Дневник посла

– Я знаю это… И я не забываю того, чем мы обязаны Франции; этого не забывают также ни государь, ни великий князь. Следовательно, вы можете быть уверены, что мы сделаем всё, что в наших силах, чтобы помочь французской армии… Но, с точки зрения практической, трудности очень велики. Генерал Жилинский, главнокомандующий Северо-Западным фронтом, считает, что всякое наступление в Восточной Пруссии обречено на верную неудачу, потому что наши войска еще слишком разбросаны и перевозки встречают много препятствий. Вы знаете, что местность пересечена лесами, реками и озерами… Начальник штаба генерал Янушкевич разделяет мнение Жилинского и сильно отговаривает от наступления. Но квартирмейстер, генерал Данилов, с неменьшей силой настаивает на том, что мы не имеем права оставлять нашу союзницу в опасности и что, несмотря на несомненный риск предприятия, мы должны немедленно атаковать. Великий князь Николай Николаевич издал об этом приказ… Я не удивлюсь, если операции уже начались.

Четверг, 27 августа

Немцы вошли в Перонн и Лонгви.

В Париже образовано министерство национальной обороны. Вивиани сохраняет председательство в совете, без портфеля; Бриан получил министерство юстиции, Делькассе – министерство иностранных дел, Мильеран – военное, Рибо – финансов и т. д. Два объединенных социалиста, Жюль Гед и Марсель Самба, входят в кабинет.

Эта комбинация производит здесь наилучшее впечатление. Ее толкуют в одно и то же время как блестящее свидетельство нашей национальной солидарности и как залог непреклонной решимости, с которой Франция будет продолжать войну.

Пятница, 28 августа

Великий князь Николай Николаевич сдержал слово. По его повелительному приказу пять корпусов генерала Самсонова атаковали третьего дня неприятеля в районе Млава – Сольдау. Место нападения хорошо выбрано, чтобы заставить немцев перевести туда многочисленные силы, потому что победа русских в направлении Алленштейна имела двойной результат: открыла им дорогу на Данциг и отрезала отступление германской армии, разбитой под Гумбиненом.

Суббота, 29 августа

Сражение, завязавшееся в Сольдау, продолжается с ожесточением. Каков бы ни был окончательный результат, достаточно уже того, что борьба продолжается, чтобы английские и французские войска имели время переформироваться в тылу и продвинуться вперед.

Русские войска на юге находятся в 40 километрах от Львова.

Воскресенье, 30 августа

Сегодня утром, войдя в кабинет Сазонова, я поражаюсь его мрачным и напряженным видом.

– Что нового? – говорю я ему.

– Ничего хорошего.

– Дела плохи во Франции?

– Немцы приближаются к Парижу.

– Да, но наши войска целы и их моральное состояние превосходно. Я с уверенностью жду, что они повернутся лицом к неприятелю… А сражение при Сольдау?

Он молчит, кусая губы, мрачно глядя. Я спрашиваю:

– Неудача?

– Большое несчастье… Но я не имею права говорить вам об этом. Великий князь Николай Николаевич не хочет, чтобы эта новость стала известной раньше чем через несколько дней. Она и так распространилась слишком быстро и широко, потому что наши потери ужасны.

Я спрашиваю у него некоторые подробности. Он утверждает, что у него нет никаких точных сведений.

– Армия Самсонова уничтожена. Это всё, что я знаю.

После некоторого молчания он продолжает простым тоном:

– Мы должны были принести эту жертву Франции, которая показала себя такой верной союзницей.

Я благодарю его за эту мысль. Затем, несмотря на большую тяжесть, которая лежит и у него, и у меня на сердце, мы переходим к обсуждению текущих дел.

В городе никто еще не подозревает о несчастье при Сольдау. Но непрерывное отступление французской армии и быстрое продвижение немцев на Париж возбуждают в публике самые пессимистические предположения. Вожаки распутинской клики заявляют даже, что Франция скоро будет принуждена заключить мир. Высокопоставленному лицу, которое повторяет мне эту клевету, я отвечаю, что характер государственных людей, которые только что приняли власть, не позволяет останавливаться хоть на одно мгновение на таком предположении, что к тому же дело еще далеко не проиграно и что день победы, может быть, близок.

Понедельник, 31 августа

При Сольдау русские потеряли 110 000 человек, из них 20 000 убитыми или ранеными и 90 000 пленными.

Два из пяти начавших сражение корпусов, 13-й и 16-й, были окружены. Вся артиллерия уничтожена.

Предположения высшего командования были, к сожалению, слишком правильны: наступление оказалось преждевременным. Основная причина неудачи – недостаточное сосредоточение войск и чрезмерная трудность перевозок в области, изрезанной реками, усыпанной озерами и лесами. Кажется, несчастье было еще увеличено ошибкой в движении: генерал Артамонов, который командовал левым флангом, отошел на двадцать километров назад, не предупредив генерала Самсонова.

Один из пунктов, где сражение было наиболее ожесточенным, – деревня Танненберг, в 35 километрах на север от Сольдау. Там в 1410 году польский король Владислав V дал бой тевтонским рыцарям: первая победа славянства над германизмом. Отсроченный на пятьсот четырнадцать лет, реванш тевтонов тем более ужасен.

Вторник, 1 сентября

Сазонов сообщает мне сегодня утром, на основании телеграммы Извольского, что правительство Республики решило переехать в Бордо, если главнокомандующий найдет, что высшие интересы национальной обороны побуждают не преграждать немцам дороги на Париж.

– Это решение горестное, но прекрасное, – говорит он мне, – и оно заставляет меня удивляться французскому патриотизму.

Затем он сообщает мне телеграммы, посланные 30 и 31 августа полковником Игнатьевым, военным атташе при французской главной квартире, каждая фраза которых проникает в меня, как удар кинжала: немецкая армия, обойдя левый фланг французской армии, непреодолимо продвигается на Париж, в среднем переходами по 30 километров…

По моему мнению, вступление немцев в Париж есть только вопрос дней, так как французы не располагают достаточными силами, чтобы произвести контратаку против обходящей группы без риска быть отрезанными от остальных войск… К счастью, он признает, что дух войск остается превосходным.

Сазонов спрашивает меня:

– Разве нет способов защищать Париж?.. Я думал, что Париж основательно укреплен… Я не могу скрыть от вас, что взятие Парижа произвело бы здесь прискорбное впечатление, особенно после нашего несчастья у Сольдау, так как в конце концов узнают, что мы потеряли там 110 000 человек.

Взяв снова телеграммы полковника Игнатьева, я оспариваю, как только могу, его заключения; я уверяю, что укрепленный лагерь вокруг Парижа сильно вооружен, и утверждаю, что характер генерала Галлиени гарантирует нам упорство сопротивления.

Указом, подписанным вчера вечером, установлено, что город Санкт-Петербург будет отныне называться Петроградом. Как политическая манифестация, как протест славянского национализма против немецкого втирания мера эта настолько же демонстративна, насколько своевременна. Но с точки зрения исторической – это ошибка.

Нынешняя столица империи не является славянским городом; она олицетворяла собой недавнее прошлое русской жизни; она находится в стране финнов, где так долго превалировала шведская культура, и на границах с балтийскими провинциями, где по-прежнему доминирует немецкое влияние. Архитектура столицы целиком западная, у нее вполне современный облик. Именно таким Петр Великий и хотел сделать Санкт-Петербург – современным, западным городом. Таким образом, наименование «Петроград» не просто ошибка, но и историческая логическая несообразность.

Среда, 2 сентября

Сообщение русского штаба объявляет о несчастии при Сольдау в следующих выражениях: «На юге Восточной Пруссии превосходящие силы противника атаковали два наших корпуса и нанесли им значительные потери. Генерал Самсонов убит».

Публика не обманывается этим лаконизмом. Шепотом передают всевозможные версии относительно этого сражения; преувеличивают цифры потерь; обвиняют генерала Ренненкампфа в измене; доходят до того, что говорят, будто немцы имеют шпионов среди окружающих Сухомлинова лиц; наконец, уверяют, что генерал Самсонов не был убит, но что он покончил самоубийством, не желая пережить уничтожения своей армии.

Генерал Беляев, начальник Главного управления Генерального штаба, утверждает, что энергичное наступление русских в Восточной Пруссии и быстрота их продвижения на Львов заставляют немцев возвращать на восток войска, которые направлялись во Францию.

– Я могу, – говорит он мне, – гарантировать вам, что немецкий штаб не ожидал, что мы так быстро вступим в строй; он думал, что наша мобилизация и наше сосредоточивание войск будут происходить значительно медленнее; он рассчитывал, что мы не сможем начать наступление ни в одном пункте раньше 15 или 20 сентября, и он полагал, что до тех пор он будет иметь время вывести Францию из строя… Итак, я считаю, что немцам не удалось привести в исполнение их первоначальный план…

Четверг, 3 сентября

От Уазы до Вогезов семь немецких армий, грозный Левиафан из стали, продолжают свое охватывающее наступление с быстротой переходов, с совершенством маневров и силой ударов, о которых еще ни одна война не давала представления. В настоящий момент линия французской и английской армий отмечается с востока на запад таким образом: Бельфор, Верден, Витри ле Франсуа, Сезанн, Мо, Понтуаз.

В Галиции, к счастью, успех у русских блестящий. Они вступили во Львов. Отступление австро-венгров приняло характер бегства.

С 17 августа русские, отправившись от линии Ковель – Ровно – Проскуров, продвинулись на 200 километров. Во время этой операции они захватили 70 000 человек и 300 орудий. На фронте Люблин – Холм австро-венгры еще сопротивляются.