Фронт Бездны. Том 1. Прорыв

Сам склад выглядел, как бетонный бункер с широкой разгрузочной рампой. Ворота наполовину опущены, на цепочном приводе, зазор хватал ровно на то, чтобы протиснулся человек – или что похуже. Перед рампой уже лежали тела: двое из охраны, один гражданский с тележкой, у которой колесо до сих пор вращалось, скрипя.

Из тёмного проёма ворот тянуло холодом и влажным запахом металла, масла и старого пороха. С улицы пахло кровью. Мутанты прут, как вода.

Первой волной – мелочь, та самая багрово-чёрная шваль, которую Лея уже видела в промзоне: собачьи, крыс подобные, с лишними конечностями, с обглоданными до белизны костями, вплавленными в бок. Они карабкались по пандусу, цеплялись когтями за бетон, скреблись по металлу ворот, проваливаясь в щели. Из пастей, собранных из железа и мяса, текла тёмная слюна, прожигая на полу пятна.

– Мелкие – на ходу валить, – бросил Рэн, уже вскидывая винтовку. – Не давать подойти.

Первая очередь прошила передний ряд тварей. У двух просто оторвало головы – или то, что их заменяло, – у третьей взорвался грудной сегмент, брызнув на соседок волной чёрно-красных ошмётков. Они падали, но остальные даже не замедлялись, перешагивали, как по кочкам, хлюпая по чужой плоти.

И потом пошли другие.

Среди мелочи выдвинулись вперёд фигуры повыше – человеческого роста, шире плечами, медленнее, но упрямее. Бывшие. Бывшие военные, бывшие охранники, бывшие люди. Броня на них уже давно перестала быть просто бронёй: пластины вросли в тело, края размылись, под металлом шевелилась живая ткань. Там, где раньше были стыки, торчали мясные перемычки, сросшиеся с креплениями. У одного на плечах ещё виднелись потёртые шевроны Ксайры, вплавленные в мясо, как ожог.

– Контакт с бывшими, – глухо сказал Хиро, упираясь спиной в колонну. – Прекрасно. Им же мало того, что они уже сдохли.

Лица у них почти исчезли под слоями органики и металла. Вместо нормального рта – узкие горизонтальные щели от щеки до щеки, как плохо зашитый разрез. Из этих щелей постоянно вытекала густая, чёрно-зелёная жидкость. Она капала на нагрудные плиты, прожигая в них ямки, стекала на землю, где бетон начинал дымиться и шипеть. Глаза – если были – светились тускло, как старые индикаторы.

Один такой бывший шёл впереди, медленно, как танк. Пули впивались в его броню, выбивая куски металла и мяса, но он не падал. Каждая очередь только рвала с него обломки, оголяя под ними ещё более мерзкую смесь. Когда пуля пробила ему щеку, оттуда, вместе с кровью, брызнул тот самый яд – плюхнулся на пол, разъел до арматуры.

– Не подпускайте их к воротам! – заорал Корран. – Если этот яд попадёт внутрь – от склада останется дырка!

Бывший поднял руку. Ладонь у него превратилась в нечто вроде связки костяных шипов, обрамлённых металлом. Из щели на месте рта потянулся струёй яд – как плевок, но метра на три. Плюхнулся прямо на бетонный барьер перед Рэном. Камень зашипел, пошёл пузырями. Костыль рефлекторно отпрянул, прикрывая лицо.

– Сука, плюётся! – выругался он. – Как я вашу мать…

– Ниже! – крикнула Элья в гарнитуру. С её позиции на крыше складского блока весь этот цирк был виден сверху: волна мелких, пятно бывших, чёрные плевки яда. – Целься в стыки бронепластин и под шею. Череп у них теперь, походу, как сейф.

Она свела прицел с лёгкой поправкой, поймав того, кто плюнул. Узкий просвет между воротником и нижней кромкой шлема – там, где когда-то была шея. Пальцы сжали спуск. Пуля вошла в щель, как в масло. Голова бывшего дёрнулась, тело качнулось. На секунду показалось, что он просто продолжит идти, но потом ноги подкосились, и он рухнул вперёд, тяжёлой тушей, шлёпнувшись на ступени рампы. Яд из щели хлынул, как из разорванного мешка, растекаясь по бетону.

– Минус один большой, – коротко сказала Элья. – Но мелочь всё ещё лезет.

Мелочь и правда не думала останавливаться. Одна из тварей, размером с телёнка, с металлическим скелетом, торчащим под тонкой кожей, влетела на рампу и попыталась пролезть под воротами. Лея, сидевшая у панели управления, видела, как её спина прошла под кромкой, оставив на металле полосы крови.

– Руки прочь, мразь, – процедила она и ударила по аварийному рычагу частичного закрытия.

Цепь взвыла, ворота дёрнулись, опускаясь ещё на двадцать сантиметров. Кромка впилась твари в спину, хрустнула позвоночником. Она завизжала так, что заложило уши, заскребла когтями по полу, оставляя длинные, рваные борозды. Из пасти-решётки хлынул яд, расползаясь липкими лужами. Через несколько секунд внутренности не выдержали – тело переломилось пополам, передняя часть осталась снаружи, задняя упала внутрь, уже мёртвая.

– Охуенный пресс, – буркнул Рэн. – Можно такое же в столовой поставить?

– Ты туда свою рожу подставь для начала, – отозвался Хиро, но без обычной язвительности. Он как раз прикрывал боковой сектор, где пара бывших догадалась попробовать зайти через боковую дверь. – Лёгкие цели, блядь, кончились, начались интересные.

Один из бывших справа шёл быстрее остальных. На его броне ещё угадывались эмблемы штурмового подразделения, на боку болтался старый нож в ножнах, вплавленных в бедро. Из щели вместо рта яд не капал – он бил тонкими струями, как из распылителя, доставая до стены. Там, где струя прошивала металл, тот мгновенно темнел и шёл волдырями.

– Этого я заберу, – глухо сказал Рэн, перекатываясь ближе к краю барьера.

Он дождался, когда бывший приблизится, почти войдя в линию их обороны. В этот момент тот поднял голову, и их взгляды встретились. В глубине мутных глаз мелькнуло что-то… не то, чтобы человеческое, но отдалённо знакомое – как отражение далёкой фотографии. Рэн кивнул сам себе.

– Спокойной службы, боец, – бросил он и дал короткую очередь.

Первая пуля вошла в глазницу, вторая – в ту же щель под шлемом, в которую уже целилась Элья другим. Череп разорвало изнутри, как консервную банку, кровь с мозгом и чёрным ядом брызнули веером. Тело бывшего дернулось и, теряя равновесие, завалилось в сторону, сбивая пару мелких тварей, которые пытались пролезть следом.

– Прикрытие! – рявкнул Корран. – Они нас пробуют на плотность, но не бесконечны. Держать линию! Склад мы не отдаём, блядь, понял кто-нибудь?

– Понял, – ответила Лея, вжимаясь в панель. Ворота снова дёрнулись, немного поднявшись – привод, заражённый, начинал сходить с ума, дергаться. – Только если привод сейчас окончательно поедет крышей, они сюда хлынут, как говно из лопнувшей трубы.

– Тогда ты зайдёшь в эту трубу первая и заткнёшь её собой, – сухо бросил Рэн, перезаряжая.

– Попробуй, – огрызнулась она. – Я тебе этот яд в трусы залью, посмотрим, как споёшь.

Чужой гул под всем этим оружейным оркестром подрастал, как довольный зверь. Мутанты лезли, падали, снова лезли. Бывшие, тяжёлые, сросшиеся с бронёй, шли медленно, но неотвратимо. Каждого, кого удавалось уложить, приходилось буквально размалывать очередями, чтобы он не попытался подняться ещё раз. Яд из их щелей уже заляпал половину рампы, бетон пузырился, воняло химией так, что хотелось вывернуть лёгкие.

Но склад пока держался. А значит, у них ещё был шанс продолжать стрелять.

Канализационный люк нашли за складом, под облезлым знаком «Сервисный доступ». Крышка была такой же тяжёлой, как весь день – ржавая, прожжённая ядом, но ещё державшаяся. Рэн, ругаясь, поддел её штурмовым ножом, потом вдвоём с Корраном рванули. Металл застонал и поддался, выдохнув из чёрной пасти сырой, тухлый воздух.

– Пахнет как у нас в штабе, – попытался пошутить Рэн, но вышло глухо. – Только тут честнее.

– Вниз, – отрезал Корран. – Быстро. Пока наверху не сообразили, куда мы съебались.

Лея первой свесилась в темноту. Под ботинком нащупала скользкую ступеньку металлической лестницы, потом вторую. Фонарь выхватил из мрака круглую шахту, облезлые стены, полосы засохшего налёта. Запах ударил сильнее – гниль, сточные воды, чья-то давно протухшая смерть. Она сглотнула тошноту, зажала платок под фильтром и полезла вниз.

За ней спустили детей – по одному, по двое. Младших Лея принимала прямо на руки, разворачивая, ставя на мокрый бетон. Холодная вода покрывала ступни тонким, маслянистым слоем, в ней плавали обрывки пакетов и что-то ещё, похожее на разложившееся мясо. Девочка Дана вцепилась в её разгрузку так, что суставы у ребёнка побелели.

– Тихо, – прошептала Лея, чувствуя, как у самой дрожат пальцы. – Вдох – выдох. Тут хотя бы по нам не плюются.

Последним спрыгнул Рэн, хлопнув ладонью по крышке люка. Они втроём подняли её снизу, насколько позволил рычаг, и осторожно опустили на место. Глухой металлический удар отрезал остатки дневного света. Мир сузился до пятен фонарей и чёрной воды по щиколотку.

– Линия построения: Корран, Элья, дети, Лея, остальные, – голос капитана шёл глухо, но уверенно. – Дистанцию не растягивать, руки друг друга не отпускать. Если кто-то отстанет – вытащим, но один раз. Второго шанса не будет.

Эхо проглотило его слова и жадно вернуло обратно искажёнными обрывками. Вверх по туннелю уходила труба, круглая, как горло какого-то чудовища. Стены потели, с них свисали длинные, слизистые сталактиты плесени. Вода шлёпала под ногами, каждый шаг будто объявлял всему подземелью: «Мы здесь».

Сначала слышны были только их шаги, тяжёлое дыхание, тихие всхлипы пары детей, которых даже усталость не успокоила. Потом к этому добавился гул города – приглушённый, как через толстый череп: далёкие взрывы, редкий грохот обрушений. Всё это сливалось в низкий гул, знакомый уже до боли.

И внутри него появилось другое.

Шёпот.

Он пришёл не сразу, а как будто «дозрел». Сначала Лея подумала, что это просто вода шепчет по стенкам трубы. Потом услышала чётче: два слога, выдох, пауза.

– Ле-я…

Она остановилась так резко, что Дана врезалась ей в спину.

– Идём, инженер, – рявкнул Корран, но чуть тише, чем мог бы. – Не тормози колонну.

– Слышал? – прошептала она, не обращаясь ни к кому конкретно.

В ответ где-то сбоку, будто из самой стены, протянулось:

– Хи-ро…

Док вздрогнул. Повернул голову, свет фонаря полоснул по сырому бетону – там никого. Лицо у него на миг стало совсем белым, только ожог на запястье чернел.

– Голоса в голове – моя специализация, – хрипло сказал он. – Но эти… не мои.

Шёпот нарастал. Не громче – гуще. Слова в нём становились отчётливее. Не фразы, только имена, одно за другим, с одинаковой, мерзкой ласковостью.

– Ко-рран… Эль-я… Ле-я… Ко-сты-ыль…

Каждое имя будто обволакивало того, кого называли, ледяной плёнкой. Лее казалось, что звук не входит в уши – он сразу оказывается под кожей, в груди, в самых костях. Как будто туннель знает их всех, до последнего, и произносит, пробуя на вкус.

– Это они, – шепнула Элья спереди. Её голос дрожал еле заметно. – Те, кто сверху гудят. Теперь снизу… тоже.

Дети замерли. Один мальчик, тот самый в зелёной толстовке, поднял голову, вслушиваясь. Красные искорки в его глазах на миг вспыхнули ярче, но он промолчал. Только крепче вцепился в руку девочки рядом.

– Не слушаем, – отрезал Корран. – Они хотят, чтобы мы остановились. Или повернули. Мы идём вперёд. Шаг… марш.

Шёпот послушно подстроился под ритм их шагов. Теперь он произносил имена в такт, будто считал их, как патроны в рожке.

– Ле-я… шаг… Ко-сты-ыль… шаг… Да-на… шаг…

На имени ребёнка у Леи внутри всё сжалось. Она развернулась через плечо, посветила фонарём в темноту. Там, в дальнем кольце трубы, что-то на мгновение шевельнулось – тень в тени, отбрасывая на воду круги. Потом исчезло.

– Ещё раз скажешь её имя – я тебе, сука, глаза выжгу, – прошептала она в пустоту, сама не понимая, с кем разговаривает.

В ответ шёпот на секунду стих. Тишина ударила ещё сильнее, чем сами голоса. Потом, из самого чёрного провала впереди, протянулось новое:

– Вы… все… мои…

Голос уже не делил на слоги. Он был мягким, как гниль, и вязким, как кровь на холоде. Лея почувствовала, как у неё под шлемом выступает холодный пот. Где-то слева по стене прошла рябь – не от воды, от чего-то другого.

– Не ваши, – тихо сказал Корран. Даже не в гарнитуру, просто в темноту. – Мы идём не к вам.

Шёпот засмеялся. Без звука, одними вибрациями. Туннель будто на мгновение стал уже, низкий потолок навис, почти касаясь касок. Вода под ногами вздрогнула.

Но ноги продолжали идти. Шаг за шагом, брызг за брызгами. Имена шептали, повторяли, перекручивали, но пока ни у кого из них руки не разжались и ни один ботинок не остановился.