Необычайные приключения Арсена Люпена (сборник)

Со скромным видом Люпен ответил:

– Надо же чем-нибудь развлечься и занять свое время. Тем более что это могло удаться только во время моего кратковременного пребывания в тюрьме. Надо вам сказать, что я останусь в тюрьме столько времени, сколько мне понравится, и ни одной минуты более.

– Вот как! Может быть, было бы осторожнее совсем сюда не попадать, – заметил с иронией Ганимар.

– А! Вспоминаете то, что вы способствовали моему аресту? Знайте же, мой уважаемый друг, что никто – и вы не больше, чем кто-либо другой, – не мог бы задержать меня, если бы меня в этот критический момент не заняло другое, гораздо более важное дело.

– Вы меня удивляете.

– На меня смотрела женщина, Ганимар, я тогда не владел собой… И вот почему я здесь! К тому же у меня немного расстроены нервы. Жизнь так лихорадочна в наше время! Иногда надо уметь выдержать, как говорят, «курс одиночества». Это наиболее удобное место для подобного рода режима. Оттого эта славная тюрьма и называется «Санте».

– Головой ручаюсь, что ваши фантазии о побеге не осуществятся!

– Да? У нас сегодня пятница… В следующую среду в четыре часа я выкурю мою сигару у вас на улице Перголез.

– Я буду вас ждать, Арсен Люпен.

Как друзья, которые ценят друг друга по достоинству, они пожали руки, и старый сыщик направился к двери.

– Ганимар!

– Ну?

– Вы забыли свои часы.

– Мои часы?

– Да, они заблудились в моем кармане.

И он их отдал, извиняясь:

– Простите! То, что они взяли мои, не может служить достаточным основанием для того, чтобы я брал ваши… Тем более что у меня есть хронометр, на который я не могу пожаловаться. Он меня вполне удовлетворяет.

Он достал из ящика массивные золотые часы с тяжелой цепочкой.

– А эти – из какого кармана они попали к вам? – спросил Ганимар.

Арсен Люпен небрежно посмотрел на вензель.

– Ж. Б.: Жюль Бувье, мой судебный следователь, прекрасный человек…

IX. Обыск

Арсен Люпен, окончив свой завтрак, с довольным видом рассматривал превосходную сигару, вынутую им из кармана, как вдруг дверь его камеры отворилась.

Он едва успел бросить сигару в ящик стола и отскочить от него, как вошел сторож: настал час прогулки.

– Я ждал вас, дорогой друг, – весело вскричал Люпен, бывший, как всегда, в хорошем настроении.

Они вышли. Едва они исчезли за углом узкого прохода, как два человека вошли в камеру и принялись внимательно ее осматривать. Это были агенты сыскной полиции. Надо было, наконец, покончить с этим делом: не было никакого сомнения, что Арсен Люпен поддерживал сношения с внешним миром и со своими соучастниками.

Еще накануне в «Le Grand Journal» появилось следующее письмо в редакцию:

«Милостивый государь!

В статье, вышедшей на днях в вашей газете, писали обо мне в выражениях, ничем не оправдываемых. За несколько дней до начала моего процесса я явлюсь к вам и потребую у вас отчета в ваших словах.

    Арсен Люпен».

Это был подлинный почерк Арсена Люпена, следовательно, он отправлял и получал письма; было достоверно известно, что он приготовлялся бежать из тюрьмы, о чем заранее предупреждал с такою наглостью.

Положение становилось невыносимым.

С согласия судебного следователя начальник сыскной полиции Дюдуи отправился лично в Санте, чтобы изложить директору тюрьмы меры, которые следовало бы принять. По прибытии в Санте он послал двух своих служащих в камеру арестанта.

Они подняли доски пола, разобрали кровать, осмотрели все, что в таких случаях осматривается, но ничего не нашли. Они уже собирались уходить, когда в камеру вбежал запыхавшийся сторож.

– Ящик стола!.. Осмотрите ящик стола! – сказал он. – Когда я вошел к арестанту, мне показалось, что он в этот момент закрывал его.

Они заглянули в ящик.

– Ей-богу, на этот раз мы поймали молодца! – воскликнул один агент.

Другой остановил его:

– Подождите, мой милый, пусть сделают опись.

Две минуты спустя Дюдуи лично осмотрел ящик стола. Он нашел в нем пачку вырезанных газетных статей, относящихся к Арсену Люпену, кисет для табака, трубку, папиросную бумагу и две книги.

Он взглянул на заглавия. Это было английское издание «Поклонение героям» Карлейля и прекрасное старинное издание Эпиктета в немецком переводе, вышедшее в Лейдене в 1634 г. Перелистывая их, Дюдуи заметил, что все страницы были подчеркнуты и отмечены. Были ли это условные знаки или заметки, указывавшие на предпочтение, оказанное читателем известным страницам?

– Мы рассмотрим это подробно, – сказал Дюдуи.

Он осмотрел кисет и трубку. Потом схватил сигару.

– Черт возьми, наш приятель недурно устроился! – воскликнул он.

Машинальным жестом курильщика он взял сигару в руки и слегка помял, но тотчас же воскликнул – сигара надломилась между его пальцами. Он еще внимательнее осмотрел ее и заметил что-то белое между табачными листьями. Осторожно, с помощью булавки, он вынул сверток из очень тонкой бумаги, величиною с зубочистку.

Это была записка. Развернув ее, он прочел следующие слова, написанные мелким женским почерком:

«Одна корзина заменила другую. Из десяти – восемь приготовлены. Нажимая внешней ногой, поднимите доску: с 12 до 16 ежедневно. Н.Р. подождет. Но где? Немедленный ответ. Будьте покойны, ваша подруга заботится о вас».

Дюдуи подумал немного и сказал:

– Довольно ясно… корзина – восемь отделений… От двенадцати до шестнадцати – значит с полдня до четырех часов…

– Но этот Н.Р., который будет ждать?