Шарой – история Чечни. XV—XXI век

Веденское плато с укреплением Ведено состовляет центральную часть Ичкерии, которая, как мы видели выше, издавна считается колыбелью чеченского народа. Приподнятая на 2430 футов над уровнем моря, небольшая Веденская терраса, шириною около версты, тянется в длину верст на шесть на семь и представляет неправильный четырехугольник, опоясанный Черными горами, с юга – Гизгин-ламом и Чермой-ламом; с севера Малх-Басса и Эрсен-корт, а с востока и с запада отрогами тех-же хребтов. Это один из живописных и доступных в наши дни уголков Ичкерии! И самое плато, и окружающие горы – все тонет в яркой изумрудной зелени трав и лесов! Это пышный сад, засаженный и разукрашенный самим Богом, в котором человек, к сожалению, является в роли самого безжалостного истребителя и разрушителя. Зеленый дерн, которым закрыт каждый свободный от леса откос и вся терраса, несколько покатая к северу, благодаря обычной нечистоплотности обитателей веденской слободки и крепости за нечистоплотности обитателей веденской слободки и крепости заменяется высокими сорными травами. Громадные, некогда непроходимые, дремучие леса, которыми и по ныне опушены горы от самых подошв, до гребней, заметно редеют местами заменились кустарниковыми порослями – ольшатника, орешкина, дубняка, местами совсем исчезли, образовав поляны, которые служат или для сенокоса, или распахиваются под кукурузу – любимое пастбище кабанов, с которыми целое лето владельцы полян ведут ожеточенную борьбу, весьма оригинальную по своим приемам. Среди кукурузного поля обыкновенно устраивается засада или вышка, небольшая площадка на высоких столбах, куда на ночь забирается караульщик, чаще всего женщина, старуха и дикими почти нечеловеческими воплями оглашая воздух, распугивает кабанов… Таких полян близ Ведено ни одна, ни две, а несколько зияет по склонам окружающих гор. Три из них за присутствие нефти называются нефтянками. Они находятся на юг у подошвы северных отрогов Чермой-лама.

С запада и востока Веденское плато круто обрывается в две узкие и глубокие балки, на дне которых по занесенным щебнем, гравием и галькой руслам и опушонных кустарником отвесных берегов, разбиваясь на несколько потоков, бегут две быстрые прозрачные речки: на востоке Хулхулау, приток Сунжи, берущий свое начало с горы Цабо-мер, части Сулако-терскоговодораздельного хребта, и на западе небольшой приток впадающий в Хулхулау близ аула Ца-Ведень, который не имеет особого названия, а именуется жителями тоже Хулхулау. В обеих речках водится рыба: форель, пискари, усачи. Ловят рыбу особой, приспособленной к мелководным горным речкам сеткой, укрепленной на дугообразной трости с длинным шестом. Воду предварительно мутят, выпугивают рубу из под камней, ставят сетку против течения и вытаскивают в удачный лов штук по десяти по пятнадцати мелкой и крупной форели и других рыб. В западной части плато расположена крепость, обнесенная высокими стенами, с четырьмя башнями на углах стен. Среди обширного луга, каким представляется Веденская терраса и позолоченных солнцем кукурузных полей, среди мирно снующих по дорогам чеченцев и русских эта крепость с башнями и бойницами производит странное, почти грустное впечатление. Кому угрожают эти башни своими бойницами? Где тот враг, поражать которого предназначено крепости? Невольно навертываются вопросы и только обращаясь мысленно к прошлому веденской террасы, глаз примеряется с современным существованием крепости, как единственным памятником минувших смут и волнений. Основана Веденская крепость в 1859 году и некогда служила штаб квартирой Куринского полка. К северной стороне примыкает слободка, тоже обнесенная стенами, но менее высокими. Слободка состоит из нескольких улиц, трех четырех десятков ветхих, турлучных домиков, в которых доживают свой век такие же ветхие ветераны отставные солдаты, имеется церковь, когда-то была школа, ныне за ненадобностью закрытая, парк в преданиях сторожил прекрасно разработанный и разукрашенный цветниками, военный клуб и пр., и пр. Словом по многим данным когда-то в Ведено жизнь била ключом, но с уходом Куринского полка и церковь, и дома, и парк, и клуб, и даже сами жители как-то вдруг опустились, приуныли, захирели и в настоящее время ждут со дня на день, когда пробьет их час, когда объявить начальство, что Веденская крепость за ненадобностью упраздняется. Под этим гнетом спят и бодрствуют современные слобожане и естественно заботятся ни об улучшении или расширении своих хозяйств, а лишь о том, что-бы, пока еще не поздно, взять от местечка все, что можно безнаказанно взять. Между тем мягкий, влажный климат, умеренная, непродолжительная зима, не жаркое, обильное дождями, лето при благоприятных почвенных условиях, ставят Ичкерию вообще и веденское плато в частности на ряду с плодороднейшими уголками Северного Кавказа. И действительно, небольшой сад бывшего начальства Веденского округа, который в настоящее время арендуется начальником восьмого участка, находящийся на правом берегу р. Хулхулау, в расстоянии одной версты от крепости, служит лучшим доказательством, что при желании и небольшом умении Веденское плато может производить ни одну кукурузу, а решительно все, «что ни ткнешь в землю», как выразился один из обывателей. В саду мы видели: лучшие сорта груш, яблонь, слив, вишен, всевозможные овощи и прекрасно устроенную пассеку, которая пользуется большою популярностью среди местного чеченского населения. Ичкеринцы и сами поняли благоприятные местные условия и издавна занимаются пчеловодством, но примитивно. Такая благоустроенная пасека, какую завел в своем саду начальник участка, где встречаются самой новейшей системы заграничные улья, для местного населения прямо находка. Мед ичкеринский высшего качества, необыкновенно душистый и вкусный, особенно беноевский, не смотря на почти первобытный способ ведения этого дела. Садом начальника участка, как нельзя лучше определяется и современное назначение таких пунктов, как укрепление Ведено и существующей при нем слободки. Для мирного развития и процветания края туземному населению горной Чечни необходимы культурные знания, рассадниками которых и должны быть ближайшие русские поселения. Но к сожалению культурные задачи не входят в военные с нею упразднился и русский поселок. Тоже в недалеком будущем, вероятно, ожидает и Веденскую крепость с слободкой.. Между тем, кто был в плоскостной Чечне, тот, наверное, знает, то за короткий промежуток после замирения, плоскостные чеченцы успели не только вновь обстроить свои селения новыми, в большинстве случаев деревянными, а иногда и каменными светлыми, просторными саклями, близ которых не редкость встретить фруктовый сад, обширный чистый огороженный двор, но и избородить земельные участки целою сетью иррагационных каналов, поднять земледелие до цветущего состояния и в настоящее время наполнит ближайшие рынки своими продуктами. Все это конечно, говорит за то, что при благоприятных условиях этот народ способен заниматься ни одними разбоями и мятежами, как это думают многие, но и мирным трудом.

Историческое прошлое Веденской террасы запечатлено целым рядом кровопролитных событий, связанных с именем Шамиля, знаменитого в свое время дагестанского героя, событий еще свежих в памяти веденских сторожил и стариков чеченцев, жителей ближайших аулов. Старики рассказывают, что некогда Веденское плато представляло сплошной, дремучий, непроходимый лес, в юго-западном углу которого, на правом берегу левого рукава реки Хулхулау, при выходе его из тесного, лесистого ущелья, верстах в двух или трех от нынешней крепости, на небольшой полянке, окруженной высокими лесистыми обрывистыми хребтами, ютился чеченский аул Веден, бывшая резиденция Шамиля, где он прожил целых четырнадцать лет. Аул Веден был не только крепостью, прекрасно укрепленным естественными преградами и искусственными сооружениями пунктом, но и оплотом, защитой для всей Ичкерии. С падением Ведения Шамиль вынужден был бежать в Дагестан и больше уже не возвращался в Ичкерию. В 1859 году аул был взять русскими войсками и уничтожен дотла. В настоящее время поляна не сохранила ни единого камня, ничего кроме воспоминания о бывшем грозном селении и почти совершенно лишена главной своей защиты дремучих лесов на окружающих ее хребтах. О Шамиле, как и о чеченце существуют разные мнения и почти все они сводятся к одному, что Шамиль был не больше, не меньше, как умный разбойник, фанатик и даже изувер. За отсутствием беспристрастной характеристики оспаривать какое-бы то ни было мнение о личности, даже такой недюжинной, какою был, несомненно, Шамиль весьма трудно, но существуют факты, доказывающие, что этот фанатик и изувер обладал большою веротерпимостью. Так старожилы Веденской крепости и участники компании 1859 г. рассказывают, что близ аула Веден, в лесах существовало несколько раскольничьих скитов. Раскольники бежавшие из России, под покровительством Шамиля, свободно совершали свои богослужения, строили часовни, а когда положение аула Веден сделалось ненадежным, он для безопасности перевел веденских раскольников в Дагестан, где также существовало несколько раскольничьих скитов под охраной и защитой Шамиля, который за притеснения раскольников строго и немилосердно, нежели вследствие серьезно-обдуманного возмущения Ичкерию. Чаберлой и истоки Шаро-Аргуна вновь огласили залпы русских орудий, опять была пролита русская и чеченская кровь и обагрила окрестности Веденской террасы, Ичкерии и Чаберлоя, – прервали на не короткое время мирное развитие Чечни, после чего она вновь вступила на путь постепенного улучшения своего материального и нравственного положения. С тех пор прошло семнадцать лет, в которые население Чечни действительного сделало некоторые успехи на пути развития своего благосостояния.

Выехали мы из укрепления по-видимому при самых неблагоприятных обстоятельствах. Во-первых, тусклое утро, занятое тучами небо и туман на горах не предвещали хорошей погоды, условие весьма предстояло нам; во вторых, среди слобожан и местной администрации ходили упорные слухи о том, что в Чаберлое готовится восстание, что из Турции приехал какой-то имам и скрывается в чеченских аулах по Шаро-Аргуна, что, наконец, войска готовятся к выступлению в разные пункты для предупреждения восстания. Зная по опыту, как мало правды во всех подобных слухах, как зачастую распускаются такие и подобные слухи или просто от чего делать, или из желания запугать, не допустить постороннее око в сокровенные уголки, мы не придали им никого значения и ни разу не пожалели об этом впоследствии. От укрепления Ведено до самого озера Кезеной-ам идет широкая колесная дорога, проложенная еще в 1871 году, во время приезда Государя Александра!! -го на озеро, отчего и называется местными жителями царской дорогой. Извиваясь между купами там и сям уцелевших деревьев и целого зеленого моря кукурузных полей, дорога сначала бежит по черноземно-глинистому грунту веденской терасы, которая, широкой гладкой равниной протягивалась еще версты три, на четыре на юг, постепенно съуживается и переходит в ущелье известное под именем Хорочоевского. Слева, по краю террасы, по склонам гор довольно густыми насаждениями тянулись преимущественно буковые леса; справа, склоны хребтов и плато почти совершенно обнажены. По всхолмленным пологим склонам, где-нибудь на вершине холма или на краю обрыва, одиноко, кудрявым шатром возвышалась то груша, то яблоня, иногда два три старых развесистых дерева на дне лобжины или на гребне хребта. Все свободные от лесу места или засеяны под кукурузу, или превращены в покосные поляны. Это участки ближайшего ичкеринского селения Дышни-Ведень. Вскоре показался и самый аул. Он приютился на правом, пологом, обрывающимся к реке Хулхулау склоне, верстах в двух от укрепления и протягивается версты на полторы в длину. По официальным данным в Дышни-Ведене считается 255 дворов с населением 1177 душ обоего пола. По внешнему виду чеченские аулы, по крайней мере в Ичкерии, производят лучше впечатление, нежели горные осетинские селения, может быть, потому, что ичкеринские сакли турлучные, снаружи гладко смазаны глиной и выглядят не так мрачно, хотя все в них, – и плоские крыши, нависшие над передним фасадом, и крохотные окна, везде, впрочем, застекленные, даже в самых отдаленных углах горной Чечни, и в кунацкой зажиточного чеченца окна со стеклами, и низенькие двери, и самый тип построек чеченских в общем, – ничем не отличается от осетинских. Аул Дышни-Ведень в 1877 г., в самый критический момент войны России с Турцией, восставший с оружием в руках, против, русской власти, был заслуженно наказан русскими войсками, уничтожившими его почти до основания. Сознавшие свою вину жители, вымолив у русского правительства прощение, явились на старое место, восстановили разоренные сакли и занялись расчисткою в лесах полян под пашнями. В настоящее время дышниведенцы, как и другие их соседи ичкеринцы в отношении земельного вопроса испытывают многие неудобства. Лесные поляны, находясь в казенных лесных дачах, служат причиною бесконечных пререканий между населением и лесным ведомством, которое охраняя поляны для зарощения лесом, налагает свое запрещение на пользование ими. Вообще земельный вопрос в Чечне, как и в Осетии, является самым больным, самым чувствительным вопросом для населения, так сказать бесконечною злобою дня, источником все возможных столкновений, недоразумений, даже смут… и коренится не в наших днях, а в глубине веков, в отдаленном прошлом Чечни, неосвещенном ничем, кроме слабых указаний в устных преданиях самого народа, и в той сумятице гражданских и земельных отношений, какую внесла война, длившаяся несколько десятков лет подряд. В Чечне, представлявшей некогда страну с редким населением, чеченец брал и расчищал под свои угодия земли столько, сколько хотел, сколько ему в данный момент надобилось, пользуясь единственным правом, правом захвата, священным в глазах населения и в наши дни. В военное время, в силу различных военных соображений, приходилось земли эти, отбирать у чеченцев, и иногда прочно осевшие селения перемещать на другие места, причем границы новых мест поселения не указывались ясно, вследствие чего между новыми поселенцами и соседними возникали бесконечные споры, раздоры, вникать в которые не было ни времени, ни возможности и спорящих для успокоения вновь переселяли. Заниматься серьезно хозяйством при таких условиях естественно не было никакой возможности и чеченцы продолжали смотреть на свое хозяйство, как говорится спустя рукава, ведя его так, чтобы при новом вольном или невольном переселении терпеть, как можно меньше убытку, восполняя недостаток средств для существования грабежами и разбоями. В настоящее время, хотя и установлен некоторый порядок в пользовании землей, но до окончательного разрешения вопроса, как мы увидим ниже, все еще очень далеко!..

Между тем сумрачный день становился все яснее и яснее. Кое-где по ложбинам еще курился туман. Солнце, прорываясь сквозь густую пелену облаков, поднимало их все выше и выше. Дорога подбежала к самому берегу и по глинистому, хрещеватому грунту стала углубляться в Харочоевское ущелье, по левому боку, приподнятому сажени на две, обрывистому в реке Хулхулау, которая точно с разбегу, широко разливается по руслу и, ударяясь о высунувшиеся с берега для защиты дороги плотины, шумно отступает вправо. Короткое в длину, просторное в ширину Хорочоевское ущелье залегает в одной из складок южной гряды Черных гор: Чермой-лама и Гизгин-лама, среди невысоких хребтовс пологими склонами, опущенными довольно густым смешанным лесом, который у подошвы или переходит в кустарник, или совсем исчезает, и ярко-зеленые скаты, там и сям рассеченные белыми известняковыми осыпями круто сбегают к широкому дну, сплошь заваленному белой галькой из известняков, т. е. тою самою породою, из которой сложены окружающие горы. Холмистые вершины Чермой-лама и Гизгин-лама совершенно обнажены и представляют лучшие в Ичкерии покосные луга и пастбища. В настоящее время земли эти составляют собственность казны и арендуются ичкеринцами. Хорочоевское ущелье служит одним из ближайших путей, по которому производятся торговые сношения, обмен продуктов между Дагестаном, Ичкерии и вообще Чечней. Мы то и дело встречали лезгин в громадных бараньих шапках, сопровождавших целые вереницы лошадей, нагруженных то дагестанскими фруктами и бурками, то чеченской кукурузой, которая вывозится в громадном количестве и главный продукт земледельческого труда, единственный почти источник благосостояния, к которому направляются все мирные думы чеченца, тревоги, печали и воздыхания его; он воспевает ее в своих песнях, вводит в пословицы: «Без кунаков (друзей) домохозяин, что без кукурузного зерна мельница», гласит чеченская пословица. – По религии чеченец магометанин, но такой же магометанин, как осетин христианин, т. е. видит в религии одну внешнюю обрядовую сторону, совершенно не вникает смысл и значение этих обрядов и далеко не проникнут сознанием величия Бога и смирением пред его всемогущей волей.

«Шел один бедный чеченец по своему кукурузному полю», начинается один из наиболее распространенных и любопытных чеченских рассказов, «шел и радовался: кукуруза уродилась у него прекрасная! – «Благодарю тебя, Господи, что послал мне такой обильный урожай!» – возглашал он с благодарностью, вознося глаза к небу, и стал уже мечтать, как поправит свое хозяйство и заживет не хуже других своих соседей. – «Да и почему бы Богу не дать мне такого урожая?» уже совершенно ободренный мечтами спрашивал он себя: «разве я не аккуратно молюсь пять раз в день, не держу уразы (постов), не соблюдаю праздников?»… И чем больше думал чеченец на эту тему, тем все больше и больше убеждался, что почти безгрешен перед Богом и что урожай послан ему вполне по заслугам. Между тем на небе давно уж появилась туча и пока, погруженный в свои размышления чеченец дошел до противоположного конца кукурузного поля, туча разрослась грозою: грянул гром, пошел сильный град и выбил всю кукурузу. Уцелел только один стебель, под деревом. Чеченец пришел в ярость, грозно взглянул на небо и крикнул «ну, Бог, целься хорошенько и в то, что уцелело под деревом!».

Как видно из этого краткого рассказа религиозное мировоззрение чеченца не глубоко, не выходит из пределов чисто внешнего представления об обязанностях, налагаемых религией, а понятие его о Боге далеко от того нравственного идеала, перед которым даже в несчастье смиряется дух истинно верующего. В этом отношении чеченцы мало отличаются от язычников.

У большого селения Хорочой ущелье расширяется в глубокую просторную котловину, замкнутую с запада горою Хороч, а с востока – Тюрья; с юга же громадным изумрудным горбом в нее вдается северный отрог Сулако-Терского водораздельного хребта, известный под именем Зарго. Хребтом Зарго Хорочоевское ущелье расчленяется на два: одно с рекою Хулхулау отклоняется на юго-восток и, зарывшись среди крутых лесистых берегов, между хребтами Зарго и Тюрья, навсегда исчезает с нашего пути в узком и глубоком ущельи, составляющем бассейн истоков реки Хулхулау, по которому проходит вьючная тропа, соединяющая Дагестан с Чечней, та самая ближайшая дорога, по которой направляется в Дагестан чеченская кукуруза, и другое ущелье, слева, тоже глубокое и тесное, протягиваясь на юго-запад, служит продолжением только что пройденного нами Хорочоевского ущелья, по дну которого струится тоже небольшая реченка, Хорочой, и вливает свои быстрые воды в Хулхулау тут же у входа в котловину. Вода – душа природы! Где есть вода, где ее много, там жизнь во всех ее формах и проявлениях сквозит из каждой щели матери земли. Вся котловина, обставленная невысокими и некрутыми горами, почти сплошь затянутыми то лесом, то густыми покосными травами или дерном, где нет ни единого скалистого или обрывистого склона, где все тонет в зелени обильной и разборной растительности, дышала такою свежестью, таким обилием даров земных, при котором, казалось, не могло быть места человеческим печалям; котловина как-бы самой природой предназначается для процветания человека в довольстве, мире и добре. Однако, вглядываясь по ближе в существование обитателей котловины, не трудно было убедиться, что ни процветания, ни довольства здесь нет. Приземистый аул Хорочой, раскинувшийся по обе стороны рек, с его традиционными саклями, которые то сиротливо жались к морщинистому откосу горы Хороч, то тонули среди небольших участков, засеянных кукурузной и изредка под тенью фруктовых деревьев, являлся каким-то убогим, жалким пятном на пышном лоне природы. Крохотные участки, засеянные кукурузной – это весь земельный надел хорочоевца под пахату, так сказать, все его надежды и упованию, ибо две трети площади дна котловины, которой собственно и ограничивается владения хорочоевского общества, негодны, представляя занесенные галькой русла рек. На 156 дворов, с населением 802 души, всего удобной земли у хорочоевцев 154 десятины, при чем под кукурузными полями всего 70 десятин. Естественно, что существовать при таком малоземельи было-бы немыслимо, если-бы не выручало хорочоевца скотоводство на прекрасных пастбищных лугах, преимущественно по склонам отрога Заргю. Но в пользовании этими пастбищами царить полный произвол и бесправие. С давних лет претендентами на пастбища являются ни одни ичкеринцы, но и андийцы-дагестанцы. Постоянные раздоры, смуты, столкновения побудили правительство признать, в 1863 году, пастбищные горы казенною собственностью и распределить между теми же обществами, не обозначая при этом границ пользования. Дело таким образом не улучшилось ни на йоту. Арендаторы вносят установленную плату в казну, но по прежнему жестоко теснят друг друга. Нередко андийцы перегоняют свои стада на пастбища ичкеринские без всякого разрешения и права; ичкеринцы также незаконно пользуются пастбищами, которые андийцы считают своими и редкое лето проходит без яростных схваток между пастухами, иногда с резней и кровопролитием, обоюдною местью в последствии: поджогами, убийствами, т. е. целою массою жертв и лишений, легко устранимых при более точном определении прав и границ пользования. Такова внутренняя жизнь обитателей этого живописного уголка. Самая большая постройка в ауле это мечеть, длинное четырех-угольное здание, сложенное из тесанного камня у подножья горы Хороч, по склону которой живописно извиваясь сбегает быстрый ручей Чахчере, быстрая вода, как называют его хорочоевцы. По приглашению нашего проводника мы зашли в саклю его отца. Внутри чеченская сакля, или, вернее, кунацкая так же гладко смазана глиной, как и снаружи, не исключая земляного пола. Из мебели чаще всего встречается кровать деревянная и низенькая чеченские скамейки; по стенам на полках тщательно сложенные постели, ковры, развешано оружие: старые дедовские шашки, кинжалы, пистолеты. Кунацкая, куда проникает посторонний глаз, всегда у чеченцев чистая, опрятная; в семейной же половине, где живут дети и жены, царить грязь копоть от примитивно построенных каминов, недостаток света и чистого воздуха, т. е. те-же самые условия, при которых родились, по крайней мере, горного чеченца чисто внешней показной своей стороной. В умственном и нравственном отношении он еще мало ушел от своих прародителей и будет двигаться вперед по мере улучшения его материальной и социальной жизни, и особенно когда среди этого населения явится школа, этот лучший проводник для развития благоденствия населения во всех отношениях.