Ковидианты

Спуск по щербатой лестнице, освещаемой пыльной лампочкой, вторая не менее облезлая дверь. Снова система «свой- чужой», и дверь открывалась.

Да, владельцы клуба постарались на славу. Внутри помещалось до трёхсот человек, бар, дискотека, и, уровнем ниже, – отличное казино.

Оттянулись на славу. Немного порошка, так, чтобы не развезло. Пара коктейлей. Хватит. Завтра тоже много планов.

Играть Никита сегодня не стал. Папа, всё-таки, против таких вещей, и денег на казино не даёт.

Вышел во двор, осмотрелся, взъерошил волосы. Ага, машина должна быть через два дома. Так, кажется, идти в том направлении.

Напевая модный мотив, Никита пошёл между домами, стараясь не наступить на что-нибудь стрёмное.

На лавочке у подъезда, плохо освещённого уличным фонарём, сидели трое бомжей. Может, и не бомжей, но Никита, как он заносчиво говорил, в сортах говна не разбирался и не считал нужным.

Сидевшие на скамейке негромко о чём-то говорили и столь же негромко выпивали из пластиковых стаканчиков.

–Что сидим? В полицию захотели?,– Никита не смог удержаться, проходя мимо. – А ну быстро изолироваться. Да ещё и без масок… У, быдло…

Троица ничего не ответила, только проводила его трудно различимыми в полумраке взглядами.

Вот так вот! Надо их на место ставить, чтобы знали…

Осталось пройти через арку, машина стояла на улице, сразу за домом.

Две тени выдвинулись из ниши в арке.

До теней оставалось ещё с десяток шагов, и Никита даже сначала обрадовался. Наконец-то можно будет опробовать папин подарок. Не какой-нибудь сраный резинострел, а реальный, пусть и служебный короткоствол. Никита сунул руку под куртку, нащупал рукоятку пистолета, начал вынимать его.

Заваруха началась неожиданно.

Его ударили сзади. Он сумел-таки вытащить пистолет, направляя его то на одного, то на другого нападавшего.

Его швырнули о стену, схватили за руку с оружием, он старался высвободить руку, как вдруг оказалось, что ствол прижат к его груди.

Выстрел в арке прозвучал негромко.

Трое сидевших у подъезда услышали глухой звук и крик.

– Степаныч, что там?

– Да Бог его знает.

– Пойдём посмотрим. Вроде кричали.

– Так туда этот петух пошёл. Может, его грохнули?

Тело лежало у стены, невидимое с улицы.

Куртку сняли, забрали телефон и вообще всё, что было с собой.

Лужа чёрной крови растекалась по чёрному асфальту..

Тело издавало влажные хрипы, конвульсии били его.

Степанычу хватило пары минут, чтобы оценить ситуацию, несмотря на изрядное количество промилле.

– Так, мужики, нож и пакет, быстро. И звоните в скорую.

Собутыльники опешили, до них не сразу дошли намерения Степаныча.

– Да брось ты его. В ментовку позвоним, пусть они сами рулят. Чё с ним возиться? Не помнишь, что он говорил? Гниль такая!

Вставший на колено Степаныч бросил на товарища такой лютый взгляд, что тот поёжился и побежал к подъезду, где остались столовые приборы, и можно было найти пустой полиэтиленовый пакет.

Тело хрипело и билось в судорогах.

Лёгкое было прострелено, дыхание стало почти невозможным, и раненому оставалось всего несколько минут.

Степаныч распорол ножом одежду, добрался до раны.

Полил рану остатками водки из бутылки, крепко приложил пакет к отверстию.

Несколько движений, которые выдавали в нём профессионала, успокоили раненого, его движения и дыхание стали более упорядоченными.

Сделал ещё несколько распоряжений своим «коллегам»…

Скорая помощь давно уже не включала сирены между жилыми домами, слишком часто пришлось бы это делать, но на этот раз её появление было громким и ярким, как приезд архангельской колесницы… Вслед за ней появились полицейские.

Никита пришёл в себя в шикарной одноместной палате. Что было после клуба и сколько времени прошло- он не знал.

Жутко саднило в груди, стянутой бинтами, как корсетом.

Услышал негромкие голоса, говорившие о том, что опасность миновала. Один голос был хорошо знаком.

К кровати подошёл отец в белом халате и маске.

– Ну, здравствуй, сынок. Ты знаешь, что произошло? Доктор, ему можно говорить? Да, мы тихо.

Отец сел на стул рядом с кроватью.

– Прикольно быть снова живым? А я тебе говорил. Но ладно. Если бы не эти люди, я бы тебя уже хоронил. Какие люди? Да те, что были возле дома. Хорошо, Иван Степанович оказался бывшим военным хирургом. Впрочем, он уже и не бывший. Будет преподавать. Минут пять, говорит, тебе оставалось. Не довезли бы. Ладно, мне пора.

Отец встал, собираясь уходить.

– Быдло, говоришь? Хозяева жизни, говоришь? Нет, сын. Не быдло. НАРОД.

Без нас с тобой мир обойдётся. А вот без Степанычей – НЕТ.

Вот и подумай, КТО есть настоящие хозяева жизни…