Злодейка в деле

Я бы и вторую фрейлину отослала, лишняя пара глаз мне ни к чему, но что это за принцесса без свиты? Отошлю чуть позже, когда доберусь до своих комнат.

Надо придумать, как выбраться из дворца… Сидя в комнатах, я заговорщикам не помешаю. Поделиться с императором? Вроде бы логично, но что у меня есть, кроме голословных обвинений? Скажу, что герцог хочет посадить на трон своего кровного внука? Что готовится покушение? В том-то и дело, что ничего нового я не сообщу, подробностей в романе не было.

– Ваше высочество, –  испуганно выдыхает фрейлина.

Я настолько погрузилась в себя, что потеряла связь с действительностью.

На моём пути стоит смуглая брюнетка, окружённая стайкой девушек в нарядах зелёной гаммы. Брюнетка остановилась, а я-то продолжаю идти.

Я чуть не затоптала императрицу…

Я поджимаю губы и с видом, что делаю величайшее одолжение, здороваюсь:

– Доброе утро, ваше величество, –  вместо реверанса лёгкий полупоклон.

– Доброе утро, принцесса Крессида.

Спокойное равнодушие заслуживает восхищения.

По-человечески… мне жаль императрицу. Она персонаж-луковица. Луковица в том смысле, что, когда я читала роман, мне казалось, что автор ввела её в повествование с одной единственной целью –  выдавить из читателя скупую слезу. Домашняя тихоня, мягкая и уютная, выросшая в загородном поместье отца, с нулевым жизненным опытом, она была безжалостно брошена во дворцовый серпентарий на растерзание здешним змеючкам с принцессой в роли главной кобры. Император чувствовал себя попавшим в брачную ловушку, и новая супруга вызывала у него лишь глухое раздражение. Сейчас у неё нет ничего: ни тёплых отношений с мужем, ни, стараниями Кресси, авторитета среди придворных, ни власти. Её жизнь, её счастье –  младший принц.

Я думаю, императрица могла бы выстроить с императором партнёрские отношения, но в том-то и фокус, что для этого нужен другой характер, другой взгляд на мир. Короче, нужно быть совершенно другим человеком.

Легко осуждать со стороны, со своего места. Я не осуждаю. Но и брать ответственность за страдания уже взрослой женщины не собираюсь. Меня интересует другое.

Во второй половине романа императрица будет убита.

Именно её гибель развернёт историю на сто восемьдесят градусов. “Я умоляла их пощадить её величество, но они сказали, что выполняют приказ наследного принца”, –  расскажет тяжело раненная героиня. Младший принц, до этого категорически отказывавшийся от борьбы за трон, обвинит в убийстве старшего брата, героиня выступит на суде. Что угодно ставлю, что приказ отдал не наследный принц, а главный заговорщик: пожертвовал пешкой и получил ручного короля.

А значит безопасность императрицы –  моя безопасность, придётся защищать. Опять же, хотя заговорщики не посвящали императрицу в свои планы, они крутились рядом, поддерживали, втирались в доверие.

– Если вы намерены увидеть отца, то его величество занят, –  усмехаюсь я.

Звучит некрасиво и неумно, но в целом в стиле Кресси. Подтекст считывается на раз-два: император принял принцессу, но не императрицу.

Моя настоящая цель не унизить, а узнать, куда направляется её величество.

– Спасибо за заботу, принцесса. Я направляюсь с визитом в госпиталь Весенней надежды, над которым я несколько дней назад взяла попечительство.

Чего-то подобного я и ожидала. В романе говорилось, что императрица часто посещала школы, приюты, проводила благотворительные вечера. Как по мне, она просто сбегала из дворца, но это никоем образом не умаляет то хорошее, что она сделала.

Я окидываю её взглядом с головы до ног:

– Ох, вы так говорите, как будто это что-то значит. Пфф!

– Госпиталь получит деньги на приобретение лекарств, принцесса, –  мягко отвечает императрица. –  Безусловно, вы правы, что подобные мелочи не должны отвлекать вас от подготовки к церемонии вручения лазурной ленты.

Ха, а императрица не так проста, как мне казалось. Я слышу в её словах тщательно дозированный яд.

Я прищуриваюсь:

– Всего лишь приобретение лекарств. Столько шуму…

– Уверена, у вас получилось бы лучше.

Есть!

– Разумеется, –  фыркаю я и оборачиваюсь к своей фрейлине. –  Принеси для меня накидку и печать.

Как пройти в библиотеку, в смысле, как найти выход, мне, сама того не подозревая, покажет императрица. По поводу госпиталя у меня тоже мысли появились…

– Принцесса?! –  императрица единственная вслух выражает всеобщее потрясение.

Даже моя фрейлина беспомощно моргает, словно мой простейший приказ не укладывается у неё в голове. Лёгкого взмаха кисти хватает, чтобы девушка очнулась, поклонилась и бросилась добывать накидку и печать.

Накидку я запросила, потому что неприлично рассекать по городу в утреннем платье, а личная печать позволит мне не думать о деньгах. В романе говорилось, что среди аристократов обычная практика не платить, а подтверждать счёт. Позднее за меня заплатит помощник казначея. Разве не волшебно?

Фрейлина довольно быстро возвращается, и я, милостиво кивнув, пропускаю императрицу, чтобы пристроиться за её плечом, как и положено принцессе. Боги, почему императрица смотрит на меня, как на обезьяну с гранатой? Впору закатить глаза, но надо признать, чутьё императрицу не обманывает, я собираюсь устроить знатный переполох.

Я стараюсь не коситься по сторонам и запоминаю ориентиры, благо планировка относительно простая и логичная. До выхода через боковое крыльцо, как я мысленно его обозвала, я держусь паинькой, чем, по-моему, особенно нервирую её величество.

Экипаж мне подают отдельный. Так быстро подготовили? Наверное, хорошо, что я не поеду бок о бок с императрицей, но нечего и мечтать о поездке в одиночестве. Фрейлина устраивается на сиденье лицом против хода движения и чинно складывает ладошки на коленях. Я отворачиваюсь к окну.

В романе фрейлины принцессы упоминались мельком, и чаще представали безликой свитой. Милая девочка напротив вполне может оказаться иностранной шпионкой, соглядатайкой заговорщиков или осведомительницей отца. Ха, предстоит учесть столько нюансов.

Карета покачивается. Ход относительно плавный, но ребристой брусчатке далеко до гладкости асфальта. Скорость черепашья. Я будто в столичной пробке увязла. Меня слегка укачивает, но не настолько, чтобы останавливать кортеж или требовать бумажный пакет.

– Императрица популярна у горожан, –  замечаю я, когда молчание становится особенно тягостным.

Постукивая ногтями по оконному стеклу, я отмечаю, что люди собираются по обеим сторонам проспекта, машут. Строй гвардейцев не позволяет им приблизиться слишком близко, но никого не гонят, атмосфера мирная, радушная. Приветствовать императрицу для горожан маленький праздник. Мне не достаётся ни единого доброго слова.

– Простолюдины глупы, ваше высочество. Не способные увидеть истинное величие, они тянутся к простоте.

Да нет, с величием у императрицы всё в порядке.

– Ха…, –  неопределённо вздыхаю я. –  Госпиталь…?

– Госпиталь Весенней надежды, ваше высочество. Что за блажь выезжать в деревни и лечить крестьян?

– Они выезжают?

– О, да! –  фрейлина с удовольствием делится сплетнями. –  Только представьте, ваше высочество, в эти дни, пока лекари возятся невесть с кем, без их услуг остаются благородные.

Я перевожу взгляд на фрейлину. Она говорит неприятные вещи, но я не пытаюсь её одёрнуть. Высокомерие и презрение –  стиль Кресси. Возможно, фрейлина не верит в то, что произносит, а лишь пытается угодить принцессе. А, возможно, провоцирует меня на скандал.

Как сложно…

Но есть и хорошая новость –  я умею читать. Название госпиталя легко читается на крупной вывеске. Кортеж останавливается.