Оценить:
 Рейтинг: 1.5

Таинственные превращения. Тайна его глаз. Свидание (сборник)

Год написания книги
2018
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 ... 17 >>
На страницу:
4 из 17
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– Он привратник дома номер сорок семь на улице Турнон. И мне кажется, что он очень недолюбливал Жильберту…

– Еще бы! Ведь это она настояла на том, чтобы я отказала ему!

– Замечательно!

В эту минуту молодое звонкое меццо-сопрано огласило весь особняк: это Жильберта напевала для своего собственного удовольствия бравурную песенку.

– Она еще в своей комнате, – заметила мадам де Праз. – Тем лучше. Я не хочу, чтобы она узнала о моем разговоре с тобой.

Графиня скользнула вниз по лестнице черной обманчивой тенью и заперлась в своем кабинете.

* * *

Все еще думая о событиях, грозивших провалить все ее надежды, Элизабет, графиня де Праз, вынула из-за корсажа маленький ключик, с которым никогда не расставалась, и стала отпирать несгораемый шкаф.

Четыре секретных замка щелкнули один за другим. Тяжелая дверца повернулась на петлях.

Показались виньетки всевозможных ценных бумаг, заполнявших сверху донизу железный шкаф. Мадам де Праз вынула несколько пачек, прикосновение к которым, по-видимому, доставляло ей величайшее наслаждение, и собиралась было засунуть руку в темную глубину шкафа, как вдруг голос наверху оборвался и умолк.

Графиня поспешно положила все на место: засунула разрозненные пачки ценностей в глубину, прикрыла их другими, захлопнула стальную дверь, защелкнула замки и снова спрятала ключ на своей чахлой груди.

Глава III. Господин Фейяр рассказывает все, что знает

В семь часов вечера Жан Морейль, предварительно условившись по телефону, позвонил у дверей своего друга, нотариуса Фейяра, самого «светского» нотариуса в Париже. В этот вечер Жан Морейль и Фейяр должны были присутствовать на первом представлении лирической драмы. Они условились вместе пообедать в одном из кабаре, так как Жану Морейлю необходимо было побеседовать с джентльменом нотариусом.

Тот ожидал его во всеоружии. На обоих друзьях были одинаковые костюмы, уравнивавшие чиновника с денди: черный макфарлан, шелковый цилиндр, белый фуляр на шее и почти одинаковые трости. Однако между банальным шиком должностного лица и изящной манерой Жана Морейля была целая пропасть.

– Ага! Явился наконец, красавчик!

Жан Морейль шутливо от него отмахнулся. Фейяр продолжал:

– Ладно, ладно, сказочный принц! Ты, каналья, сам знаешь, что хорош! Поглядите-ка на этого Антиноя! Ну-ка, походи немного, покажись! Откуда, черт возьми, у тебя эта гибкость? Нет? Не хочешь мне доставить удовольствия? Ну, тогда расскажи, зачем пришел ко мне. Я уверен, что только дело могло заставить тебя ко мне явиться… Что же это? Покупка бумаг? Недвижимости? Говори. Выйдем… Ты расскажешь по дороге.

– Вот что, – начал Жан Морейль. – Со мной удивительнейшая история…

– Женишься?..

– Ты угадал.

– На ком?

– На мадемуазели Лаваль, дочери исследователя Африки. Ты смеешься?

Они уселись в экипаж, и Фейяр объяснил:

– Я смеюсь по двум причинам, старина. Прежде всего, я доволен, очень доволен твоим выбором. Жильберта Лаваль – восхитительная девушка, о ней говорят очень много хорошего… очень избалована, само собой разумеется, но, несмотря на это, по всеобщим отзывам, у нее прекрасный, твердый и прямой характер.

– Вот не ожидал, что ты так осведомлен!..

– Тебе, видишь ли, повезло, как всегда: я – их нотариус. Но я улыбнулся главным образом из-за тетушки, мадам де Праз, и ее сынка!

– А в чем дело?

– Как! Ты не понимаешь? Ведь ты же разбиваешь их тайные мечты!..

– Должен тебе признаться, – заявил порывисто Морейль, – что я почти ничего не знаю о семье Лавалей и что…

Нотариус вперил в него насмешливый, недоверчивый взгляд. Жан Морейль, опустив глаза, рассеянно играл перчаткой.

– Да что ты, право? – воскликнул Фейяр. – Насмехаешься надо мной, что ли? С тобой никогда не знаешь…

– Уверяю тебя… И если бы ты мог…

– Ты не шутишь?

На него глядели голубые умные, полные энергии глаза.

– Если ты можешь что-нибудь мне рассказать о семьях Лавалей и Празов, – сказал Жан Морейль, – прошу тебя, сделай это… Я люблю мадемуазель Лаваль и на ней женюсь, но до сих пор нисколько не интересовался намерениями мадам де Праз и ее сына. Правда, я видел мадам де Праз, но только мельком; а что касается Лионеля де Праза, то я иногда с ним встречаюсь и совершенно к нему равнодушен… не симпатизирую, это будет вернее. Уверяю тебя, что не пришел к тебе затем, чтобы о них расспрашивать. Посвяти меня только в таинство брачного контракта…

– Хорошо, – ответил нотариус. – Прости меня за мои сомнения. Но мне так странно, что ты пускаешься в такое дело вслепую… Наша задача, видишь ли, не соединять любящие сердца, а сводить семьи, которые уверены, что подходят друг другу. Вот почему ты так удивляешь меня. Кроме того, дорогой мой, я никогда в жизни не привыкну к этому твоему настроению, которое на тебя временами находит…

– Настроение? Какое такое настроение?

– Ты вдруг, ни с того ни с сего, так глубоко задумываешься, уходишь в свою скорлупу, как сейчас, и делаешься таким рассеянным, что невольно задаешь себе вопрос: «Знает ли он, по крайней мере, о чем с ним говорят?»

Жан Морейль расхохотался:

– Я занят важным делом! У меня из головы не выходит одна задача…

Фейяр внимательно на него посмотрел.

– Странное существо! – сказал он наконец. – Я умру, не поняв тебя, о поэт! о философ! о артист! о загадочная личность!

– Я тебя слушаю, – сказал Жан Морейль. – Ну, приступай: «Жили-были…»

– Жили-были две сестры Осмон. Старшая, Элизабет, вышла замуж за графа де Праза, бедного офицера. Вторая, гораздо более молодая, по имени Жанна, была избранницей выдающегося и довольно богатого человека, Гюи Лаваля, исследователя Центральной Африки. Лет через десять после замужества старшей муж ее, капитан де Праз, умер почетной смертью, что для человека военного означает: умер на поле битвы. Он оставил сына Лионеля… Ты меня слушаешь, Жан, да?

– Конечно, слушаю.

– Но вид у тебя такой, точно ты на луне… Продолжаю. И вот, мадам де Праз осталась бедной вдовой. Но ее сестра, мадам Лаваль, красавица мадам Лаваль, имела многомиллионное состояние, жила в Нейли, в одной из лучших вилл, и проводила каждое лето в прекрасной усадьбе Люверси, в долине Шеврез. Все эти богатства достались ей от отца Лаваля, промышленника, и Жанна, с согласия мужа, предложила своей сестре, мадам де Праз, поселиться у них вместе с сыном. Это предложение было принято с восторгом. Надо тебе сказать, что Лавали были удивительнейшими людьми. Жалко, что судьба похитила у тебя их любовь! Они обожали свою дочь, тогда еще маленькую милую резвушку. Но Гюи Лаваль следовал своему непреодолимому призванию. Оно было сильнее любви, сильнее отеческой привязанности. Его пожирала страсть к путешествиям, к опасности далеких экспедиций. Он был в разъездах шесть месяцев в году. Сам понимаешь, что в подобных условиях он с радостью ухватился за мысль, что графиня с сыном будет жить с ними вместе, и думал, что жене будет очень покойно в обществе старшей сестры. В скобках скажу тебе, что это доброе дело вскоре оказалось выгодным делом, так как мадам де Праз была настолько же экономной хозяйкой, насколько мадам Лаваль – пленительная женщина – была расточительной и не признавала порядка, и очень скоро сделалась полновластной госпожой в буфетной, кухне и погребе. Так шли дела… Ты меня слушаешь? Ты уверен, что меня слушаешь?..

Так, говорю я, шли дела до самой смерти мадам Лаваль. Это было, насколько я помню, лет пять тому назад. Она умерла в Люверси в то время, когда господин Лаваль находился дома, и по его вине. Это настоящая трагедия.

За несколько дней до этого господин Лаваль вернулся из глубины Африки и среди множества редкостей привез с собой несколько змей, которых собирался отдать в зоологический сад…

– Ах, помню, слышал об этом! – сказал Жан Морейль. – Об этом писали в газетах. Одна из змей убежала, да? Она укусила мадам Лаваль во время сна?

– Да, так оно и было. Гюи Лаваль был убит горем. Боялись за его рассудок; надо сказать, что мадам де Праз ухаживала за ним с большим самоотвержением, несмотря на то что ее собственное горе было очень глубоко.

<< 1 2 3 4 5 6 7 8 ... 17 >>
На страницу:
4 из 17