Приключения Арсена Люпена

И когда за несколько минут до обеда Розен отважно направился в сторону нашей компании, мисс Нелли и леди Джерланд поднялись и гордо удалились.

Они попросту испугались.

Час спустя среди членов команды и пассажиров всех классов по рукам стал ходить рукописный документ: месье Луи Розен готов выплатить десять тысяч франков тому, кто разоблачит Арсена Люпена или обнаружит вора, укравшего драгоценности.

– И если никто не поможет мне бороться с этим бандитом, – заявил Розен капитану, – я расправлюсь с ним сам.

Розен против Арсена Люпена или, вернее, как кто-то сострил, Арсен Люпен против Арсена Люпена… Да, поединок обещал быть интересным!

Он продолжался в течение двух дней. Мы наблюдали, как Розен бродит то там, то тут, вертится среди членов команды, задает вопросы, вынюхивает. Даже ночью он, как тень, слонялся по кораблю.

Капитан, со своей стороны, тоже развил бурную деятельность. «Прованс» обыскали сверху донизу, осмотрели каждый уголок. Под предлогом того, что драгоценности могут быть спрятаны где угодно, только не в каюте подозреваемого, обшарили все каюты, без исключения.

– А в результате что-то непременно найдут, ведь правда? – спросила меня мисс Нелли. – Каким бы магом он ни был, он все равно не сможет сделать жемчуг и бриллианты невидимыми.

– Конечно сможет! – возразил я. – Просто тогда придется отпороть подкладки наших шляп и сюртуков и ощупать всю одежду.

Я показал ей свой фотографический аппарат «Кодак 9 ? 12», которым непрерывно снимал ее в самых разнообразных позах:

– Взять хотя бы аппарат такого же размера. Вы полагаете, что в нем не хватит места спрятать все драгоценные камни леди Джерланд? Достаточно делать вид, что фотографируешь, и все пройдет как по маслу.

– А все же я слышала, что нет такого вора, который не оставит после себя хоть малейшую улику.

– Почему же, есть. Это Арсен Люпен.

– Но как ему это удается?

– Как удается? Он продумывает не только план предстоящего ограбления, но и предвидит все обстоятельства, которые могли бы выдать его.

– Вначале вы были более оптимистичны.

– Но с тех пор я увидел его в действии.

– И что же вы думаете?

– Я думаю, мы понапрасну теряем время.

Я оказался прав, расследование не принесло никаких результатов, или, во всяком случае, эти результаты никак не способствовали раскрытию преступления – у капитана украли часы.

Он пришел в ярость и удвоил свой пыл – стал еще неотступнее следить за Розеном и несколько раз вызывал его к себе на разговор. Назавтра, как это ни забавно, часы нашлись под стопкой накладных воротничков старшего помощника капитана.

Все это выглядело как чудо и явственно свидетельствовало о чувстве юмора Арсена Люпена, причем не просто грабителя, но и страстного приверженца своего ремесла. Он действовал не только по призванию и влечению, но и забавы ради. Он производил впечатление человека, который развлекается, присутствуя на представлении собственной пьесы: стоя за кулисами, хохочет во все горло над собственными остроумными шутками и им же придуманными поворотами сюжета.

Несомненно, это был своего рода лицедей. Я наблюдал за мрачным и непреклонным Розеном и размышлял о двойной роли, которую, бесспорно, играл этот любопытный персонаж, а когда говорил о нем, то не мог сдержать своего восхищения.

Но в предпоследнюю ночь вахтенный офицер услышал какие-то стоны, доносившиеся из самого темного уголка палубы. Он подошел. Там лежал человек, голова и лицо у него были замотаны толстым серым шарфом, запястья связаны тонкой веревкой.

Его освободили, помогли подняться, оказали помощь.

Это был месье Розен.

Да, это был Розен, на него напали во время одной из его вылазок, сбили с ног и обокрали. На визитной карточке, прикрепленной булавкой к его одежде, было написано: «Арсен Люпен с благодарностью принимает десять тысяч франков от месье Розена».

На самом деле, в похищенном бумажнике лежало двадцать тысячефранковых купюр.

Разумеется, несчастного обвинили в том, что он сам инсценировал это нападение. Но помимо того обстоятельства, что невозможно связать себя самого подобным образом, было установлено, что почерк на карточке полностью отличается от почерка Розена, но в точности совпадает с почерком Арсена Люпена на фотографии, напечатанной в старой газете, найденной на борту.

Таким образом, Розен перестал быть Арсеном Люпеном. Розен был Розеном, сыном торговца из Бордо! Но присутствие Арсена Люпена на корабле подтвердилось в очередной раз, причем таким вот страшным образом!

Всех охватил ужас. Пассажиры боялись оставаться одни в своих каютах, а уж тем более не осмеливались гулять в одиночестве в отдаленных частях корабля. Из предосторожности люди, доверявшие друг другу, объединялись в группы. Но даже самые близкие скорее подсознательно вели себя как-то настороженно. Ведь человек, от которого исходила угроза, не был изолирован от остальных, не был заключен под стражу и поэтому не переставал быть опасным. Отныне… Арсеном Люпеном мог оказаться любой. Наше воспаленное воображение приписывало ему сверхъестественную, безграничную силу. Мы считали, что он способен принять любое, самое неожиданное обличье, представать то респектабельным майором Расеном, то благородным маркизом де Раверданом, или же, если не принимать во внимание обличительный инициал «Р», он мог быть то тем, то другим хорошо знакомым всем нам господином, даже имеющим супругу, детей и слуг.

Первые депеши, доставленные по беспроволочному телеграфу, не принесли никаких новостей. Во всяком случае, капитан не счел нужным поделиться с нами их содержанием, и подобное молчание отнюдь не добавляло нам спокойствия.

Последние сутки тянулись бесконечно. Все жили в тревожном ожидании какого-то несчастья. И на сей раз произойдет не просто ограбление или банальное нападение, это будет настоящее преступление, убийство. Мы не могли поверить, что Арсен Люпен ограничится двумя пустячными кражами. Он превратился в подлинного хозяина корабля, где ему было позволено все, а команда потеряла всякую власть: теперь ему оставалось лишь захотеть, ибо он распоряжался и нашим имуществом, и нашими жизнями.

Должен признаться, что я провел сладостные часы, поскольку они помогли мне завоевать доверие мисс Нелли. Любознательная по натуре, она была под таким впечатлением от случившегося, что инстинктивно искала защиту и безопасность в моем обществе, которое я с радостью ей предоставил.

В глубине души я благословлял Арсена Люпена. Ведь именно он сблизил нас. Разве не ему я был обязан тем, что мог предаться самым дивным грезам? Грезам романтическим и грезам не столь возвышенным, к чему скрывать? Поколения Андрези ведут свой род из Пуату[2 - Пуату – историческая область на западе Франции.], но их семейный герб слегка поблек, и я не усматриваю ничего зазорного в помыслах джентльмена вернуть ему былое великолепие.

К тому же я чувствовал, что мои грезы отнюдь не смущают мисс Нелли. Ее веселые глаза словно поощряли меня, а нежный голосок давал надежду.

И вот, вплоть до последней минуты, мы льнули друг к другу, облокотившись на фальшборт, а расплывчатая линия американского берега становилась все ближе.

Обыски были прекращены. Все ждали. Пассажиры и первого класса, и нижней палубы, где теснились эмигранты, ждали той торжественной минуты, когда будет решена неразрешимая загадка. Кто из нас знаменитый Арсен Люпен? Под чьим именем, под каким обличьем он скрывается?

И вот настала эта великая минута. До конца своей жизни я буду помнить ее во всех мельчайших подробностях.

– Как вы бледны, мисс Нелли, – обратился я к спутнице, опиравшейся на мою руку и, казалось, готовой вот-вот упасть в обморок.

– Но и вы переменились в лице! – ответила мне она.

– Подумать только! Нас ждут такие захватывающие мгновенья, и я счастлив, что испытаю эти эмоции подле вас, мисс Нелли. Мне кажется, что эти воспоминания тоже не изгладятся у вас из памяти…

Она слушала меня, взволнованная, с трудом переводя дыхание. Спустили трап. Но прежде чем нам было позволено ступить на него, на борт поднялись таможенники, люди в форме, носильщики.

Мисс Нелли прошептала:

– Я не удивлюсь, если Арсен Люпен сбежал с корабля во время плавания.

– Возможно, он предпочел смерть бесчестью и бросился в Атлантический океан, чтобы избежать ареста.

– Перестаньте шутить, – ответила она с раздражением.

Внезапно я вздрогнул, она спросила, в чем дело, и я ответил:

– Видите того пожилого невысокого господина, который стоит у нижней ступеньки трапа?

– С зонтиком и в сюртуке оливкового цвета?