Десятилетие

– А может, мне их подарили?

Я старался как-то оправдаться в его глазах. Но это было ни к чему. Во-первых, он меня ни в чем не обвинял, а во-вторых, мне кажется, что он видел меня насквозь.

– Да, ты прав, я и сам подозревал, что они почти ничего не стоят. Но ведь никто ни о чем не узнал. А так была возможность отыграться, – продолжал я.

– Но ведь мы ничего не выиграли? Хотя тебе надо отдать должное, ты бился до последнего. Хоть и сомнительными методами, но бился.

Он похлопал меня по плечу в знак одобрения. Мне даже показалось, что легкая улыбка пробежала по его лицу.

– Это было интересно. Может быть, и я когда-то увлекался этой забавой, только вот забыл, – продолжил он. – Послушай, я не в праве тебя учить, но тебе лучше бросить это занятие. Оно не доведет до добра.

– Да я знаю. Хочу бросить, но… Как тут бросишь, когда это единственное место, где еще живет какая-то моя надежда.

– Думаю, надо убираться отсюда, пока они не отрезвели.

Эти слова стали в каком-то смысле знаменательными. Только мы вышли на улицу, как на нас набросились люди хозяина кабака – Бреда Тернера. Так сильно меня не били давно. Я закрывал лицо руками, старался прижимать колени ближе к телу, но все бесполезно. Резкими ударами они били точно в голову, печень, почки. Я одним еще не полностью закрывшимся глазом видел, что Оскару досталось не меньше моего. За что его трогать?! За что?!

Тернер тыкал в мое лицо часами и что-то орал. У меня заложило уши, но даже в таком состоянии я понимал, что он требует денег. Выплюнув лишнюю кровь изо рта, я попытался объяснить, что деньги принесу позже, что я смогу найти их до вечера. А главное, я хотел, чтобы они отпустили Оскара.

Я не рассказал вам еще об одной детали нашего знакомства. Когда я только подошел к нему, он смотрел в свой бокал и ни с кем не разговаривал. Но, как я уже говорил, между нами возникла какая-то незримая связь. Как будто мы старые приятели, которые случайно встретились в баре. Бывает же такое. Как сейчас помню, Оскар сказал: «Как страшно однажды проснуться и не знать, кто ты есть на самом деле. Вот только вчера, да нет, даже сегодня утром было ощущение, что ты живешь: правильно или неправильно, это уже другой вопрос, но живешь. И вот судьба преподносит тебе откровенную пакость… Или, может, наоборот, открывает глаза на твою жизнь. А знаешь, я ведь к жене и дочке еду».

Стоило догадаться, что Тернера не устроит мой ответ. Они отшвырнули Оскара в сторону, а меня, схватив за обе руки, потащили к реке. Я думаю, не стоит объяснять, как с подобными должниками поступают такие люди. Счет пошел на минуты. Вот они тащат меня, а я пытаюсь увидеть, где Оскар. Говорят, что в таких ситуациях у людей вся жизнь пролетает перед глазами – я не стал исключением. Только пролетать было нечему. Сплошные диафильмы моего существования: юность, загубленная молодость, кабаки, картины, женщины. Я, быть может, и не любил никогда по-настоящему, у меня, быть может, и друзей-то не было никогда настоящих…

Мои мысли прервали брызги воды. Как оказалось, я уже лежал в реке. Вода покрывала и больно щипала мои раны.

Тернер направил на меня револьвер.

«Ну, вот и все», – твердило мое сознание.

Я зажмурился и ждал, когда это все закончится. Раздался выстрел, но я остался жив.

Это был Оскар! Оскар! А что здесь понимать? Он собрал все свои силы и попытался накинуться на Тернера, сбить его с ног. Все произошло в одно мгновение, и моя пуля досталась ему. Больше они не сделали ничего. Развернулись и ушли. В этом городе творилось беззаконие. Подобные хозяева заведений чувствовали себя абсолютно защищено. Оскар не шевелился. Пуля пришлась прямо в сердце.

Мне не хватит сил объяснить, что я чувствовал в этот момент… Никогда не хватит сил. Думаю, прошло уже несколько часов, а я все сидел в реке рядом с окровавленным трупом моего друга.

Мысли путались в моей голове. Уши были все еще заложены, но я мог разобрать слабый вой сирены. Это утренний патруль. Они каждый день делали обход по городу и собирали трупы людей. Как они любят говорить: «Есть и дело, и тело, и виновный».

Времени оставалось мало, мне нужно было убираться. Я попытался тащить тело друга за собой. Я хотел похоронить его как следует, а не так, чтобы его свалили к остальным. Но мой организм был слишком истощен и изранен. Я делал пару шагов и падал. Пытался тащить друга, вставал и снова падал. В этот момент патруль подъехал уже совсем близко, и мне ничего не оставалось, как попытаться где-то спрятаться. Я сидел неподалеку от пристани и видел, как они равнодушно погрузили тело в машину и уехали. Стараясь заглушить свою боль, я кусал кулак, кусал его больно, чтобы не слышать себя. Рядом с кабаком я обнаружил сумку Оскара – это единственная вещь, которая осталась от него. Это единственная зацепка. Я подумал, что, возможно, какие-то личные вещи смогут рассказать мне хоть что-то о нем. Взяв сумку, я пошел к пристани. Только там в такое раннее утро я мог остаться один на один с самим собой.

Сумка моего друга была почти пустой: там лежала лишь какая-то толстая тетрадь в переплете, письмо с фотографией и небольшой мешочек, в котором хранилось немного денег. Письмо было от его жены. Прочитав его, я понял, что Оскар очень давно не видел своей семьи по каким-то непонятным для меня причинам. Но они ждут его, очень ждут и надеются на скорую встречу. Мне стало тошно от самого себя.

«Мой малознакомый друг не успел к своим родным, а я остался жить. Они надеются, ждут его, а он так и не сможет их увидеть. Я должен рассказать им обо всем, что произошло в эту ночь. Я должен рассказать, что он спешил к ним, что он их любил. Я должен вынести свою жизнь на их суд», – твердило мое сознание.

Было решено ехать в другую страну, туда – где живет его семья. Деньги в мешочке оказались вовсе не лишними. На них я смог купить себе самый дешевый билет. И вот уже через час, ровно в 8:30, я отправился на корабле в страну «Л».

Мое тело продолжало ныть от ночных потрясений. Пройдя в одну из кают, я машинально улегся на кровать и попытался как можно скорее заснуть. Можно подумать, будто во сне закончились бы мои мучения.

Прошло всего пару минут, а я уже находился в каком-то незнакомом доме. В оцепенении я всматривался в каждый уголок этого места. Здесь было так уютно, что мне удалось ненадолго расслабиться. Я старался вглядываться во все вещи, чтобы найти хоть какой-то отклик в своих воспоминаниях, но все было бесполезно. Еще через пару минут в комнату вошла женщина. Я не мог разглядеть ее лица. Сначала подумал, что эти проблемы у меня возникли от ночной бойни, но, взглянув на свои руки, ноги, тело, я не обнаружил никаких ран. Что-то было явно не так. Я не видел ее лица, но чувствовал, что она очень красива. Она подошла и своей нежной рукой коснулась меня. Ее тепло и ласка отдались в моем сердце тысячами импульсов. Я хотел прикоснуться к ней, но тело меня совершенно не слушалось. Я стоял, словно запечатленный на какой-то картине.

«А я тебя ждала. Все время ждала. Мне нагадали, что ты не вернешься ко мне, а я не верила. Представляешь, какие злые люди», – произносила она.

Но ее голос был совсем не четким. Я старался прислушиваться к каждому звуку. Было ощущение, что я нахожусь где-то глубоко под водой, а она на поверхности.

«Ну, идем же. Почему ты стоишь?» – всхлипывая, она начала тащить меня за собой. Но я не шевелился.

«Нет, ты не пропадешь снова. Только не сейчас», – уже чуть не плача, уговаривала она меня.

А я не мог даже пошевелить губами. Она опустила голову и покорно вышла из комнаты. Я видел страх в ее глазах, я видел отчаяние. Мне хотелось помочь ей, но я не знал как. Когда она захлопнула за собой дверь, мое оцепенение закончилось. Вдруг я почувствовал сверлящую боль в теле. Прикоснувшись к своей грудной клетке, я увидел кровоточащую рану. Все руки мои были в крови. Я поднял голову и в отражении окна увидел вместо себя Оскара. Я прикасался к сердцу, и он повторял то же самое.

«Что происходит?» – промелькнуло в моей голове.

– Эй, эй, ты живой?

Я открыл глаза. Надо мной стоял какой-то тучный мужик с засаленными волосами. Он дергал меня за плечо. Вот и снова все раны на моем теле напомнили о себе.

– Что? Да, все в порядке, – пытаясь отмахнуться, отвечал я.

– А я уж подумал, не помер ли ты? Вид у тебя так себе. А нам плыть еще долго.

– Я уснул, видимо.

– Что с лицом-то? Вот, возьми, – он протянул мне какой-то сверток.

– Что это?

– Я всегда его ношу с собой. Тут несколько лекарств. Жена кладет мне это, когда я уезжаю на работу.

Мне хотелось побыстрее отделаться от него и вспомнить свой сон. Но я понимал, что он прав.

– Спасибо. Мне нужно было какое-то лекарство. Ты мой сосед?

– Да, меня зовут Оливер. Я возвращаюсь с работы домой.

– А я Норман. Который сейчас час?

– Так уже глубокий вечер. Ты проспал, кажись, весь день.

– Лучше б и не просыпался, – тихо произнес я.

В туалете я распотрошил сверток своего соседа. Там действительно были какие-то бинты и лекарства. В зеркало мне смотреться не хотелось. Нет, мне не было страшно, мне скорее было противно от самого себя. Умывшись ледяной водой, я обработал самые болезненные раны на своем теле.

«Сон, мне же снился сон», – вдруг вспомнил я. Этот сосед своими резкими движениями выбил из меня его окончательно.

Вернувшись в каюту, я был ужасно рад, что Оливер крепко спал. Мне хотелось побыть одному, в тишине.

Я забрался обратно в кровать и принялся рассматривать вещи Оскара. «Сейчас голова немного яснее, нужно перечитать письмо еще раз», – подумал я.

Но темнота уже полностью поглотила пространство каюты. Не видно было ничего. Спать мне не хотелось, поэтому я решил подняться на палубу. Там все-таки освещение куда лучше. Корабль спал. Наверху я встретил только одного матроса, который, видимо, следил за всем. Я устроился возле мачты корабля. До меня периодически долетали брызги воды, холодный воздух сильно бил в лицо, но этого мне как раз и не хватало. Не знаю, что за лекарство дал мне сосед, но все тело моё ужасно ныло. Так что такая прохлада оказалась как раз кстати. Я открыл его сумку и достал письмо. Оно было изрядно потёрто и помято. Видимо, Оскар перечитывал его ежедневно. Эта мысль вызвала во мне тревогу.