Похождения ''синего'' Будды

Глава 2.

У меня к Питеру сложное отношение, с одной стороны я его люблю, а с другой ненавижу. Кто-то мне сказал, что у Гоголя было такое о нем выражение – «Люблю до ненависти», вот и у меня такая же история. Тяжеловатый все-таки город, сказывается, наверное, и то, что на костях был построен, и жертвы блокады, да и погодка тут по большей части гниловато-мрачная. Но летом, в такие погожие, солнечные дни, как сегодня – Питер прекрасен. Хочется бесцельно болтаться по улицам и паркам, стоять на мостах и глазеть на проплывающие прогулочные пароходики и катера, а то и просто, зависнуть где-нибудь на лавочке, с бутылочкой пива и глазеть на прохожих, щурясь от солнца. У меня бывает и так: нагуляюсь вдоволь, так что аж ноги гудят, а потом встану где-нибудь у выхода метро и смотрю на выходящих пассажиров, глаза буквально на миг выхватывают кого-нибудь из толпы, и пока еще человек, в следующую секунду, не надел свою обычную маску, я вижу про него все. – Я вижу его настоящего – полный психологический портрет, со всеми нюансами.

Правда без пива или травы это не работает, да даже и неинтересно. Это у меня особенность такая сложилась за последние годы – мне в трезвом состоянии люди не интересны, как правило, я вообще-то, поэтому трезвым практически и не общаюсь.

Даже с Любой, – уже на что близкий человек, трезвым мне тяжеловато общаться. Толи дело в измененных состояниях! Но она мои измененные состояния последнее время, мягко говоря, не одобряет. Хотя, чего ради спрашивается, я никогда не нажираюсь, бываю легок и весел – общайся, ни хочу? Мне это непонятно и даже злит местами. Я такой, какого хрена я должен меняться – никто никогда не меняется! Но изменения происходят – сами, когда ты просто начинаешь себя принимать таким, какой есть. Но как тут начнешь себя принимать, когда близкие тебя осуждают, а я ведь зависим, зависим куда более серьезной и вредной зависимостью, чем, например, наркотическая или алкогольная – зависимостью от чужого мнения. Казаться хочется больше чем быть – вот чего меня по-настоящему бесит!

К вечеру почти все мои дела были сделаны, а которые не сделаны – на те я забил. Я даже успел попасть в довольно опасную ситуацию, из которой довольно ловко выпутался. А дело было так: так как я уже третий день набухивался, надо было срочно с синьки спрыгивать, – ну, потому что в предстоящих дорожных приключениях все-таки желательно было иметь трезвую голову, а не трясущиеся руки. Резко спрыгнуть я был не в силах, поэтому нужно было что-то, ну, например, кокс, чтобы перебить тягу. Конечно все это меня очень огорчало, получалась уже классическая порочная колея – с веществ спрыгиваешь на синьке, а потом с синьки спрыгиваешь на веществах. Вообще, попивать я стал не так уже давно – как бабки стали появляться. Раньше-то я, как нормальный наркоман, алкоголь вообще не воспринимал, пиво разве что, а все крепкое вызывало отвращение.

Первое время в Питере я боролся за выживание, тут не до бухла было. К тому же я регулярно практиковал Випассану – и это сильно держало меня на плаву. А затем я стал хорошо зарабатывать, даже жирно, как по мне, человеку, не привыкшему особо к деньгам. И потом, работа в обналичке была весьма нервной, каждый день, почти без выходных. Мне приходилось таскаться по городу с сумкой, набитой деньгами, три, три с половиной миллиона – это была обычная норма. Ну, и потихонечку я стал вечерами догоняться рюмочкой-другой, и это вошло в привычку. Потом, правда, подшился, потому что это уже стало мешать работе, но стал регулярно вечерами курить гашик. Гашик то он добрый – работе не мешал, но подругу мою это бесило. А на Випассану я и вовсе забил и это уже было предательством самого себя.

В общем решил я где-нибудь хапнуть кокса, немного, так чтобы хотя бы день-другой не бухать. Позвонил человеку, который мог посодействовать, и мы с ним встретились в летней кафешке, а пока там сидели и ждали барыгу, я рассказал ему про свою ситуацию и то, что мне желательно попасть в Москву не на поезде, чтобы не светиться своим паспортом. Он вызвался отвезти меня на своей машине, мы договорились о сумме и все было ништяк. Потом приехал барыга, и отдал мне заказанный чек. И тут я лохонулся: черт меня дернул рисануться – я вытащил из сумки банковскую упаковку тысячных, а из нее вытащил несколько купюр. Тут-то, наверное, парни и задумали недоброе. Я пошел в туалет разнюхаться, а когда вернулся они мне начали предлагать взять еще чек типа «Вообще улетного». Но за ним надо было ехать в Пушкин. Я, как дурак повёлся. В машине барыги, на которой мы поехали, сидел еще один мрачный крендель. И вот по дороге этот персонаж завел какие-то странные разговоры, и по его рассказам выходило, что он из наркоконтроля. А другие улыбались, мол все нормально и неочем беспокоиться. Но я заволновался, внешне это было не заметно, широко улыбался и всем своим видом показывал мол «Да, я тот самый лох, который вам нужен». План их видимо был таков: остановится где-нибудь в тихом месте за городом, предъявить корочки, забрать мое бабло, а меня прогнать пинками. А может они думали и еще чего похуже. Тут я начал жаловаться на изжогу, которая дескать меня совсем одолела. Говорю им: «Парни, вообще жесть, изжога одолела, давайте где-нибудь у магазинчика тормознем, я нарзанчика какого-нибудь куплю». И так это жалобно сыграл (почти год посещал актерскую школу), что они повелись и остановились у магазинчика при заправке. Двое остались сидеть в машине, а мой знакомый зашел вместе со мной. Пока мы шли к кассе, я незаметно скинул чек, от греха подальше.

Я купил минералки и на выходе встал по камерой и говорю своему знакомому:

– Я дальше не еду.

– Чего это? – удивился он.

– Да вы тут херню какую-то, походу, решили замутить. Зря ты это, вот тебе пару штук и давай ровно разбежимся.

Ну, он тут начал возмущаться, потом грозится, но я уперся намертво.

Минут двадцать мы там тёрли под камерами, но потом они свалили, правда пришлось еще штуку добавить. А я вызвал такси и поехал на вокзал покупать билет, мне уже было пофиг на соблюдение инструкций – надо было просто сваливать из города и все.

Взяв билеты, я позвонил Любе. Она была у какой-то подружки, и мы договорились встретиться в нашем любимом ресторанчике. Все-таки она решилась меня проводить на поезд, я уже даже на это не рассчитывал, как-то суховато утром расстались.

Настроение у меня было хорошим, та занюханная в кафе дорожка все еще не отпускала, и я поехал домой собирать шмотки, времени до нашей встречи оставалось не так уж и много, но я вполне успевал.

Приехав домой я быстро покидал вещи в свою бывалую, потрепанную многими путешествиями сумку. Где-то, в каком-то кино, я раз слышал героическую фразу, которая мне очень понравилась: «Настоящий мужчина должен жить так, чтобы в случае чего, за пять минут собрать сумку и исчезнуть». Что-то вроде этого. По этой фразе я получался настоящим мужчиной, что было весьма лестно.

Уже многие годы все мои вещи помещались в одну большую дорожную сумку. Правда, за последние тучные времена я слегка превысил лимит, кое что из барахла пришлось оставить.

В ресторане было пусто, играла какая-то тихая инструменталка, у барной стойки девушка-официантка в длинном переднике что-то рассказывала бармену, весело смеясь и энергично жестикулируя. Она с сожалением оторвалась от своей приятной беседы и подошла ко мне. Меню местное я знал и поэтому сразу же заказал большую кружку темного пива и мясное ассорти. Любы еще не было и поэтому можно было слегка расслабиться. Я не люблю все эти расставания-провожания и поэтому надо было слегка взбодриться пивком, кокс уже отпустил и чувствовался легкий отходнячок, дома оставалось полбутылки виски и сейчас я немного пожалел, что почему-то не взял ее с собой.

Она появилась, когда я уже почти допил свое пиво, села напротив меня и отрицательно покачала головой, метнувшейся было к ней официантке.

– Может, что-нибудь возьмёшь себе, времени у нас еще немного есть?

– Нет, спасибо, не хочется – сказала она.

– Ну, как прошел день? – спросил я, внимательно вглядываясь в ее лицо, оно было спокойным.

– Нормально, а у тебя как?

– Зашибись, правда заколебался немного. – чувствовалось напряжение, я взял ее руку в свою и сказал – Слушай, я тебе писать буду часто, не грусти, все будет хорошо.

Это я ей сказал просто потому что надо было что-то сказать, на самом деле будет оно хорошо или не будет – одному Аллаху известно. И про письма, там тоже как пойдет, события ведь могут так унести, фамилию свою забудешь, не то, что письма писать. Но пообещал. Я вообще-то не из таких, обещания даю редко, ну, хотя бы потому, что понимаю, сегодня я сегодняшний, а завтра уже буду завтрашним. Но отношения такая штука, что просто вынужден иногда давать какие-то обещания, ну, и, как правило, редко что из обещанного случается. Это напрягает и подсаживает на чувство вины. Вот и сейчас, в ответ на мои слова Люба ухмыльнулась, и я немедленно почувствовал себя виноватым.

Вова – сказала она, поближе придвинувшись к столу. – Ты ни подумай ничего такого, но ты говорил, что дашь мне немного денег. … ммм, это было бы очень кстати.

Тут я сразу же понял, что она уже со мной попрощалась. Это, и еще ее зрачки, говорили о том, что пауза между мной и следующим мужчиной будет недолгой. Зрачки у женщины никогда не врут, если они широкие значит, женщина тебя хочет, если они обычного размера, значит, увы – любовь здесь больше не живет. Правда бывает и так, например, смотрит на тебя девушка сухим обычным зрачком, а ты тут бах такой, резко сориентировался и, например, сказал чего-то уморительное – и зрак вспыхнул.

Бывает и наоборот. Я знатный зраковед. Любины же зрачки обычно бывали как блюдца, во весь глаз, когда она на меня смотрела. – сейчас же они были самыми обычными. Меня это немного резануло и стало грусно. Но, в конце концов, чего я ожидал?

– Да, конечно. – сказал я – сейчас дам и кстати я за квартиру хозяйке за два месяца вперед заплатил.

Я достал из сумки пачку денег, заранее для нее приготовленную и передал ей. Там было не так уж и много, ну, месяца на два бы, наверное, хватило. К сожалению, на большее я был не способен.

– На вот. Нормально? – спросил я ее, невольно как бы извиняясь слегка. Она сунула деньги в сумочку и сказала.

– Да, нормально, спасибо.

Я достал из кармана ключи от квартиры и машины и положил их на стол.

– Ключики вот. Получишь права, катайся на здоровье. Тачку я на нее оформлял, так что тут все было нормально.

– Ну, что, давай еще прикинем, ничего не забыли? – сказал я и подозвал официантку.

– Посчитайте нас, пожалуйста.

Вопреки моим опасениям, встреча, как говорится, прошла в деловой и дружеской атмосфере. Все точки над и были расставлены по умолчанию. Суховато конечно, для возможно последней встречи, но что делать – пути наши расходились. Как, по-моему, ОШО говорил: «В жизни мы друг другу лишь попутчики; бывают хорошие попутчики, а бывают не очень». А может он этого и не говорил, может кто другой, но, если разобраться без эмоций – то так оно на самом деле и есть. Люба для меня была хорошим попутчиком, надеюсь и я для нее тоже.

Выйдя из ресторана, мы взяли такси и минут через двадцать уже были на вокзале. Как обычно в такое время, там было куча народу. На табло уже было объявление о посадке на мой поезд. Я на минутку заскочил в лавку, торгующую разными чемоданами, и не долго думая купил себе большую дорожную сумку – моя мне показалась какой-то уж слишком убитой для такого достойного человека. Быстренько переложив шмотки, мы пошли к вагону.

До отправления поезда оставалось еще несколько минут, я отнес вещи в свое купе, и теперь обнявшись, мы молча стояли на пироне, слов не было. Объявили отправление.

– Вова, возьми вот, – сказала она, достав из сумочки свою фотографию.

– О, спасибо, – я взял фотку и мысленно обругал себя за то, что сам не догадался ее об этом попросить.

Люба была очень фотогеничной и прекрасно получалась на всех фотографиях, я ее за это называл фотогигиеничной. Вот и здесь она была этакой романтичной красавицей.

– Граждане, заходим. – сказала проводница.

Я поцеловал Любу в губы и зашел в вагон и вдруг, в каком-то внезапном порыве, обернулся и крикнул.

– Люба, я люблю тебя!

А она грустная стояла на пироне.

Глава 3.

В купе уже сидели трое моих попутчиков, все трое смотрели в окно, на медленно уходящий пирон.

– Здравствуйте,– сказал я, и они обернулись ко мне.

Двое их них были похожи друг на друга, оба лысые, круглолицые и с усами, только один был чуть постарше, вместе они смахивали на известного кинопродюсера Марка Рудинштейна. Внешность же третьего попутчика была настолько заурядной, что я даже затруднился бы ее описать. – просто обычный человек неопределенного возраста. Лысые добродушно улыбнулись мне и кивнули, третий пассажир сказал: «Привет».