказал своим воинам украсить головы лавровыми венками, подобно тому как это делают священные ратники. Хороший оратор, Филипп вселил в их сердца религиозное усердие и сам, кривой, бородатый защитник богов и свободы, возглавив войско, решительно повел его в наступление на врага. Противник был наголову разбит на берегу залива Пагас. Ономарх, главнокомандующий войском Фокиды, бросился в море, пытаясь вплавь добраться до корабля, проходившего неподалеку от берега. Однако ему не удалось спастись. Израненного стрелами лучников Ономарха вытащили на берег. Филипп приказал распять его, предъявив обвинение в кощунстве. В этот же день по его указу были повешены и утоплены в море три тысячи пленников.

Довольно скоро стало ясно, какие выгоды хотел извлечь Филипп из этой кампании и во что обошлась его помощь союзникам. Изгнав тирана Фессалии, он занял его место, оккупировал всю страну и аннексировал все побережье до Эвбеи, оказавшись таким образом хозяином всей Северной Греции от моря до Эпира, родины своей жены.

Филипп был готов идти дальше. Под предлогом почтить своим присутствием Большой совет Дельф, где ему должны были оказать подобающие победителю почести, Филипп собирался пройти со своим войском через Фермопилы. Тогда афиняне, доселе с беспокойством взиравшие на победы освободителя этих земель, но соблюдавшие в конфликте нейтралитет, приказали своему войску охранять знаменитый горный проход.

Антипатр, оправдывая прозвище Мудрый, с трудом уговорил вдохновленного победой Филиппа отказаться от новой затеи. Наконец регент сам признал разумность доводов приближенных и согласился довольствоваться сохранением уже завоеванного. Он знал, что в Афинах у него появился противник, оратор Демосфен. Демосфен, стоявший во главе многочисленной партии, имел большое влияние на толпу и использовал свой талант знаменитого адвоката для убеждения сограждан в опасности, которую таит в себе экспансия Македонии. Он без конца сокрушался по поводу потери афинских колоний Пангеи, Потидеи, Мефона и требовал организовать защиту колоний, над которыми нависла угроза. Чтобы предотвратить опасность новой священной войны, на этот раз против него самого, Филипп воздержался от поездки в Дельфы, где должен был получить лавровый венок. Он обосновался в фессалийской столице Лариссе и занялся вопросами налаживания системы управления своими новыми землями. Там он опять влюбился.

Дни, проведенные в Фессалии, Филиппу скрасила прелестная Филемора. Он повсюду водил ее с собой, с гордостью показывая всем окружающим, безропотно исполнял все ее желания, и вскоре все люди стали говорить, что эта женщина его околдовала. Филипп привез Филемору в Пеллу как свою официальную любовницу – она была беременна. Когда красавицу-фессалийку представили Олимпиаде, жена Филиппа, оглядев соперницу, ограничилась заявлением, что такая красота уже сама по себе кощунство и не нуждается ни в какой другой магии. Однако доброжелательство ее было притворным.

– Подождем, – сказала Олимпиада своим приближенным, – пока Филипп не пресытится ею, как другими женщинами, как некогда и мной. Подождем, когда он уедет.

Ждать пришлось недолго. Проведя в Пелле несколько недель, в течение которых он чеканил золотые монеты, готовил маршруты новых походов и пьянствовал в своем дворце, Филипп отправился во Фракию, оставив прекрасную Филемору накануне родов.

Сына, который у нее родился, назвали Арридей. Светила, сопутствовавшие ему при появлении на свет, соперничали со звездами Александра, однако это соперничество не угрожало Александру. Судьба Арридея была отмечена знаком ранней беды.

Олимпиада сказала мне:

– Сделай так, чтобы он умер.

Я дал ей понять, что убийство тщетно и даже опасно, если имеется возможность поступить иначе. Зачем брать на себя грех преступления, особенно преступления бесполезного?

– Светила предсказывают, что жизнь этого ребенка продлится примерно столько же, сколько и жизнь твоего сына. Пусть он живет, но живет так плохо, что всегда будет выглядеть как крот рядом с орлом, и пусть рядом с его темнотой и невежеством еще ярче горит свет, заложенный в Александре.

Наряду с рецептами зелий, которые укрепляют жизнь и развивают ум, есть и такие, что ослабляют рассудок и подрывают здоровье. Дурачка всегда проще сотворить, чем великого царевича.

Внебрачному сыну Филиппа стали давать медленнодействующий яд. Еще с колыбели мрак слабоумия начал сгущаться в его сознании и исказил черты его лица. Таким он останется до конца жизни. Таким его увидел Филипп, когда на следующий год вернулся из похода, захватив еще тридцать шесть греческих колоний и раздвинув границы своих завоеваний до Геллеспонта и почти до окраин великой империи персов. Если когда-то он и подумывал о том, чтобы сделать Арридея соперником Александра в управлении македонскими государствами, то теперь эта мысль надолго оставила Филиппа.

XV

Враг внутри нас…

Мудрость богов через Гермеса была передана людям. Гермес изрек такие слова: «Злом от невежества переполнена вся земля. Оно развращает души людей, томящиеся в их бренных телах. Тебе нужно сорвать с себя покров невежества, который есть основа озлобленности. Невежество – это цепи зависимости, темная тюремная камера, чувственная смерть, живой труп, могила, которую ты носишь в себе, вор, который живет в твоем доме. Это спутник, который ненавидит тебя из-за вещей, которые ему нравятся, и ревнует тебя к тому, что ему не по вкусу. Таков враг, которым ты опутан, как сетью».

Нужно провести семь недель в размышлении над каждым из десяти понятий, которые служат для обозначения нашего самого большого врага – этим врагом мы являемся сами себе, – только затем можно начинать учить других.

XVI

Ахилл и серебряный шарик

Поразительно, как быстро создаются империи – и как медленно идет процесс их разрушения. А дело в том, что империи похожи на людей, которые после длительного периода становления в течение нескольких месяцев завоевывают себе место в истории, а потом до конца дней своих живут за счет мига славы или приобретенного состояния.

Филиппу понадобилось восемь лет, чтобы в три раза увеличить территорию Македонии и сделать ее одной из самых богатых стран. Все эти восемь лет народ видел в нем мудрого царя, радеющего об интересах своего государства. Слухи о его победах приумножали его славу, и каждый раз, когда он возвращался в Пеллу, подданные встречали его ликованием.

Однако рана, обезобразившая лицо, дни, проведенные в сражениях и походах, а ночи – в пьянстве и распутстве, заметно изменили его облик. В тридцать три года он отяжелел, лицо его оплыло жиром. Он незаметно для себя стал слабеть, хотя сила его еще была велика. Однажды, когда на соревнованиях борец положил его на лопатки, он, поднявшись на ноги и оглядев вмятину на песке, которую оставило его тело, скорее удивленный, чем недовольный, сказал:

– Черт возьми! Как мало места на земле занимаю я, который хотел завоевать ее всю.

Эта мысль не покидала его несколько дней.

Филипп без меры сорил золотом, которое не имело для него никакой цены, потому что было украдено у других. О его расточительности ходили легенды. Бездумно разбрасываемое золото если и привлекает на время попутчиков, сохраняет рабов в повиновении, то не дает настоящих друзей и вызывает лишь зависть у приближенных.

Для того чтобы Филипп мог сохранить свою власть и в дальнейшем передать ее своему наследнику, надо было добиться признания его самого царем по священному закону. Случай для этого представился. По небу прошла комета, и священнослужители объявили, что царская корона должна быть возложена на голову Филиппа. Народ одобрил это решение.

Его племянник Аминт III, который, будучи еще ребенком, не мог оказать какого-либо серьезного противодействия, был отправлен на жительство в уединенное место. Филипп стал на деле правителем Македонии, Фессалии и других областей.

Казалось, что после восшествия на престол он хочет по-настоящему сблизиться с Олимпиадой, во всяком случае он стал более уважительно относиться к ней, поскольку теперь она была царицей. По отношению к Александру, законному наследнику престола, его поведение тоже изменилось.

Когда Александру исполнилось шесть лет, Филипп решил, что настало время выбрать ему воспитателя, и назначил на эту должность некоего Лисимаха, который из-за скандальной любовной истории вынужден был покинуть царский двор Эпира.

Такой выбор представлялся более чем странным. Этот человек мало подходил на роль наставника молодого царевича. Однако Филипп, подчиняясь минутному настроению, мог предоставить должность любому, кто его забавлял. Так он, например, отдал высокую должность бывшему рабу по имени Агатокл, который умел вовремя рассмешить царя злой шуткой. Для Агатокла пришлось нанимать писарей из Афин, чтобы составить для него список приличных слов, которые принято было здесь употреблять.

Лисимах слыл напыщенным глупцом и помпезным краснобаем, который выдавал себя за жертву любви. Филипп смаковал непристойные подробности скандала, из-за которого нынешний воспитатель бежал из родной страны, спасаясь от гнева обманутого мужа. К счастью, у Лисимаха было одно большое достоинство. Не будучи широко образованным, он знал наизусть Гомера и, не заставляя себя долго упрашивать, мог на память прочитать все, им написанное. Он помнил в мельчайших подробностях «Илиаду» и «Одиссею», был сведущ в генеалогии богов и царей и рассказывал о героях Гомера, как если бы они были его близкими родственниками. Поэтому можно сказать, что первым наставником Александра был скорее Гомер, чем Лисимах.

Поэзия открывает путь для совершенствования ума, тренирует память, приучает слух к гармонии звуков и обогащает мысль яркими образами.

У Лисимаха была привычка находить каждому, кого он видел, сравнение с персонажами Гомера. Это была еще и манера лести. Поскольку семья Олимпиады восходила к Ахиллу, он уверял, что Александр является живым воплощением победителя троянцев. Можно было слышать, как он говорил своему ученику:

– Молодой Ахилл, пойдите и расскажите домашнее задание божественной Фетиде, вашей матушке, и непобедимому Пелию, вашему батюшке. Потом мы пойдем гулять и переправимся через Скамандру.

Филипп не возражал, когда его называли Пелием, и каждый раз широко улыбался при упоминании этого имени. Стоило Александру при падении ободрать свои колени, как Лисимах кричал:

– Ахилл, не плачь!

И Александр глотал слезы. В детстве перед ним всегда выставляли доспехи Ахилла, и он с нетерпением ждал той поры, когда вырастет и наденет их на себя.

При распределении героических ролей Лисимах не забывал и себя. Он величал себя не иначе как Фениксом, потому что Феникс Гомера, изгнанный из Эпира из-за несчастной любви к фаворитке царя, нашел прибежище у фессалийского правителя из рода Мирмидонов, который поручил ему заняться обучением сына. Таким образом, настоящее точно воспроизводило историю прошлого.

<< 1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 >>
На страницу:
7 из 11