Десять талантов. Небольшие истории про больших людей

Прямо, прямо на восток.

Мне навязалась на шею преглупая шутка. До правительства дошла наконец «Гаврилиада»; приписывают её мне; донесли на меня, и я, вероятно, отвечу за чужие проказы, если кн. Дмитрий Горчаков не явится с того света отстаивать права на свою собственность».

Зачем он врёт? Может, надеется, что письмо вскроют и донесут эту версию до верхов?

«Прямо, прямо на восток» – цитата из Жуковского. И не случайная. На кого ещё надеяться Александру Сергеевичу? А расследование началось всерьёз. Жуковский пришёл на помощь поэту, хотя первый укорял злую сторону пушкинского гения. И в том числе эту дерзкую поэму.

Совет Жуковского был предельно точным. Пушкин послушался. Он признался императору в своём авторстве. Раскаивался и просил прощения. Николай I сразу прекратил расследование. А царь никому не обязан объяснять своих решений.

Пушкин и Жуковский часто встречались. Александр Сергеевич отмечал в письме – как нечто привычное: «Был я у Жуковского». В альманахе «Северные цветы на 1829 год» они оба напечатали свои стихи. Как же радовался Александр Сергеевич: «Каково «Море» Жуковского и каков его Гомер…»

Мнения Жуковского, его нравственная чистота имели «большой вес» для Пушкина. А мыслил Василий Андреевич созидательно. В дневнике тех лет писал:

«Уважай народ – и будет народ. Иначе будет толпа.

Люби то, чего хочешь, и будет успех.

Люби просвещение – и дашь жизнь просвещению.

Будь сам светом – и всё осветишь».

III

Пушкин влюбился. Он посватался к Наталье Николаевне Гончаровой – и получил ответ, что она слишком молода для брака. «…этот ответ – не отказ, – писал он матери девушки, – Вы позволяете мне надеяться». «Я сейчас уезжаю и в глубине своей души увожу образ небесного существа, обязанного Вам жизнью».

Он уехал на Кавказ. За эту поездку в Арзрум Александр Сергеевич имел «несчастие заслужить неудовольствие начальства». Но всё разрешилось после чистосердечных объяснений.

Благословение

Повторное сватовство было удачным. И в апреле 1830 года Пушкин просил:

«Мои горячо любимые родители, обращаюсь к Вам в минуту, которая определит мою судьбу на всю остальную жизнь.

Я намерен жениться на молодой девушке, которую люблю уже год, – м-ль Натали Гончаровой. Я получил её согласие, а также и согласие её матери. Прошу Вашего благословения, не как пустой формальности, но с внутренним убеждением, что это благословение необходимо для моего благополучия – и да будет вторая половина моего существования более для Вас утешительна, чем моя печальная молодость».

Второе письмо – графу Бенкендорфу: «Г-жа Гончарова боится отдать дочь за человека, который имел бы несчастие быть на дурном счету у Государя… Счастье моё зависит от одного благосклонного слова того, к кому я и так уже питаю искреннюю и безграничную преданность и благодарность».

Поэт просит высочайшего благословения на решительный шаг и заодно – разрешения напечатать «Бориса Годунова».

Начало мая. Пушкин ликует: «Дорогие родители… я счастливейший из людей и… всей душой люблю Вас. Его Величество всемилостивейше выразил мне своё благосклонное удовлетворение заключаемым мною браком. Он дозволил мне напечатать мою трагедию в том виде, как я сочту нужным».

В Болдине

Летом Пушкин рассорился с будущей тёщей и уехал под Нижний Новгород в имение отца – Болдино. Решать финансовые дела. Из-за холеры поэт застрял там надолго.

Конец октября. В Петербурге печатался «Борис Годунов». Пушкин взывал: «Что моя трагедия? отстойте её, храбрые друзья! не дайте её на съедение псам журнальным….я хотел было посвятить мою трагедию Карамзину, но так как нет уже его, то посвящаю её Жуковскому. Дочери Карамзина сказали мне, чтоб я посвятил любимый труд памяти отца».

Ноябрь. Влюблённый Пушкин всё ещё жил в Болдине. Писал Дельвигу: «Доношу тебе, моему владельцу, что нынешняя осень была детородна, и что коли твой смиренный вассал не околеет от сарацинского падежа, холерой именуемого и занесённого нам крестовыми воинами, т. е. бурлаками, то в замке твоём, «Литературной газете», песни трубадуров не умолкнут круглый год». «Жду погоды, чтобы жениться и добраться до Петербурга…»

Конечно, не без Промысла оказался поэт в этом «изгнании». В декабре, уже из Москвы, он признавался Плетнёву: «Скажу тебе (за тайну), что я в Болдине писал, как давно уже не писал. Вот что я привёз сюда: 2 последние главы «Онегина», 8-ю и 9-ю, совсем готовые в печать. Повесть, писанную октавами («Домик в Коломне». – Прим. сост.)… Несколько драматических сцен, или маленьких трагедий… Сверх того написал я 30 мелких стихотворений. Ещё не всё (весьма секретное). Написал я прозою 5 повестей, от которых Баратынский ржёт и бьётся…»

Событие за событием

19 января 1831 года внезапно умер Дельвиг. Пушкин осознал: «Вот первая смерть, мною оплаканная….никто на свете не был мне ближе…» «Я знал его в Лицее – был свидетелем первого, незамеченного развития его поэтической души и таланта, которому не отдали мы должной справедливости. С ним читал я Державина и Жуковского – с ним толковал обо всём, что душу волнует, что сердце томит».

Как давно началась его любовь к Жуковскому! Но другая любовь прогоняет уныние: Пушкин и Гончарова венчались. Молодая семья поселилась в Москве. В апреле Александр Сергеевич просил друга: «Обними Жуковского за участие, в котором я никогда не сомневался. Не пишу ему, потому что не привык с ним переписываться. С нетерпением жду новых его баллад». «Дмитриев, думая критиковать Жуковского, дал ему прездравый совет. Жуковский, говорил он, в своей деревне заставляет старух себе ноги гладить и рассказывать сказки и потом перекладывает их в стихи. Предания русские ничуть не уступают в фантастической поэзии преданиям ирландским и германским. Если всё ещё его несёт вдохновением, то присоветуй ему читать Четь-Минею, особенно легенды о киевских чудотворцах…»

Александру Сергеевичу дороги Четь-Минеи – жития святых. И Псалтирь: «псалмами… я восхищаюсь».

Царское село

В конце мая 1831 года Пушкины уже в Царском Селе. 1 июня Александр Сергеевич делится с Вяземским: «Однако ж вот тебе и добрая весть: Жуковский точно написал 12 прелестных баллад и много других прелестей».

Почему он так радуется? Современники жалели Пушкина, ведь у него не было… Пушкина. Он не мог зачитываться своими произведениями, как это делали другие. Но ему тоже нужны были сильные литературные впечатления. И Жуковский давал их. В это время творческой зрелости поэты очень помогали друг другу – своим присутствием в мире.

Съехались

Конец июня. В Петербурге холера. «Царское Село оцеплено, оно будет, вероятно, убежищем царскому семейству. В таком случае Жуковский будет сюда…» – надеется Пушкин. И надежда не посрамляет: «Двор приехал, и Царское Село закипело и превратилось в столицу». Писатели встретились, виделись каждый день.

Василий Андреевич прочитал «Маленькие трагедии» Пушкина: «Возвращаю тебе твои прелестные пакости. Всем очень доволен». «На «Моцарта» и «Скупого» сделаю некоторые замечания. Кажется, и то и другое ещё можно усилить. – Пришли «Онегина». Сказку октавами, мелочи и прозаические сказки все, читанные и нечитанные. Завтра всё возвращу».

Жуковский и Пушкин заходили в гости к фрейлине Александре Осиповне Россет поглядеть в её «звездосверкающие очи». Она вспоминала: во дворце, в атмосфере интриг, Жуковский «был чист и светел душою». «…его религия была практическое христианство, которое ему даровано Богом. Он втуне (даром. – Прим. сост.) принял и втуне давал: и деньги, и протекцию, и дружбу, и любовь».

Общение двух великих литераторов продолжалось в Петербурге. Однажды после обеда у Александры Осиповны Пушкин читал свою рукопись. «За столом говорили, спорили; кончалось всегда тем, что Пушкин говорил один и имел всегда последнее слово, – отмечала Россет. – Его живость, изворотливость, весёлость восхищали Жуковского, который впрочем, не всегда с ним соглашался».

Шутки, забавные истории не прекращались: «Жуковский заставил скворца беспрестанно повторять «Христос воскрес!» Потом скворец ошибётся и закричит: «Вастиквас», – замашет крыльями и летит в кухню».

Этим словом «вастиквас» называли потом разные нелепицы.

Гимн

Летом Жуковский уехал за границу – лечиться и составлять программу обучения наследника престола. Василий Андреевич разъезжал по Европе, знакомился с писателями, художниками, учёными, педагогами. Только через год с небольшим, 10 сентября 1833 года, он вернулся в Царское Село и вскоре написал гимн Российской Империи «Боже, царя храни!».

А Пушкин – снова в Болдине. 8 октября попросил жену: «Коли увидишь Жуковского, поцелуй его за меня и поздравь с возвращением и звездою: каково его здоровье? напиши».

Через две недели: «Что Жуковский? мне пишут, что он поздоровел и помолодел. Правда ли? Что ж ты хотела женить его на Катерине Николаевне?»

Это сестра Натальи Николаевны. Вот так новость!

Богомолец

29 января 1834 года Жуковскому исполнился пятьдесят один год. На следующий день – его именины. Он пригласил в гости Пушкина с супругой: «Посылаю тебе, почтеннейший друг Александр Сергеевич, Историю господина Пугачёва, тобою написанную с особенным искусством; очень сожалительно для меня, что не успел я прочитать сего бытописательного отрывка, делающего честь твоему таланту. Продолжай, достойный русский писатель, работать умом и пером ко чести России и ко полноте твоего кармана. Завтра я именинник…» «…прошу и тебя с твоею грациозною, стройносозданною, богинеобразною, мадонистою супругою пожаловать ко мне… в 8-м часов, откушать чаю с бриошами (французскими булочками. – Прим. сост.) и прочими вкусными причудами… Уведомь, будешь ли, а я твой богомолец, Василий».

Жуковский открывает, что молится за Пушкина. Но и у Александра Сергеевича в письмах появились слова, которых не бывало прежде: «Будьте здоровы все, Христос с вами».

Снова гроза

Летом 1834 года Пушкин подал прошение об отставке. Всего полгода пробыл он камер-юнкером. Этот придворный чин пожаловал поэту царь.