Фронт Бездны. Том 1. Прорыв

– Если бы я была пулей – да, – огрызнулась она. – Их блок управления наверху, на эстакаде. А между мной и ним – две бешеные турели и стадо мясных уборочных машин.

– Значит, будем делать из них мясо, – Рэн высунулся на секунду, дал короткую очередь по ближнему уродцу. Пули вошли в корпус, оттуда брызнула не только кровь, но и чёрная вязкая смазка. Тварь взвизгнула металлическим скрежетом, но не упала, только ускорилась, тянув за собой шлейф брызг. – Пиздец, они даже дохнуть по-людски не умеют.

Слева коротко рявкнула турель, высекая фонтан искр из рельсового крана. Один из сопровождающих бойцов, шедший с ними из школы, не успел пригнуться: очередь прошила его броню наискось, грудь развернуло, как мокрый картон. Он ещё секунду стоял, глядя на дыру в себе, потом рухнул, выплёвывая вместе с воздухом куски лёгких.

– Минус один, – глухо констатировал Хиро. – Не тратьте патроны, он уже уехал.

Чужой гул под кожей набирал силу, будто радовался зрелищу. Биомашины приближались, обходя турели дугой; заметно было, что те их игнорируют, словно не видят. Пули, которые должны были косить наступающих, срезали только бетон, металл и людей.

– Элья! – Корран перекрыл шум. – Визуал по верхам! Есть что-то, кроме этих ублюдков внизу?

– Есть, – отозвалась она из динамика, голос напряжённый. – Над вами двухуровневая эстакада. На верхнем ярусе – блок управления турелями, вижу панель доступа, но половина площадки завалена. Ещё есть обходной мостик слева, но там уже шевелится какая-то херня, не человек.

– Прекрасно, – сквозь зубы сказал Корран. – Лея, готовься. Как только мы отвлечём турели, поползёшь к лестнице. Твоя задача – выключить эти стальные пулемётные задницы, пока нас не смололо.

– Я тут инженер, а не суицидник, – ответила она, но глаза у неё уже шарили по двору, выстраивая маршрут: от контейнера к опоре, от опоры к лестничному пролёту, всё под углом, всё в мёртвых зонах турелей. – Ладно. Только сначала вы отвлечёте их так, чтобы мне не пришлось собирать себя по кускам.

Первая биомашина доползла до ближайшего трупа и, не разбирая, вонзилась в него, как в мягкую землю. Металлические когти разодрали живот, багрово-чёрная пасть в боку раскрылась и втянула внутрь кишки, как канат. Труп дёрнулся, словно пытаясь вырваться, но через пару секунд затих. По корпусу уродца пробежал новый, более яркий красный отсвет.

– Времени у нас, охуеть, как мало, – сказал Рэн. – Они сейчас зажрут весь двор, а потом примутся за нас.

– Тогда работаем быстро, – Корран выдохнул, переводя винтовку на левую турель. – По моей команде – концентрированный огонь по сенсорным блокам, верхний сектор. Лея, в тот момент, когда они занервничают, будешь бежать. Или ползти. Главное – двигаться.

Чужой гул будто навалился сверху, давя на затылки, когда он произносил это «бежать». Между автоматическими турелями, плюющимися смертью, и наступающей волной багрово-чёрных уродов отделяло их несколько десятков метров бетона, заваленного трупами и ломом. Этого пространства было одновременно и слишком мало, и слишком много.

Лея уже просчитала маршрут до лестницы, когда воздух над двором вдруг стал гуще. Будто кто-то накрыл весь сектор невидимой крышкой. Чужой гул, до этого фоном вибрировавший в костях, взвинтился на полтона, превратился в вязкий, давящий бас, от которого захотелось зажать уши и вырвать гарнитуру к чёртовой матери.

Со стороны глубины промзоны полез дым. Не обычный – не серый, не чёрный. Багровый, с густыми, жирными прожилками, как кровь, разбавленная машинным маслом. Он выливался из-за дальних контейнеров, стелился по бетону, цепляясь за собственные клочья, заволакивал ноги биомашин. Те, похоже, его не замечали, только ускорялись, как собаки, почуявшие хозяина.

– Мне это не нравится, – глухо сказал Хиро, поправляя ремень медрюкзака. – Очень, сука, не нравится.

– Он тебе не обязан нравиться, – процедил Рэн. – Он вообще ни с кем советоваться не будет.

Дым поднимался выше. Турели, словно почувствовав что-то, на секунду замялись, стволы дернулись, как будто их поймали за руки. Индикаторы на корпусах моргнули нештатным фиолетовым, навигационные сенсоры замигают, выдавая бессмысленные, бегущие по кругу коды ошибок.

И из нутра этого багрового тумана что-то вылезло.

Сначала – просто плотное пятно, мерцающее, как мираж над раскалённым металлом. Потом оно поднялось выше, раздуваясь изнутри, и Лея поняла, что смотрит не на дым, а на массу. Полупрозрачную, как толстое стекло, но с глубиной, в которой жили тени. Она вспухла до размеров грузового контейнера, выгнулась, и в верхней части начали вырастать рога – не кость и не металл, что-то среднее. Они вытягивались наружу, разветвляясь, как голый корень дерева, свечась изнутри бледным, мертвенным светом.

– Контакт с бездной, мать его… – выдохнул Корран. Голос в гарнитуре прозвучал глухо, как через воду. – Первый повелитель, похоже.

Из боков массы полезли щупальца. Сразу десяток, тонкие и толстые, гладкие и покрытые костяными наростами. На концах – разряды, бело-синие, трескучие, как маленькие грозы. Каждое движение оставляло в воздухе шлейф искр. Щупальца прошлись по ближайшим биомашинам, коснулись корпусов; те отреагировали, как собаки на ласку – залились ещё ярче багровым светом и рванули вперёд, почти подпрыгивая.

– Оно их командир, – хрипло сказал Хиро. – Ебаный дирижёр этого оркестра.

Масса слегка накренилась в сторону двора, и Лея ощутила на себе тяжёлый, липкий взгляд, хотя глаз у этого не было. Чужой гул в голове превратился в голос без слов, в давление, от которого хотелось вдавить череп в бетон. На секунду ей показалось, что кабели под ногами заскрежетали зубами.

– Не смотреть! – рявкнул Корран. – Вниз, в укрытие, не давайте ему цепляться за глаза!

Она заставила себя оторвать взгляд, вжалась лбом в холодный металл контейнера, но блеклый силуэт всё равно проступал на внутренней стороне век, как выжженный отпечаток. Полупрозрачная туша заворочалась, и один из рогов хлестнул вниз. В воздухе треснуло – не звук, а запах: резкий, озоновый.

Разряд ударил в правую турель. Та дёрнулась, как живое существо, которому в позвоночник загнали лом. Металл на корпусе вздулся пузырями, сенсоры треснули, из щелей брызнули снопы искр. Стволы провернулись на полный оборот, выплюнув хаотическую очередь, прошившую всё вокруг: бетон, контейнеры, двух биомашин и одного несчастного рабочего, который до сих пор пытался отползти к стене. Его просто разорвало в куски, мясо разлетелось по двору, липкой плёнкой легло на ближних тварей.

– Эй, слышите? – голос Эльи прорвался через помехи, резкий, как выстрел. – У вас над головой только что выросла хуйня размером с маршрутку. И она светится.

– Мы её, блядь, видим, – процедил Рэн, вжимаясь в бетон. Пот заливал глаза, смешивался с пылью. – Лучше скажи, у тебя есть по ней угол?

– Не уверена, что обычная пуля ей вообще что-то сделает, – ответила она. – Но могу попробовать выбить из неё эти блестящие мозги. Скажите только, когда не будете стоять под ней прямо.

Повелитель тем временем вытянул вперёд несколько щупалец. Те прошлись по воздуху, как пальцы по невидимой клавиатуре. Чужой гул качнулся, и волна биомашин резко слаженно двинулась. Теперь это был не стадо, а строй: они шли клином, прикрывая собой центр двора, оставляя узкий, идеально чистый коридор для… чего?

Щупальце с разрядом опустилось ниже и, будто играючи, провело по бетонному полу. Там, где прошёл ток, металл в арматуре вспух, а на поверхности пошли трещины, как паутина. Один из бетонных блоков, за которым прятался их тихий радист из соседнего взвода, просто разломился пополам, как сухарь. Парня раздавило, не успев даже крикнуть – только хруст, и тонкая струйка крови потекла из-под расколовшейся плиты.

– Минус ещё один, – глухо сказал Хиро. – У нас скоро людей будет меньше, чем этих железных тараканов.

Лея почувствовала, как щупальца повелителя щупают пространство. Одно прошло в метре от её укрытия, по воздуху пробежали острые, как иголки, разряды, волосы под шлемом встали дыбом, зубами хрустнуло от статического удара.

– Если он ещё раз ёбнет по турелям, – выдохнула она, – нам бежать будет некуда.

– Значит, надо сделать так, чтобы он ёбнул по нам, а не по ним, – тихо сказал Корран. В голосе проступила та холодная решимость, которая обычно означала, что он придумал что-то совсем из ряда вон. – Пусть отвлечётся.

Рэн повернул к нему голову так резко, что шея хрустнула.

– Капитан, ты точно сейчас с нами, а не с этим желе наверху?

– С вами, – ответил тот. – Но если мы не заставим его смотреть сюда, Лея до блока управления не доберётся. А без блока – турели так и будут резать нас, пока эта мразь не решит, что ей хочется посмотреть, как мы дерёмся с голыми руками.

Повелитель над двором, казалось, прислушивался. Багровый дым вокруг него пульсировал в унисон чужому гулу. Рога росли дальше, ветвясь, щупальца лениво искрились, пока он осматривал свой новый, уютный мясной полигон, в центре которого забивалась маленькая кучка людей.

Дверь ангара захлопнулась за ними с глухим металлическим стоном, отрезав вой сирен и визг турелей до приглушённого гула. Внутри пахло старым маслом, пылью и ржавчиной. Узкие полосы света падали через разбитые окна под потолком, прорезая полосу мутного воздуха, забитого взвесью. Где-то капала вода, отстукивая нервный ритм по железному настилу.

– У тебя две минуты, – сказал Корран. Голос отдался от стен глухим ударом. – Потом этот повелитель проломит нам голову через крышу, а его шавки займут очередь.

– Две минуты – это охуенно щедро, – выдохнула Лея, оглядываясь. – Обычно вы даёте мне тридцать секунд и молитву.

В глубине ангара стоял он. Старый боевой мех, «Кара», списанный ещё до Прорыва и так и не отправленный на разбор. Четырёхногий, с низким, приплюснутым корпусом и башней, напоминающей голову хищника. Одна из ног была вывернута, гидравлика потёкла, броня в шрамах от сварки. Но орудийный блок на месте, и в нутре ещё был сердечник – Лея это чувствовала почти физически, как механик чувствует пульс машины.

– Думаешь, он ещё шевельнётся? – Рэн хлопнул ладонью по броне, она отозвалась глухим, но не пустым звуком. – На вид он дохлый, как старший сержант после суточного наряда.

– Сержант после наряда хотя бы дышит, – отрезала Лея. – Этот – пока нет. Но мы ему поможем.

Она бросила карабин у стены, уже расстёгивая подсумок на груди. Оттуда, из двойной термоизоляции, она достала небольшую металлическую капсулу. Пальцы в перчатках всё равно почувствовали холод, который пробивал через материал, как зубная боль через анестезию.

– Это что за хреновина? – прищурился Рэн. – Не говори, что это то, о чём я думаю.

– Образец кристаллизации сгустка, – коротко ответила Лея. – То, что «Спираль» выковыряла из первых контактов. Трофей, блядь, интеллектуалов.

Она щёлкнула защёлкой, крышка капсулы приподнялась. Внутри на прозрачной подложке лежал кристалл, размером с куриное яйцо. Неправильной формы, с рваными гранями, он не отражал свет – он его жрал. Внутри, под мутной оболочкой, плавали тёмные, вязкие тени, иногда вспыхивали тусклые, багровые искры.

– Тебе не кажется, что люто плохая идея засунуть кусок демона в нашу же технику? – осторожно уточнил Рэн. – С таким же успехом можно дать гранату обезьяне и сказать: «держи, это мозг».

– У нас снаружи турели, которые нас режут, и повелитель, который ими дирижирует, – Лея уже лезла под бронепанель, выдирая старые кабели. Металл скрипел, в лицо летела вековая пыль. – Обычным железом мы его не пробьём. Нам нужен импульс его же природы. Вражеский код против вражеского кода.

– И шанс того, что мех с катушек слетит и пойдёт драть нам задницы? – вставил Хиро, прижавшись к двери и прислушиваясь к гулу снаружи. Пот под шлемом прокалял кожу. – Какой там у тебя процент?

– Высокий, – честно сказала она. – Но если мы не попробуем – процентов будет ноль. Мы просто сдохнем под ногами у этих чудес инженерной мысли.

Она добралась до сердечника – цилиндрического блока в центре корпуса. Открутила крышку, запахло озоном и старой изоляцией. Внутри тускло мигал остаточный заряд; система была в спячке, но ещё не мертва. Лея вдохнула, поймала себя на том, что руки дрожат, и с усилием заставила их затихнуть.

– Слушай сюда, старый урод, – пробормотала она, больше самому меху, чем людям. – Сейчас я засуну внутрь тебя кусок ада. Ты можешь либо сдохнуть прямо сейчас, либо встать и помочь нам убить того, кто тебя сломал.

Она вставила кристалл в импровизированный гнездовой разъём, который собирала на ходу: пару адаптеров, кусок проводки с демпферами, старый стабилизатор от плазменника. Металл кристалла соприкоснулся с контактами – и воздух внутри корпуса ударило холодом. Не физическим – чем-то, что пробежало по костям, отчего Рэн невольно выругался.

– Я это чувствую, – прошептал он. – Лея, он пищит у меня в зубах.

Кристалл вспыхнул изнутри. Не светом – багровым, вязким свечением, будто внутри него шевельнулась жизнь. Из него в проводку рванули тонкие, чёрные ниточки, как корни. Демпферы вспухли, на секунду казалось, что всё пойдёт по пизде – сейчас оно просто взорвётся у неё в руках.

– Держи, сука… держи… – Лея вдавила кристалл глубже, защёлкнула фиксатор, отдёрнула руки.

Секунду было тихо. Потом мех дёрнулся.

Сначала – лёгкая, почти незаметная вибрация, от которой по броне пошла рябь пыли. Затем внутри что-то загудело – низко, протяжно, как старый трансформатор, которому подали слишком много напряжения. По корпусу пробежали тонкие, мертвенно-синие разряды, подсветка на панели мигнула. На старом, покрытом пылью индикаторе статус резко сменился с «OFFLINE» на «UNSAFE».

– Ну здрасьте, – выдохнул Рэн. – Он просыпается.

Мех шевельнул ногой. Гидроцилиндры жалобно завыли, одна из опор с треском встала на место. Башня дёрнулась, словно кто-то дернул её за невидимый поводок. Внутри, из динамиков, вылез искажённый, хриплый голос автодиагностики, смешанный с чем-то чужим:

– …система… перезапуск… протокол… шшш… НЕПОДТВЕРЖДЁННЫЙ ВХОД… шшш… ГОЛОД…

– Ты слышал? – Рэн уставился на корпус. – Он сейчас сказал «голод»?

– Ему всё равно, – Лея прижала ладони к панели, почувствовав, как под ними ходит вибрация. – Главное, чтобы голод был направлен не на нас.

Она подключила наружный интерфейс, пролистала поток ошибок. Символы шли вперемешку с чужими знаками, кривыми, как сломанные буквы. Где-то между «CRITICAL CORE BREACH» и «UNKNOWN PROTOCOL» мелькнуло короткое: «ВНИЗ».

Чужой гул в голове вдруг совпал с гулом внутри меха. На миг Лее показалось, что кто-то смотрит на неё из глубины этой машины – не повелитель, другой. Меньший. Злой и любопытный.

– Слушай меня, железо, – прошептала она, склонившись к панели. – Тут два голоса. Один – его. Один – мой. Если ты выберешь его, он просто сожрёт тебя. Если выберешь меня – будешь стрелять по нему. Понятно, блядь?

Пальцы сами легли на клавиши. Она начала прописывать ограничители, как могла: ограничение по сектору огня, запрет на поражение целей с их транспондерами, маршрут обхода. Каждую команду программа пыталась коверкать, вкрапливая туда чужие символы, но часть всё-таки проходила.

Мех снова дёрнулся, на этот раз сильнее. Одна лапа резко опустилась, башня повернулась к воротам ангара. Орудийный блок ожил, внутри, под бронёй, щёлкнули питатели. Рэн на всякий случай отскочил, вскинув пистолет.

– Если он сейчас решит, что я вкуснее повелителя, – сказал он, – я обижусь.

– Не успеешь, – бросила Лея. Внутри у неё всё уже жгло адреналином. – Корран, приём.

– На связи, – ответил капитан. Снаружи громыхнул взрыв, от стен ангара осыпалась пыль. – У вас там что?

– У нас… шанс, – сказала она, глядя, как на панели рядом со словом «UNSAFE» загорается новый статус: «LINKED». – Я подцепила мех к их же дряни. Если он не свихнётся, сможет пробить защиту повелителя. Но гарантий, что он не попытается после этого снять нам головы, нет.

– В этой войне вообще гарантий нет, – тихо сказал Корран. – Веди его к выходу. Если этот зверь хоть раз выстрелит не туда – я его сам разберу на запчасти вместе с кристаллом.

Мех, словно услышав, опустил башню и коротко дёрнул стволом, как пёс, который почуял запах крови. В полупрозрачном нутре кристалла вспыхнули багровые жилы, отражаясь на металлических стенках. Лея на мгновение ощутила, как по шее пробежали холодные пальцы чего-то чужого – и так же резко исчезли.

– Только не вздумай сойти с ума раньше времени, – прошептала она машине. – У нас для этого слишком мало патронов.

Импровизированный медпункт устроили в конторе при цехе – маленькая комнатушка со сдутыми офисными креслами, столами, заваленными старой документацией, и двумя огромными окнами в пол. Когда-то отсюда смотрели, как по цеху ходят краны. Сейчас через стекло видно было только ад.

Снаружи ревел огненный вихрь. Будто кто-то опрокинул в небо заводскую печь и раскрутил её до бешенства. Между корпусами цехов гуляли языки пламени, вырываясь из земли, как гейзеры: оранжевые, белые в сердцевине, они закручивались в воронки, тянули за собой пепел, обожжённый мусор и чьи-то обрывки. Вихрь бил по стеклу сухим жаром, оно трещало, покрываясь паутиной микротрещин. В воздухе стоял постоянный низкий рёв, от которого у Хиро вибрировали кости.

– Лежи, – сказал он женщине на столе, прижимая её плечо локтем. – Ещё дернёшься – буду резать без красивостей.

Она лежала прямо на перевёрнутом столе, скинутая куртка свисала вниз, грудь голая, вся в пятнах крови и копоти. Возраст – под сорок, кожа загорелая, мышцы под ней жили, как у человека, который в цеху тягал ящики, а не кнопки нажимал. Сейчас эти мышцы тряслись от боли. Она уже отбилась от первой волны паники, но глаза всё ещё были полны белка.

– Оно… шевелится, – выдохнула она, скривив рот. – Под кожей… что-то… мерзкое…

– Много мерзкого, – хрипло согласился Хиро. – Сейчас часть я отрежу. Остальное – как карта ляжет.

На груди у неё, чуть левее середины, под кожей сидела пластина. Не броня – та была снаружи и давно ушла в хлам. Это было что-то иное, тонкое, словно лист металла, только сросшийся с тканями. Края уже прорвали кожу, торчали тусклыми, серыми полосами. По этим полосам шли тонкие чёрные прожилки, как корни. Каждое сердцебиение отдавалось по пластине дрожью.

Хиро срезал остатки кожи скальпелем. Кровь хлынула сразу, густая, тёмная, с комками. Он откинул лоскут в сторону, обнажив всю заразившуюся дрянь. Пластина была размером с ладонь, у основания уходила глубоко в мышцы, от неё шли тонкие, как проволока, отростки. Некоторые впивались в рёбра, другие – в грудину, третьи вообще исчезали в глубине.

– Отлично, – пробормотал он. – Распечатали, блядь, сюрприз.

Он воткнул иглу в ткани рядом, ввёл дозу обезболивающего. Женщина прошипела, выгнулась, но он прижал её сильнее.

– Дыши. На счёт три – вдох. Раз, два, три.

Она послушно втянула воздух, дыхание сорвалось на стон. За окном в этот момент огненный язык ударил так близко, что стекло вспыхнуло белым, в комнате запахло раскалённым песком.

– Док… – её голос дрогнул, как струна. – Это… меня убьёт?

– Если оставим – да, – ответил Хиро честно. – Если вырежу – возможно. Если повезёт – нет. Выбирай.

Она улыбнулась как-то криво, по-рабочему просто.

– Режь. Железу я ещё на сменах уступала.

– Хватит героизма, – процедил он. – Тяни воздух и не умирай раньше времени.

Он взял зажим, подцепил край пластины. Та оказалась странно тёплой, почти горячей, как железо после печи. От соприкосновения через латекс перчатки в пальцы ударил лёгкий, липкий холод. Пластина дрогнула в ответ, как живая, и от неё к зажиму рванули тонкие чёрные ниточки, пытаясь врастись в металл.

– Не-не-не, сука, – Хиро резко перехватил зажим пониже, сжал сильнее. – К моему инструменту ты не присосёшься.

Он начал выдёргивать. Пластина не хотела идти. Отростки, вросшие в мясо, натянулись, под кожей водянистой волной пошла дрожь. Женщина заорала – не громко, хрипло, но так, что кресло под её спиной жалобно скрипнуло.

– Лежи! – рявкнул он ей в лицо. – Лежи, сказал!

Он тянул изо всех сил. Одна из проволочных нитей с хрустом вывернула кусок костной ткани, кровь брызнула в сторону, обдав ему щеку горячей, липкой маской. В ту же секунду из глубины раны хлынуло что-то чёрное. Не кровь – гуще, более вязкое, с блеском отработанного масла. Жидкость выстрелила фонтаном, ударила ему по перчаткам, по предплечьям, по груди.

Жечь начало мгновенно.

Кожа под тканью вспыхнула огнём, будто её обдали кислотой. Там, где чёрная дрянь попала на голую кожу у запястья, выступили белые пузырьки, как от ожога. Хиро сжал зубы так, что заскрипело.

– Чёртов яд… – выдохнул он. – Держись, девочка.

Он рванул ещё раз. Пластина вылезла, как застрявший нож из дерева. За ней потянулись клочья мягких тканей, красное и чёрное перемешалось в мерзкую кашу. Женщина закричала так, что перекричала на секунду сам огненный вихрь за окном. Пластина, наконец, оторвалась целиком, вместе с частями отростков.

Хиро, не разжимая зажим, швырнул её в заранее приготовленный металлический таз. Пластина ударилась, звякнула, и тут же начала извиваться, как насекомое. Чёрный яд с неё стекал густыми каплями, прожигая дно таза, шипя и дымясь.

– Ну ты и мразь, – прохрипел он ей. – Поиграла и хватит.

Он схватил другой инструмент – компактный плазморез, щёлкнул, поднеся его к пластине. Синий язык пламени лизнул металл. Пластина взвыла – не ушами, нервами. В голове у Хиро что-то скрипнуло, как будто кто-то по стеклу царапнул. Дрянь выгнулась, попыталась свернуться, спрятаться от огня, но через несколько секунд её повело пузырями, края побелели, а потом вся она рассыпалась в чёрный, сухой прах.

За окном в этот момент огненный вихрь ударил по соседнему корпусу, облизал его, как гигантский язык. Стекло в раме конторы выдержало чудом, только ещё больше пошло трещинами. Внутрь просочился жар и запах оплавленного металла.

Женщина на столе хрипела, хватая воздух ртом. Края раны бешено кровоточили, но чёрная дрянь больше не шла, только человеческая кровь. Хиро отложил инструмент, прижал ладонью марлю к разрезу, потом другой рукой потянулся к гемостатическому спрею. Пальцы дрожали, одна перчатка уже расползалась в месте ожога.

– Док… – слабый голос едва пробился сквозь рёв огня. – Оно… вышло?

– Вышло, – выдохнул он, распыляя спрей прямо в мясо. Пена мгновенно окрасилась алым, потом начала светлеть. – И прогорело к чёртовой матери. Народ на улице сдохнет от многих причин, но не от этой, обещаю.

Она попыталась усмехнуться, губы дёрнулись.

– А ты… сам…

Хиро бросил короткий взгляд на своё запястье. Кожа вокруг ожога уже вздулась, местами потемнела. Никаких металлических отростков, пока только боль.

– Сам потом, – отрезал он. – Я у себя один. У нас с тобой, по счастью, сюжет разный.

Он быстро наложил грубый, тугой шов, не заботясь о красоте – лишь бы стянуть края. Каждый прокол иглы в мясо отдавался в его головах лёгким ударом, будто кто-то стучал пальцами изнутри. Наружу, из трещин стекла, стучал огонь.

Когда повязка легла, он, наконец, позволил себе опереться руками о стол, выдохнуть. Спина горела, руки ныли, запястье пульсировало ядовитой болью.

– Всё, – сказал он женщине. – Если повезёт – завтра ты будешь жаловаться, что шрамы некрасивые. Если не повезёт – даже шрамы некому будет показывать.

За окном огненный вихрь взревел громче, где-то далеко рвануло так, что здание содрогнулось. Пыль посыпалась с потолка, лампа под мигнувшей проводкой качнулась. Хиро поднял взгляд на эту пляску огня и железа и тихо добавил:

– Но пока я жив, из вас эту дрянь буду вырезать, сколько успею. А бездна пусть орёт дальше – я её не слышу.

С потолка конторы ещё сыпалась пыль, когда Корран ввалился внутрь, ударом плеча распахнув дверь. Вихрь за окнами ревел так, будто хотел выдрать стекло и залезть в комнату, но его заглушил другой звук – глухой, низкий, узнаваемый. Детонация, но не полная, а приглушённая, как если бы кто-то плюнул огнём в железный ящик.

– Док, на ходу, – бросил капитан, даже не глядя на женщину, лежащую на столе. – Склад патронов под боком, по нему уже ползут. Если мы его проебём – дальше можем драться палками.

– Отличный выбор времени, – хрипло отозвался Хиро, проверяя, держится ли повязка. Запястье пульсировало водой с кислотой, но он затянул ремень медрюкзака сильнее и спрыгнул со стола. – Ладно, раз патроны важнее моего отпуска, пошли.

Склад находился через цех, в отдельном боксе под бетонной плитой. Когда они выскочили на площадку, воздух ударил в лицо смесью пороха и горелой краски. Огненный вихрь гулял дальше, между корпусами, но сюда не доставал; здесь царил другой шторм – свинцовый.

– По местам! – рявкнул Корран, уже падая за бетонный барьер. – Лея, контроль по механике ворот, чтоб не захлопнулись нам по яйцам. Костыль, сектор справа. Элья, сверху крышу держи.