Стругацкие: проза (произведения 1960−1980-х годов)

В «Пути на Амальтею» мы найдем тот же прием, что и в предыдущей повести – соседство изображения ограниченности форм бытия и изображения преодоления этой ограниченности.

Но в «Стране Багровых Туч» порядок был такой: ограничение, предел, граница, через которые нельзя переступить, и тут же – хвала героям – на наших глазах совершается прецедентное преодоление.

В «Пути на Амальтею» порядок изменяется, герои преодолевают ограниченность форм бытия: они совершили ряд открытий (метеоритное кольцо вокруг Юпитера, розовое излучение, кладбище миров), но им предстоит погибнуть (смерть как предел).

Во имя чего авторы осуществляют это изменение?

Смертельная опасность, коснувшаяся героев, меняет пафос произведения: если в начале повести события подавались в шутливо-комическом ключе, то сейчас нарастает степень драматизма, вплоть до трагичности.

(Через десять лет подобная эволюция пафоса будет воссоздана в «Отеле «У Погибшего Альпиниста»).

В «Пути на Амальтею» авторы впервые внимательно вглядятся во всплеск человеческого отчаяния.

И это пристальное внимание утвердит как ценность жизнь не ради общего дела, а ради самой жизни, то есть впервые будет увидена индивидуальная человеческая жизнь как нечто ценное само по себе:

«Жить, – подумал он [Юрковский – Н.С.]. – Жить долго. Жить вечно». Он вцепился обеими руками в волосы. Оглохнуть, ослепнуть, онеметь, только жить. Только чувствовать на коже солнце и ветер, а рядом – друга. Боль, бессилие, жалость. Как сейчас. Он с силой рванул себя за волосы. Пусть, как сейчас, но всегда» [10;401].

Даже преодоление ограниченности форм бытия в этой повести трактуется так: техника должна подчиниться человеческой воле в нарушение всех рациональных законов:

«– Есть шанс, – сказал Быков.

Михаил Антонович выпрямился и шумно перевел дух. Жилин глотнул от волнения.

– Есть шанс, – повторил Быков. – Но он очень маленький. И совершенно фантастический» [10;396].

Этот фантастический шанс героям дарует не кто-либо или что-либо, а их собственная воля к жизни.

Внимание к человеческой душе, проявляющееся в поиске Героя, приведет к поиску средств обрисовки персонажей вплоть до намеренного заимствования.

Вот как сразу же после аварии авторами выписывается Быков:

«– <…> Иван! – заорал он [Быков – Н.С.].

– Да? – откликнулся Жилин, заторопившись.

– Ты все возишься?

<…>

Было слышно, как капитан идет к нему, пиная пластмассовые осколки.

– Мусор, – бормотал он. – Кабак. Бедлам» [10;392].

Не правда ли, сразу же вспоминаются некоторые из особенно уверенных в себе героев А. Дюма?

С субъектной организацией в «Пути на Амальтею» по-прежнему проблемы: стрелка компаса мечется от зоны сознания одного к зоне сознания другого героя, но причина этой неопределенности уже не та, что была в «Стране Багровых Туч».

Сейчас идет осознанный поиск не просто героя, а человека, которому можно доверить индивидуальное освоение мира (не коллективное покорение космических пространств, а индивидуальное постижение законов существования мира).

Так, без форсирования, постепенно, определяется герой.

И стрелка субъектной организации останавливается на зоне сознания Ивана Жилина, маргинального, казалось бы, персонажа.

В работе «Бриллиантовые дороги» Сергея Переслегина мы находим следующие строки: «Сама по себе повесть интересна лишь тем, что в ней рассказывается о молодости Ивана Жилина, фигуры, несомненно, загадочной и даже трагической» [11;16].

Но «Путь на Амальтею» важен и самим поиском Человека, который стоит того, чтобы его глазами видеть мир, его руками делать Дело.

Поиск Человека – значительный и неотъемлемый процесс художественного мира Стругацких.

Впоследствии повесть «За миллиард лет до конца света» будет посвящена поиску Человека, способного взять на себя тяжесть ответственности за человеческие знания, превзошедшие дозволенные некими силами рамки.

А роман «Отягощенные злом» станет поиском Человека, которому можно доверить людское сообщество.

В целом небольшая повесть «Путь на Амальтею» представляет для авторов экспериментальную площадку: отыскиваются возможности перехода одной эмоциональной тональности повествования в другую (комической в драматическую) и при этом осваивается кольцевая композиция, привносящая в начало и финал произведения интонацию величественной саги.

В повесть вводится утрированно игровой элемент, к месту оказывается даже мальчишеский ход писателей (в финале повести выясняется, что мифически далекий ученый Кангрен, создавший теорию строения Юпитера, и есть директор «Джей-станции», которую спасает от голодной смерти «Тахмасиб»).

В атмосфере эксперимента-игры происходит неспешное изменение представлений авторов о том, что следует преодолевать их героям.

Эти поиски найдут логическое продолжение в романе «Полдень, XXII век».

Глава 3. Путь к иным планетам – движение человека к самому себе

В романе А. и Б. Стругацких «Полдень, XXII век» планета Земля XXII века предстает истинно родным домом, который населяют умные, доброжелательные, всегда очень занятые и очень этим довольные люди.

На планете Земля в XXII веке решена проблема питания: всю планету обеспечивают почти сто тысяч скотоводческих и двести тысяч зерновых ферм, позволяющие, помимо всего прочего, вести интенсивные научные исследования.

Эмбриомеханика дает землянам возможность в любых условиях, на любом сырье создавать любую конструкцию, заданную программой.

Самодвижущиеся дороги, связывающие многие города, не потребляют энергии, самовосстанавливаются, и будут существовать до тех пор, пока светит Солнце и цел Земной шар.

И существуют они только для того, чтобы человек не чувствовал пределов проявлению своей воли.

Две адовы картины, возникающие в «Полдне…» (работа Желтой Фабрики и непредвиденный эксцесс, сопровождающий испытание эмбриомеханического устройства МЗ-8), лишь доказывают, насколько несовершенной была жизнь в прежние века и насколько неостановимо движение человечества вперед.

Все эти достижения, так или иначе, провоцируют читательский вопрос: что служит причиной этого неостановимого движения, что порождает жажду преодоления привычных пределов?

И прежде всего жажда преодоления пределов проявляется в том, что планета Земля XXII века в романе Стругацких «Полдень, XXII век» – это стартовая площадка для космических исследований.

Иные миры, иные планеты притягивают человечество.

«Полдень, XXII век», который создавался Аркадием и Борисом Стругацкими в 1960—е годы, отталкивается от привычного, витающего в воздухе Земли шестидесятых годов представления: на Марсе, возможно, есть жизнь.

Мы шагаем по Марсу с героями романа Стругацких и не можем отделаться от ощущения: вот-вот где-то тут должны быть разумные существа, но пока и так нескучно…

Одна фауна чего стоит: в любой момент может показаться двухметровый ящер мимикродон со страшной треугольной головой, а уж о летающей пиявке можно слагать поэмы, проводя зловещие сравнения не в пользу человека («Блеяние козленка манит тигра»).

На этого летающего гада нужно ходить, как минимум, с тяжелым полуавтоматом с разрывными пулями: двухметровое нечто обладает восьмью челюстями, с режущими пластинками, острыми, как бритва.