Том 1 – «Ранг F: Стартап под землёй»

Глава 1: Перезапуск

Ночь в офисе тянулась, словно резиновая лента, натянутая до последнего хруста, и Артём чувствовал, как эта лента вот-вот лопнет где-то между висками. Мониторы вокруг мигали логотипами клиентов, просьбами, дедлайнами, а в горле стоял вкус холодного кофе, который давно стал частью его крови. Каблук кресла тихо скрипнул, когда он попытался выпрямиться, но тело будто приросло к клавиатуре, к таблицам, к макетам, к жизни, на которую он подписался без права отписки.

«Только добью этот блок…» – мелькнула мысль, и он наклонился ниже, чувствуя, как грудная клетка сжимается стальной петлёй. Ничего необычного, просто очередная ночь рекламщика, который верил, что можно выжать из себя ещё каплю. Ещё одну. И ещё.

Серверная за стеной вздохнула горячим шумом, воздух над головой дрогнул от вибрации кондиционера, цифры на экране поплыли, и Артём моргнул, пытаясь сфокусироваться. Но в этот миг сердце ударило неправильно – как будто кто-то шлёпнул по нему ладонью, заставив сбиться с ритма. Он вдохнул, но воздух не наполнил лёгкие. Шея обмякла, пальцы над клавиатурой дрогнули.

«Стоп… что?» – мысль была рваной, как рекламный ролик, который вырезали без монтажа. Ещё один неправильный удар сердца – и тишина в груди. Глухая. Странная. Чужая.

Он попытался подняться, но тело стало ватным. Стул качнулся назад, монитор расплылся в белое пятно, шум серверов растянулся в длинный гудящий тоннель. Артём видел собственные руки – пальцы, с которых будто соскальзывала невидимая пленка, и эта плёнка стекала по клавише Enter.

«Я что, умираю? Нет. Сейчас… сейчас отлежусь…»

Он не отлежался.

Резкий укол в груди, как если бы кто-то вонзил туда острую рекламную стойку, распороть, вытянуть нерв. Свет монитора выжег глаза, и вдруг – всё разом погасло. Офис исчез. Шум исчез. Его тело исчезло.

На миг он висел в пустоте, не чувствуя кожи, веса, дыхания. Лишь мысль: «Тридцать не успел. Даже отдых выбрать не успел…»

Пустоту разорвало.

Ослепительная вспышка цвета, которого он не знал – смесь неона, золота, вирусной пиксельной дымки. Буквы, слова, логотипы, слоганы – тысячи – закружились вокруг в гигантской спирали. Они были живыми, вибрирующими, пульсирующими, словно рекламный шторм.

– **Инициация переноса…** – раздалось не голосом, а чувством.

«Куда?..» – хотел спросить Артём, но его мысль растворилась в цифровом вихре.

Мир собрался из рекламы. Буквально. Линии неона сложились в улицы. Флуоресцентные баннеры – в небоскрёбы. Пульсирующие кнопки «КУПИТЬ» – в окна. Казалось, что сама реальность построена из промо-материалов, и всё дышало маркетинговым светом.

Он упал – не телом, а сознанием – в узкую тёмную трубу, где на стенах бегали показатели ReP, графики охвата, стрелки, кривая роста бренда.

– **РЕГИСТРАЦИЯ ПЕРЕЗАПАКОВАННОЙ ЕДИНИЦЫ…**

Артём выдохнул, но этот выдох отозвался детским голосом – высоким, непривычным, чужим. Он дёрнулся, пытаясь понять, почему воздух вокруг пахнет пылью, влажным камнем и старыми, забытыми вывесками.

Он лежал на холодном полу.

Он – дышал. Но иначе. Лёгкие будто меньше. Сердце билось быстрее, юрче. Руки – тоньше. Кожа – мягче.

Артём резко сел, почти испугавшись собственных движений. Пол под ним был бетонным, вокруг – тёмный подвал, подсвеченный тусклыми огнями старых неоновых букв, которые шипели, как усталые змеи.

Он поднял руки к лицу – и сердце сбилось с ритма.

«Это… это не мои руки.»

Тонкие. Юные.

Его голос сорвался хриплым шёпотом, когда он попытался сказать хоть что-то:

– Что… происходит?..

И в этот момент пространство перед ним дрогнуло, словно по воздуху прошёл электрический импульс.

Появилась панель – не экран, а будто состоящая из света. Живая, мерцающая.

**Система Рекламании приветствует вас, Лек.**

Он замер.

– Лек?..

**Перезапуск успешен. Добро пожаловать в мир брендов.**

В груди всколыхнулась первая волна настоящего шока – глубокого, тянущего, такого, от которого мальчишеское сердце ударило слишком быстро.

«Я… жив? Или это уже не моя жизнь?»

Мир Рекламании начал медленно пульсировать вокруг него, словно рекламный организм, который только что вдохнул его внутрь.

Мир вокруг дрожал едва уловимыми пиксельными волнами, словно реальность была не воздухом и камнем, а мягкой светящейся тканью, которую кто-то только что растянул на новый каркас. Панель перед глазами не исчезала, наоборот – распахнулась шире, вспыхнув чистым белым светом, который слегка защекотал ресницы. Лек – Артём ещё не привык к этому имени – всмотрелся, чувствуя, как внутри просыпается странная смесь взрослой аналитики и тонкого, почти щекочущего подросткового волнения.

В центре панели появилась строка, будто вытянутая из интерфейса бренд-конструктора:

**Выбор имени бренда: _создайте себя_.**

У него дернулась бровь. Глупо, но от этой фразы в груди кольнуло что-то похожее на детское ожидание – как будто он стоял у входа в парк аттракционов, который слегка пугает, но манит. В то же время взрослая часть сознания холодно начала оценивать: «Одно имя на всю жизнь. Никакой смены. Это база идентичности. Ошибиться – значит похоронить стратегию».

Он потянулся рукой к панели – и снова заметил, насколько маленькая ладонь. Тонкие пальцы, кожа без следов бессонных ночей, нигде ни морщины, ни синяков. Жутко. И странно приятно.

«Чёрт… я действительно подросток.»

Сердце дернулось быстрее, будто тело само вспоминало гормональные реакции, о которых он думал, как о чём-то давно прошедшем. Но теперь они были здесь – свежие, резкие, такие живые, что дыхание перехватило. Он ощутил, как жар поднимается к ушам – нелепый, внезапный, подростковый.

– Ладно… – прошептал он, сглатывая. – Имя. Фокусируйся.

Панель послушно увеличила текстовый блок.

**Введите имя бренда:**

Буквы сверкали золотистыми частицами, словно каждая несла свой микро-логотип. Он задумался: нужно имя, которое звучит сильно, вызывает охват, запоминается. Но при этом… это же теперь его настоящее имя? Его сущность? Оно будет следовать за ним в каждом ранге, в каждом бою, в каждой кампании.

«Артём» – уже не подходит. И даже мысль о нём отдавалась странной пустотой, будто оставалась в другом мире, за запертой дверью.

«Лек» – это его новое тело. Но имя бренда… другое.

Он попытался дотронуться до лица – и снова ощутил тепло юной кожи. Под кожей вибрировала пульсация: сердце билось быстрее нормы. Кажется, просто от мысли о том, что он действительно шестнадцать. Это не сон. Не иллюзия.

– Шестнадцать… – он выдохнул, чувствуя, как внутри вспыхивает щемящая эмоция: смесь утраты и странной свободы. – Чёрт… снова.

Подростковое тело отзывалось иначе: грудь будто теснее, дыхание глубже, пальцы непослушно дрожали от легкого волнения. И от осознания, что теперь – второй шанс.

Панель тихо мигнула, будто подталкивая его:

**Имя бренда определит ваш путь.**

Он провёл ладонью по сияющей поверхности интерфейса.

– Если уж начинать всё сначала… – голос дрогнул, и это нервировало. – Тогда…

Слова сами сложились в голове, неожиданно чёткие.

Живые.

Настоящие.

Он медленно вписал их в строку.

**[ … ]**

Свет вокруг дрогнул, будто мир сделал первый вдох, признавая его выбор.

И в этот миг он настолько остро почувствовал новое тело, новую кожу, новую пульсацию в висках, что голову слегка закружило.

«Это я. И мне снова шестнадцать. На этот раз – без права отступить.»

Свет вокруг не успел погаснуть полностью, как пространство дернулось, будто кто-то схватил реальность за края и резко встряхнул. Воздух над головой хлопнул, распадаясь на рябь неоновых полос, и Лека – Артёма – выбросило вперёд, прямо в открытую пасть мира, который не знал порядка. Он едва удержался на ногах, шатающийся, слишком лёгкий, с телом, которое реагировало быстрее, чем он успевал подумать, и это добавляло хаоса в хаос.

Перед ним раскинулся гетто-рынок брендов – нижний слой Рекламании, и он выглядел так, будто кто-то решил собрать на одном пятачке все провальные рекламные концепции разом. Бесконечный лабиринт кривых улиц был вылеплен из ржавых вывесок, сорванных баннеров, потрескавшихся световых панелей. Они висели под любыми углами, создавая ощущение, что мир склеен из мусорного коллажа, который вот-вот рассыплется.

Над головой вспыхнуло что-то похожее на гигантский плакат, где анимированная курица кричала лозунг: «СКИДКИ, КОТОРЫЕ СЪЕДЯТ ТЕБЯ!» – и тут же погасла, оставив запах жжёного пластика.

Лек поморщился.

«Боже… Это ад рекламщика. Ад, сшитый из артефактов клиентов, которые пришли с фразой: “Мы хотим дешево и красиво”.»

Тело реагировало по-подростковому остро – плечи напряжены, дыхание рваное, в груди ощущение, будто его бросили на сцену перед огромной толпой. Легкий страх, который раньше удавалось давить опытом, теперь не скрывался – он жил прямо под кожей.

Он сделал шаг вперёд – и земля под ногами хрустнула. Оказалось, что это не бетон, а старые значки, сломанные пластиковые карты, обрывки мерча. Поверхность шуршала, как сомнительный маркетинг-план, который пытаются выдать за стратегию.

Между улицами мелькали существа – люди, но не совсем. Брендопадшие. На их телах висели обрывки логотипов, с лица стекала неоновая пыль, а движения были какими-то рваными, будто все они составлены из недовольных отзывов. Один прохожий остановился, разглядывая Лека узкими глазами, из которых текла струйка фиолетового света, и его голос прозвучал, как заевшая аудио-реклама:

– Н… нууу… новенький… ноль-бренд…

Лек вздрогнул так резко, будто его испугали в коридоре школы. Щёки вспыхнули жаром – нелепым, непрошеным, и он сам удивился, насколько явно ощущает каждый оттенок смущения.

«Спокойно. Ты взрослый. Ты профессионал. Просто… в теле школьника. В теле школьника в мире, где даже мусор разговаривает.»

Он выпрямился, заставив себя сделать вдох. Но тут воздух разорвали десятки мигающих графических эффектов – над улицей всплыла реклама, где огромная зубастая паста гналась за человеком. Картинка ломалась, дёргалась, как вирусное видео, которое кто-то перезалил сотни раз.

Вдоль обшарпанных стен тянулись магазины-ларцы: «ШЕСТЬ ДНЕЙ БЕЗ РЕПОСТОВ – ВОЗВРАТ КЛИЕНТАМИ!», «АНТИ-СТИЛЬ ПО АКЦИИ», «ВИЗУАЛ, СОБРАННЫЙ НА КОЛЕНКЕ!». Некоторым вывескам не хватало половины букв, и они тихо подвывали, как старые серверы.

Где-то глубже, в самой сердцевине гетто, слышался гул множества голосов – рваный поток слоганов, криков, ругани, как будто тысячи проваленных рекламных кампаний продолжали жить собственной гниющей жизнью.

Лек сглотнул.

«Так… Это и есть нижний уровень – ранг F. Самая дно-маркетинговая яма. Старт для всех, кто не имеет даже нулевой репутации.»

Странно, но впервые за долгое время он почувствовал не только страх, но и… азарт.

Осторожный, подростковый, тонкий, но очень яркий.

Как будто мир, какой бы уродливый он ни был, всё же давал шанс. Новый. Неожиданный. И весь этот хаос…

Казался приглашением.

– Ну что ж, гетто, – выдохнул он, чувствуя, как внутри поднимается дрожь, – покажи, что у тебя есть.

Гул гетто постепенно стихал, будто мир сделал паузу, позволяя Леку перевести дыхание. Он шагнул в узкий проход между двумя перекошенными баннерами, и в этот момент воздух впереди дрогнул – мягко, как ткань, по которой провели ладонью. Неоновый мусорный свет на секунду исчез, затянутый странной матовой дымкой. Лек остановился, чувствуя, как по подростковому телу прокатывается нервная дрожь, от локтей до шеи.

«Что это?..»

Из дымки шагнула фигура – тонкая, будто вырезанная из света. Девушка, примерно его возраста – хотя его возраста теперь означало несравнимо больше, чем раньше. На мгновение Лек словно ослеп: пространство вокруг неё изменилось. Шершавые стены гетто стали мягче, свет неона перестал дёргаться, оттенки вокруг выровнялись, будто кто-то включил режим “Ретушь +30”.

Магия имиджа.

Его сердце пропустило удар – не от опасности, а от того, насколько красиво и странно это выглядело.

Девушка подняла глаза – серые, будто пепельные, но с лёгкими голубыми всполохами, и её голос оказался тихим, но уверенным:

– Стой… Ты только что упал из системы, да?

Лек сглотнул, почувствовав, как горло неприятно пересохло.

– Эм… да? Наверное…

Подростковые эмоции взметнулись: смущение, горячее и резкое, как внезапная вспышка света. Он ощущал, как уши слегка нагреваются, и это раздражало – но ничего поделать не мог.

Девушка улыбнулась едва заметно – коротко, но почему-то очень искренне. Словно она давно привыкла видеть в людях то, что они пытаются спрятать.

– Я Мила. Имидж-маг. – Она слегка кивнула, и в этот момент вокруг неё прошла невесомая волна света, будто кто-то поддёрнул фильтр яркости. Контуры её силуэта смягчились, будто она сама стала частью рекламного постера, но без искусственности.

Лек почувствовал, что взгляд прилипает к ней. И это было неловко. Слишком неловко. Он резко отвёл глаза, но только заметил, что рядом с её ботинками валяется треснувшая вывеска, и та… выровнялась. Просто взяла и выровнялась – её трещины затянулись светом, поверхность стала гладкой, будто новая.

– Это… ты сделала? – выдохнул он.

– Немного подсветки, немного визуальной коррекции. – Мила пожала плечами так обыденно, будто меняла завивку у облака. – Имидж-магия. Тут, в гетто, она почти всегда выглядит слабой, но… ну… помогает не сойти с ума.

От неё исходило ровное сияние, которое гасило визуальный мусор вокруг. Мир рядом с Милой становился чётче, аккуратнее, будто она была живой анти-грязевой фильтр.

Лек вдохнул – и снова поймал себя на том, насколько непривычно по-юному быстро бьётся сердце. Когда он заговорил, голос сорвался:

– Ты правда… очищаешь мир просто так?

– Не весь. Только маленькие кусочки. – Она посмотрела на него внимательнее. – А ты… как тебя зовут?

Он запнулся.

Имя бренда уже выбрано. Новая сущность. Новая роль.

Но произнести его вслух – с этим телом, с этим дыханием, перед этой девчонкой – оказалось неожиданно сложно.

– Я… Лек.

Мила моргнула, и её взгляд стал мягче.

– Новенький Лек, значит. Раз так… – Она сделала лёгкое движение кистью, и воздух между ними вспыхнул тонкой линией света. Лёгкий штрих – как мазок дизайнерской кистью. – Не пугайся. Покажу кое-что.

Свет поднялся вверх, разливаясь прозрачными волнами.

И мир вокруг них на несколько секунд стал тем, чем он хотел быть: чистым, ровным, будто скетч будущего бренда, где каждый элемент идеально расставлен.

Лек выдохнул.

Душа вздрогнула.

Первое настоящее чудо этого мира – не жестокое, не хаотичное – было перед ним. И оно исходило от неё.

Свет Милы ещё не успел окончательно рассеяться, когда воздух рядом с Леком дрогнул – резко, словно невидимый перфоратор пробил слой реальности. Перед глазами вспыхнула панель, тонкая, как луч лазера, но плотная, будто её можно потрогать. Сердце подпрыгнуло к горлу, и он почувствовал тот самый подростковый выброс адреналина – резкий, горячий, мгновенный.

**Активирован мини-квест: **

**«Найти безопасное убежище» **

Под панелью появилось бегущее описание, состоящее из строчек, словно вырезанных из рекламного брифинга:

**Уровень сложности: F (низший)**

**Состояние бренда: нулевое**

**Угроза окружения: высокая**

**Описание: мир гетто-брендов нестабилен; рекомендуется немедленно найти защищённую точку. **

Лек резко втянул воздух – от неожиданности, от вибрации в висках, от того, что Система говорила с ним так, словно он – персонаж игры, но чувствовал он себя до невозможности живым.

– Ох… – сорвался тихий звук, больше похожий на взволнованный выдох. – Началось, да?

Мила обернулась, словно почувствовала вспышку интерфейса.

– У тебя квест? – Она шагнула ближе, свет вокруг её фигуры мягко раздвинул тени. – Это хорошо. Без них здесь долго не живут.

Слова прозвучали так спокойно, словно она говорила о погоде, но от них по Леку пробежал холодный мурашечный след.

«Высокая угроза… Отлично. Тело подростка, мир из мусора и монстров-брендов… И ни одного места, где можно просто сесть и подумать».

Панель мягко мерцала, требуя внимания:

**ПЕРВОЕ ЗАДАНИЕ ДЛЯ ПЕРЕЗАГРУЖЕННОГО**

**Найдите убежище до наступления цикла гашения неона. **

– Цикл чего? – прошептал он.

Мила указала куда-то в бок – в сторону, где над гетто висел огромный столб мерцающего света. Он дрожал, будто лампа в старом подъезде.

– Когда этот свет на пару минут тухнет, гетто выползает. В прямом смысле. Я бы не осталась здесь без крыши даже на секунду после гашения.

Лек невольно поёжился. Страх поднялся быстро, совсем по-подростковому: сначала в животе, потом в груди, затем подал сигнал в колени, заставляя их чуть дрогнуть.

– Значит… нужно найти место. Любое?

– Не любое. – Мила прищурилась. – Тебе нужно «впечатанное» убежище: то, которое Система признаёт. Иначе оно не защитит.

Панель мгновенно отреагировала, подсветив новые строки:

**Требования убежища: **

– базовая защита от визуального шума

– отсутствие «паразитных брендов» в радиусе 20 метров

– стабильные поверхности

– возможность закрыть вход

– пригодность для восстановления энергии бренда

«Ага…» – мысленно скривился он. – «То есть найти нормальное место в этом аду из сломанных рекламных концепций. Конечно. Запросто».

Мила внимательно смотрела на него, и от этого взгляда внутри всё стало странно тёплым – будто кто-то коснулся невидимой струны.

– Я… могу помочь тебе начать искать. Тут рядом есть старый павильон. Он… ну, обшарпанный, но не живой, – она на секунду замялась, будто подбирала слово, – то есть не двигается. И это уже плюс.

– Спасибо… – выдохнул Лек, чувствуя лёгкое тепло под кожей, слишком яркое, чтобы игнорировать. – Я бы… один тут точно не справился.

Мила кивнула, и тонкий ореол её магии слегка усилился, вытесняя особенно агрессивные всплески неона.

– Тогда пойдём до того, как цикл начнётся. Судя по пульсации света, у нас минут десять.

Его сердце ударило быстрее – не от опасности, а от мысли идти рядом с ней. Это ощущалось странно правильно и тревожно одновременно.

Панель сменила статус:

**Квест начат. **

**Награда: доступ к системе восстановления бренда. **

Лек глубоко вдохнул, пытаясь успокоить вибрацию в груди. Но подростковое тело не подчинялось полностью – в нём жил ритм, который он давно забыл.

– Ладно… – он поправил тонкую ткань рубахи и шагнул вперёд. – Веди.

И они двинулись в глубину гетто – туда, где искажённые вывески вспыхивали рваными нервными огнями, и где Система уже начала считать секунды до темноты.

Глава 2: Добро пожаловать в ранг F

Гетто будто раскрылось перед ними шире, как огромная растрёпанная книга, страницы которой давно промокли дождём из проваленных слоганов и дешёвой визуалки. Лек шагал за Милой, стараясь не отставать, но каждый новый звук, вспышка или дрожание света заставляли мышцы его подросткового тела инстинктивно напрягаться. Слишком много хаоса, слишком много неизвестных элементов, и всё это давило на нервы так, словно он снова пришёл на первую в жизни презентацию перед важным клиентом. Только клиент тут мог укусить.

Под ногами хрустели пластиковые буквы – старые, осыпавшиеся, то ли «А», то ли «Я», из тех, что когда-то украшали вывески магазинов и давно потеряли смысл. Вдоль улиц тянулись шаткие конструкции, похожие на павильоны киосков, но сделанные из обломков неоновых панелей и осколков стеклянных логотипов.

И где-то среди всего этого впервые показались **упавшие логотипы**.

Они валялись прямо посреди дороги – огромные, тяжёлые, но безжизненные. Некоторые были треснувшими, будто их кто-то с силой сорвал с небоскрёба. Другие – измятые, как бумажные, хотя на вид состояли из плотного металла. Один логотип – огромная буква «R» – лежал на боку, а внутри неё всё ещё мерцали остатки рекламы: женщина с чашкой кофе без конца пыталась улыбнуться, но картинка заедала, перескакивая на чёрный экран.

Лек замедлил шаг, вглядевшись в это зрелище.

«Они… мёртвые?»

Слово прозвучало странно, но иначе и не скажешь. От логотипов веяло тем же чувством, что от брошенных брендов в реальном мире – тех, которым отключили сайт, закрыли магазин, удалили все соцсети. Только здесь они выглядели как настоящие существа, из которых вытекла жизнь.

Мила остановилась рядом, её свет чуть приглушил агрессивный неоновый шум вокруг.

– Да, это упавшие, – тихо произнесла она. – Когда бренд окончательно теряет репутацию, его логотип сбрасывается вниз. Сюда. В трущобы.

Лек нахмурился.

– Как… падающее тело?

– Почти. – Девушка провела пальцами по потрескавшейся поверхности огромной буквы. Камень под её рукой слегка засветился – её магия реагировала автоматически. – У брендов здесь есть своя жизнь. Своё состояние. Своя смерть. Когда их больше никто не видит, никто не помнит… – её голос стал тише, – они приходят сюда.

Он почувствовал странное напряжение в груди. Что-то в этом было слишком знакомым: стремление мира выбросить тех, кто не может больше держаться на поверхности.

– И что дальше? – спросил он.

Мила не сразу ответила.

– Некоторые рассыпаются. Некоторые становятся призраками визуального шума. А некоторые… – она взглянула на тёмный переулок справа, – пытаются жить дальше. По-своему.

Лек поймал её взгляд и поёжился.

Подростковая часть его тела реагировала сильнее, чем хотелось бы: мурашки пробежались по спине, пальцы едва заметно дрогнули. Но он сделал вид, что всё под контролем, хотя внутри чувствовал, как в висках стучит тревога.

Они двинулись дальше по узкому проходу, где логотипы становились всё страннее. Вот над ними висела перевёрнутая лампа с надписью «КОФЕ КАК НУЖНО», у которой слово «НУЖНО» постоянно проваливалось в глюк. Вот мимо протащило что-то похожее на животное, собранное из бюджетных макетов: его тело состояло из изогнутых линий, будто из каталога клипарта.

Лек выдохнул.

– Здесь… как будто всё, что люди отвергли, живёт своей вторичной жизнью.

– Потому что это и есть жизнь брендов, – откликнулась Мила. – Тут нижний уровень. Точка, где начинается каждый. И точка, куда падают те, кто не выдержал.

Он кивнул медленно, всматриваясь в хаос, который начинал обретать смысл. Каждая сломанная вывеска, каждый упавший логотип был историей. Напоминанием. Предупреждением.

И почему-то именно сейчас Лек впервые отчётливо понял, что его путь – не игра, не иллюзия.

Он тоже мог оказаться среди этих обломков.

И это ощущение легло в грудь тяжёлым, но очень мотивирующим грузом.

Дальше трущобы будто провалились в ещё один слой вниз, где даже воздух становился тяжелее – пахнул влажной пылью, старой бумажной краской и чем-то ржавым, похожим на забытую типографию, которая давно перестала печатать, но всё ещё дышит остаточным теплом. Лек шёл чуть позади Милы, и каждая клетка его подросткового тела отзывалась тревожным предчувствием, будто он шагал по территории, где сама реальность могла сорваться в рваный пиксельный шум.

На стенах вдоль узких проходов тянулись **граффити-бренды**, ободранные, треснувшие, выцветшие до состояния фантомов. Они были везде – огромные слои краски, наложенные друг на друга годами, как будто каждый новый бренд пытался перекрыть предыдущий, но неудачно. И теперь эти слои жили собственной жизнью.

Огромная нарисованная бутылка энергетика была разодрана так глубоко, что её края напоминали раны, в которых мерцал слабый неоновый свет. Под ней проступали старые буквы другого бренда – «УЛЬТРАСИЛА», но половину слова кто-то стёр, оставив «УЛЬ… СИ…».

Через несколько шагов Лек заметил лицо нарисованного персонажа – девушка-модель, та самая типичная, которую клиенты любят использовать, чтобы показать «молодость и движение». Но её лицо было перекошено, глаз наполовину стёрт, а улыбка распалась на два несовпадающих фрагмента. Казалось, она пытается смотреть на прохожих, но у неё не хватает для этого пикселей.

– Здесь бренды… умирают медленно, – тихо сказала Мила, заметив его взгляд. Её свет приглушил особенно резкие вспышки неона, оставив стены чуть более ровными, чем минуту назад. – Их изображение сходит на нет, но они не исчезают полностью.

Лек провёл пальцами по стене – только кончиками, осторожно, словно мог порезаться об отслаивающуюся краску. На ощупь граффити были шероховатыми, рваными, слой за слоем: свежий, более старый, ещё старее, выцветший до желтизны. И под пальцами он почувствовал… едва заметную вибрацию.