Благословение небожителей. Том 3

Но как бы оно ни умоляло, как бы жалобно ни взывало, Се Лянь оставался невозмутим и даже рта не раскрывал. Принц уже определил, что перед ним дух младенца, а комната – место, где жил он сам или его мать. Форма его постоянно менялась, а если бы он умер в возрасте нескольких лет, то остался бы малышом навсегда. Похоже, существо и само не знало, как должно выглядеть, вот и представало то чёрным облаком, то смутной белой тенью. Да и одежду из шкафа явно никто не носил. А если добавить к этому жуткие пятна крови на кровати, можно сделать вывод, что у хозяйки комнаты случился выкидыш. Но ребёнок, которого она не родила, уже сформировался в утробе, в нём пробудилось сознание. Превратившись в духа, он захотел вернуться в чрево матери и использовал для этого супругу купца.

Он назвал её во сне матушкой, и роковой ошибкой стало то, что она ответила. Как известно, между матерью и ребёнком есть особая связь: стоило ей открыть рот, и она дала своего рода разрешение – предоставила нечисти возможность проникнуть в её тело. Дух влетел через рот, пробрался в живот, поглотил зародыш и занял его место. Хоть Се Лянь и был мужчиной, он не знал наверняка, не попытается ли дух проделать с ним то же самое, и на всякий случай хранил молчание.

Стиснув зубы, принц взял в руку меч и отправился искать следы ребёнка. Интуиция редко подводила Се Ляня, скрытую опасность он чувствовал сразу – сказывался опыт множества сражений. Он мог не глядя взмахнуть клинком и поразить затаившуюся тварь. В созданной ею иллюзии удары Се Ляня были куда слабее, и всё же нечисти они явно не нравились. Побродив какое-то время по дому, принц вдруг почувствовал резкую боль в ступне и замедлил шаг.

Поняв, что Се Лянь попался в его ловушку, дух ехидно хмыкнул. Голосок его был по-прежнему нежен, но смех этот звучал настолько злобно и не по-детски, что волосы становились дыбом. Се Лянь с невозмутимым лицом сделал мечом ещё один меткий выпад – и вновь угодил в цель!

Дух ребёнка взвизгнул и, получив серьёзный удар, спрятался от Се Ляня подальше. Лишь тогда принц опустил голову и глянул на подошву – оказалось, он наступил на небольшую острую иглу, что торчала из пола. Наверняка дух воткнул её здесь нарочно, чтобы заставить принца вскрикнуть от боли, да только просчитался: Се Лянь прекрасно владел собой. Что ему иголка – если нужно, принц не проронил бы ни звука, даже сомкнись на его ноге капкан шириной несколько чи.

Игла вошла очень глубоко; стоило бы её вытащить, но Се Лянь не хотел останавливаться: почуяв скорое поражение, противник мог попытаться сбежать и отправиться отравлять жизнь другим людям. Пришлось продолжить погоню, не обращая внимания на боль. Впрочем, вскоре она прошла, и принц припустил за беглецом во всю прыть. Он обыскал дом, но нечисти и след простыл. Едва Се Лянь подумал, что тварь испугалась, окно неподалёку распахнулось само собой, хотя никакого ветра не было.

Принц моментально подскочил к нему, выглянул и замер от удивления: снаружи не оказалось ничего… ни улиц, ни гор, ни прохожих – только глубокий пруд.

На другом берегу стоял дом, за столом сидели Лан Ин и Гуцзы. Они спокойно ели и даже не догадывались, что прямо над ними клубится густой чёрный туман, который заливается игривым смехом и тоненько кричит:

– Матушка! Матушка!

Страх сковал сердце Се Ляня. Он бездумно схватился за оконный переплёт и хотел было предупредить мальчиков об опасности, но вспомнил, что рот открывать нельзя, и сдержал порыв.

Принц не знал наверняка, может ли дух затащить Лан Ина и Гуцзы в созданную им иллюзию. Ведь если так, вред, нанесённый детям здесь, станет реальным. Се Лянь хотел найти какую-нибудь вазу и запустить в их сторону, чтобы подать знак, но в комнате не нашлось ничего подходящего. Стол или стул не добросить, а дома? разделяет пруд – остаётся разве что плыть.

Гуцзы, отяжелев от сытости, зевнул, и чёрный туман заклубился с новой силой, словно намереваясь вот-вот скользнуть ему в рот.

Дети плохо защищены – тварь могла проникнуть в тело мальчика, не дожидаясь разрешения. Времени на размышления не осталось; переправиться через пруд Се Лянь бы тоже не успел и потому принял решение.

– Закройте рты и бегите! – закричал принц.

От этого вопля Лан Ин и Гуцзы вздрогнули, крепко сжали губы и в страхе выскочили из-за стола, а дух ребёнка над ними моментально исчез – но лишь для того, чтобы в следующую секунду взорваться чёрным облаком перед Се Лянем!

Позвав мальчиков, принц сразу захлопнул рот. Увы, поздно: он почувствовал, как в глотку скользнуло что-то холодное, чёрный дым проник в живот и будто в один миг заморозил все внутренности. Се Лянь сжал зубы, быстро сорвал с себя несколько амулетов, вытащил из них ароматные травы и бумагу с заклинаниями, с усилием разжевал и проглотил. Вскоре у него защекотало в горле, и он резко выплюнул сгусток тумана.

Се Лянь прикрыл рот рукавом и закашлялся так, что на глазах выступили слёзы. Ни на секунду он не переставал размышлять, как действовать дальше, ведь туман никуда не исчезал и продолжал окутывать принца по пояс. Тогда он опёрся на оконный переплёт, сгруппировался и прыгнул в пруд.

Подняв тучу брызг, принц нырнул как можно глубже. Затем затаил дыхание и принял позу для медитации: руки сложил на груди, ноги скрестил в позе лотоса, позволяя своему телу медленно опускаться в ледяной воде. Когда сердцебиение выровнялось, Се Лянь посмотрел вверх и смутно увидел, что чёрное облако клубится над ним, закрыв собой всю поверхность пруда. Как только принц всплывёт, ему потребуется сделать глубокий вдох – и тут же он втянет в себя душу младенца. Нехорошо получится, если у приличного мужчины вдруг вырастет пузо, как у беременной. Теперь же у Се Ляня было время спокойно продумать план действий, и вскоре его посетила идея.

– Допустим, я его проглочу… – подумал он. – А следом проглочу Фансинь!

Когда он зарабатывал выступлениями на улицах, то хорошо освоил этот трюк. Скорее всего, принц поранится, но куда важнее пленить злобного духа.

Приняв решение, Се Лянь расцепил руки и поплыл наверх. Вдруг раздался глухой всплеск, и в следующий момент взор принца заволокло чем-то ослепительно красным, а по воде разметались иссиня-чёрные волосы. Пытаясь разглядеть в поднявшейся пене хоть что-то, Се Лянь заморгал, с усилием отвёл от глаз опутавшие его шёлковые нити волос и хрустальные пузырьки, а затем ощутил прикосновение чьих-то сильных рук: одна обняла его за талию, а вторая приподняла подбородок. В следующее мгновение он почувствовал, как к его губам прильнуло что-то нежное и прохладное.

Глава 95

В смятенье ум, но сердце знает правду

Часть первая

Се Лянь широко распахнул глаза от неожиданности.

Никогда прежде с ним не случалось подобного. Во-первых, никто не осмеливался, а во-вторых, просто-напросто не смог бы. Но сейчас всё произошло слишком быстро, подобно наваждению, Се Лянь не был готов к столь стремительному развитию событий – вот и попался. В смятении он попытался оттолкнуть от себя чужака и по неосторожности наглотался воды. С бульканьем из его рта вылетела вереница пузырей, подобная нити хрустальных бусин. Незнакомец сильнее обхватил его за талию; руки Се Ляня, которыми он махал отчаянно и беспорядочно, оказались тесно прижаты к груди, и он больше не мог пошевелиться. Губы вновь запечатал поцелуй – теперь он стал ещё глубже, и Се Лянь почувствовал, как незнакомец вдохнул ему в рот облачко воздуха. Растерянный, неспособный сопротивляться, принц наконец взглянул в лицо этому загадочному человеку – и узнал Хуа Чэна.

Он тут же прекратил вырываться, а в голову полезли нелепые, неуместные в такой ситуации мысли. Например: «Понятно, почему он такой холодный, – это же демон. Но если они не дышат, как он передаёт мне воздух? А демоны что, не тонут?»

Встретившись взглядом с Хуа Чэном, Се Лянь сначала замер, а потом снова начал дёргаться. Он бился и трепыхался, словно глупая утка, что разучилась плавать, но Хуа Чэн с лёгкостью пресёк эти его потуги. Продолжая обнимать принца, он устремился вместе с ним вверх, и вскоре оба поднялись на поверхность.

Под водой было холодно, и воздух снаружи тоже был ледяным, однако тело Се Ляня пылало. Как только они вынырнули, он попытался отвернуться, но чёрное облако продолжало висеть над прудом и, заметив их появление, хищно устремилось вперёд, спеша отрезать пути к отступлению. Едва Се Лянь немного отстранился, Хуа Чэн положил руку ему на затылок и прижал к своим губам ещё плотнее. Не успев прерваться и на мгновение, их поцелуй стал только крепче. Се Лянь готов был вот-вот потерять сознание, губы его саднили и горели. Будь это кто-то другой, он бы давно пырнул его мечом, но что делать с Хуа Чэном, понятия не имел. От отчаяния у него даже выступили слёзы. И тут краем глаза принц увидел, как из воды вокруг них взмыл несметный рой серебряных бабочек!

С пронзительным свистом они выстрелили из пруда, подобно фейерверку, крылышки их отливали блеском острой стали. Они налетели на дух ребёнка, изрезали этот сгусток тумана в клочья, раскидав ошмётки по сторонам, – тот только и мог пронзительно визжать от боли. Однако на этом они не успокоились: бабочки накрыли то, что осталось от духа, плотным куполом, не позволяя ему сбежать. Тот метался из стороны в сторону, но тщетно. Хуа Чэн, не поднимая взгляда, вновь нырнул в воду, продолжая сжимать в объятиях Се Ляня.

Прошло довольно много времени, прежде чем они отстранились друг от друга. Освободившись, Се Лянь опять выпустил изо рта стайку пузырей, а Хуа Чэн махнул рукой и бросил кости. Несмотря на то, что они были под водой, кубики быстро завращались и, подняв небольшой вихрь, замерли на месте. Мгновение – и небожитель с демоном вновь вынырнули на поверхность поблизости от берега.

Хуа Чэн, обнимая Се Ляня, поплыл к суше. Принц не понимал, где очутился: мерцали огни и слышались человеческие голоса, но непонятно, как далеко. Позади серебряные бабочки, образовав своего рода клетку вокруг духа ребёнка, взлетели и устремились на свет. В воздухе повис последний долгий и горестный крик:

– Матушка!

Наконец они выбрались из пруда и тяжело опустились на землю друг напротив друга.

С их последней встречи прошло всего несколько дней, но принцу казалось, что они не виделись куда дольше. В любом образе Хуа Чэн был хорош по-своему; на этот раз он, казалось, повзрослел на пару лет, а стекающие по лицу капли придавали ему особый шарм. Иссиня-чёрные волосы, бледная, как мрамор, кожа, в тонкую косицу у правой щеки аккуратно вплетена красная нить. Се Лянь впервые заметил, что линия волос Хуа Чэна образует на лбу изящный перевёрнутый треугольник, так называемый «вдовий мыс». Повязка на глазу придавала его облику некий налёт опасности, оттеняя это изящество и делая его красоту практически идеальной.

Хуа Чэн свёл брови, словно пытаясь сдержать бушующие внутри эмоции. Он откашлялся, и, когда заговорил, его голос звучал ниже обычного:

– Ваше высочество, я…

Се Лянь вымок до нитки; его губы опухли и раскраснелись, взгляд остекленел.

– Я… я… я… – забормотал он и вдруг неожиданно для самого себя выпалил: – Я хочу есть.

Хуа Чэн застыл в изумлении, а принц, который никак не мог прийти в себя, вновь попробовал собраться с мыслями и промямлил заплетающимся языком:

– То есть нет. Я… я… я хочу спать.

Он отвернулся, встал на колени и начал шарить руками по земле, будто что-то потерял.

– Что ты ищешь? – спросил Хуа Чэн.

Се Лянь неосознанно избегал его взгляда.

– Одну вещь, – ответил он. – Шляпу. Где моя шляпа?

Со стороны могло показаться, что с принцем беда: умом тронулся. На самом же деле Се Лянь с непривычки просто не мог совладать с нахлынувшими чувствами. Он пополз в сторону на четвереньках, приговаривая:

– Не могу найти. Мне надо идти. Мне надо домой и поесть. Надо собирать мусор…

– Прости, – сказал Хуа Чэн.

Почувствовав его приближение, Се Лянь подскочил и отчаянно завопил:

– Мне пора!