Шизоидность: ?!

В России двойственная сущность крестьян, их предрасположенность к эффекту «двойного зажима» устойчиво сохраняется и в период после господства коллективных форм хозяйствования, и после проникновения на село рыночных отношений.

Несмотря на то, что «эффект двойного зажима» характерен, по-видимому, не только для русского крестьянства, все же следует предположить, что черты коллективной шизоидности проявляются в нем рельефно. И это служит, вероятно, причиной и многих особенностей социальных, политических установок крестьянства и – как следствие – тех или иных социально-политических процессов в стране в целом.

Это делает более понятным эмпирически найденные способы, приемы управления людьми, которые соответствуют эффекту «двойного зажима». Так, длительное время Запад, США в СССР средствами массовой информации позиционировались как источник зла, несправедливости. Внешняя военная и иная опасность при этом притягивала к себе центры негативных эмоций населения, что делало его более управляемым. «Двойной зажим» при этом разжимался не путем внутренних конфликтов, а путем выплескивания своих негативных эмоций вовне. Отношения людей внутри государства при этом становились более естественными, более дружественными, товарищескими, солидарными. Убери внешнюю опасность – моментально центр негативных эмоций переместится внутрь общественного, национального сознания, и вместо сплочения людей мы получим полный «раздрай».

Такой находкой было и то, что население постоянно участвовало в мероприятиях, которые сплачивали общественное сознание на уровне обычаев, традиций. Наблюдались явления массового внушения идей путем пения гимна, через проведение парадов, путем принятия присяги пионерами, комсомольцами и др. Что касается лиц с чертами «двойного зажима» то для них особо важна не истина, а эмоциональное отношение к ней. И с самого детства каждый гражданин страны попадал под жернова идеологической машины, которая была нацелена на формирование нужных установок бессознательного. Без эмоциональных прессов на установки, раскачивающиеся по эффекту маятника, сложно удержать общественное сознание в нужном состоянии. И здесь много специфического, особенного в управлении людьми такого типа.

Одной из таких особенностей является то, что относительно противоположные эмоциональные центры, находящиеся в состоянии психологического «зажима», имеют свойство меняться местами. Особенно быстро эти изменения происходят у лиц с более низким ЭГО, склонных к употреблению алкоголя, у безработных.

Повторное обследование методом семантического дифференциала одних и тех же селян показало, что их установки на важнейшие социальные явления достаточно подвижны, динамичны. Так, организация-инвестор ЭФКО у одних из области негативного отношения перешла в область позитивных эмоций, у других – наоборот. Подобные исследования были проведены и на выборке лиц, которые в марксизме называются люмпен-пролетариат. Картина аналогичная. Поэтому тот факт, что есть социальные, социально-психологические группы людей, склонные менять свои установки на противоположные – психологически закономерен. У данных лиц формирование единого мнения, отношения идет достаточно противоречиво, а порой и просто алогично с точки зрения формальнологического мышления. Оно меняется нередко спонтанно, эти изменения трудно прогнозировать. Поэтому в ситуациях общенационального кризиса, сложной, противоречивой социальной обстановки именно эти лица могут изменить социальную ситуацию в стране. Колебание этих лиц может быть тем довеском, который предопределит социальное, экономическое развитие страны на многие годы вперед. Чем больше лиц с чертами шизоидности среди населения страны, тем сложнее прогнозировать политическое, социальное развитие ее в период кризисных ситуаций.

Нетрудно в этой модели развития государства узнать черты, свойственные населению России.

Таким образом, носители «двойного зажима» в России выполняют роль правдоискателей, странников, искателей возвышенной нравственности, возвышенных целей и идеалов. Это – меньшая их часть. Но одновременно лица с чертами «двойного зажима» могут оказаться социальным сообществом, которое не поддается прямым экономическим влияниям, логическим воздействиям, и которое может раскачать социально-политическую ситуацию в стране, сделать ее трудно прогнозируемой на рациональном уровне. И главное, влияние на этих лиц обычными методами, приемами воздействия малоэффективно. «Умом Россию не понять, аршином общим не измерить…».

Для понимания роли и места шизоидных личностей в развитии России важно осознать тот факт, что данный тип людей меняет со временем свои ценности на противоположные, при этом адекватно меняется и поведение личности. Любовь к матери может замениться ненавистью к ней. Неприятие частной собственности может со временем замениться неприятием поголовной коллективизации и др. У отдельных личностей с чертами шизоидности эта смена может быть весьма динамичной, с периодом изменения положительного заряда эмоциональных центров на отрицательный от нескольких часов до нескольких лет. У коллектива шизоидов такое изменение требует большего времени. В стране в целом это занимает десятилетия.

Так, за годы Советской власти постепенно накопилось недовольство национализацией, сплошной коллективизацией, поглощающим личность коллективизмом. И удержать общественное сознание в состоянии позитивного отношения к общественным ценностям, когда общественное понимается и ценится выше личного, было невозможно даже с помощью мощного и достаточно эффективного пропагандистского аппарата.

Но еще быстрее общественное сознание россиян отворачивается от капитализма, индивидуализма и рвачества. На наших глазах вновь набирает общественную значимость извечное стремление россиян к справедливости и к коллективной жизни. Это стремление более выражено пока в среде мало– и среднеобеспеченных лиц (да и шизоидность в этих слоях выражена в целом более рельефно). Однако оно становится все более существенным фактором политики и социальной жизни нашего государства. Если в настоящее время не произойдет выброс энергии бессознательного в форме стремления к реализации коллективных, справедливых форм жизнеустройства, то эмоциональный центр общественного сознания, негативно относящийся к частной собственности, индивидуализму и эгоизму, будет усиливаться. Пройдет время, и этот эмоциональный центр усилится настолько, что сможет с русским размахом, с русской ненавистью и страстью смести социально-политическое устройство, которое ему не соответствует.

Маятниковое формирование общественного мнения вообще характерно для людей, для россиян же – особенно. И эта наша социально-психологическая особенность должна учитываться при организации общественной жизни.

Типичным русским нужно и то, и другое: и частная собственность и общественное равенство; и социализм и капитализм; и жесткая рука правителя и разгульная демократия; и лед и пламень, и т. д. При этом мы сами можем четко не осознавать того, чего хотим. Наше мнение, как и мнение крестьян, может подстраиваться под ситуацию, мы можем соглашаться с мнением правителя, которому мы доверяем, порой соглашаться безоглядно, но потом так же неистово опрокидывать того или иного политика.

Разве не исторический факт, что любовь к первым лицам у нас в стране через некоторое время (примерно лет через 12) сменяется на противоположные чувства к ним? Разве не факт, что уважение и почитание царей в русском народе существует параллельно с преклонением и почитанием бунтарей, которые хотели свергнуть царскую власть, самодержавие? Стенька Разин, Емельян Пугачев так же любимы на Руси, как и те из русских царей, кто последовательно выражал интересы России. Эти образы сосуществуют в общественном сознании, актуализируясь в зависимости от того, любовь или ненависть мы переживаем к очередному правителю и общественному строю.

В том же случае, когда при жизни очередной вождь России смог удержать общественное сознание в безропотном подчинении ему, то после смерти, как правило, заблокированные эмоциональные центры получают большую свободу и нередко неистово начинают низвергать личность исторического прошлого. Так происходило со Сталиным, Лениным. Причем, в этом случае речь идет не о поиске исторической правды, не о поиске истины, а о выбросе эмоциональной энергии той или иной модальности. Как неистово ведутся споры, какие эмоциональные баталии возникают. Разве так открывается истина, разве так идут научные диспуты? Создается впечатление, что та энергетика, которая не была выброшена в свое время из общественного сознания, с еще большим напором выбрасывается через некоторое время. Естественно, этот процесс нельзя абсолютизировать, скатываться до примитивизма в его понимании. Политические, социальные интересы остаются. Именно эти интересы живых заставляют, так или иначе, проявлять свое отношение и к политическим фигурам прошлого. Именно этот фактор – социально-экономические интересы – является основным, ведущим, предопределяющим те или иные изменения в общественном сознании. Но все же смена эмоциональных центров на противоположные по основным ценностям присутствует в нем как момент развития нашего общественного сознания.

Что же делать? Ждать очередного бунта, очередной революции? Или же обустроить наше общество в соответствии с фундаментальными особенностями общественного сознания, главным образом, с установками бессознательного.

Дело в том, что коренные интересы и потребности саморазвития, заложенные в архетипах русских людей, до сих пор в полной мере не осознаны. Эти архитепические образования не стали фактором политики, организации нашего социального устройства. Попытки трансформировать эти архетипы, подстроить их под то социальное устройство, которое кажется достаточно продуманным, справедливым, рациональным, проверенным на Западе, приводят нередко к тому, что в недрах общественного сознания накапливается раздражительность, неосознаваемое вначале несогласие. Постепенно это несогласие, если его вовремя и умно не трансформировать в позитивные настроения, перерастает в социальное противостояние, которое могут использовать те или иные политические силы.

Это не означает, что в России экономический фактор не влияет на социально-политические процессы. Еще как влияет. Однако это влияние не прямолинейное, не механистическое. Следует учитывать, что общественное, национальное сознание россиян – специфическое, и попытки наложить на него социально-экономические лекала, блестяще «работающие» в западных странах и выработанные их представителями, могут привести к тому, к чему уже приводила Россию история: социальные устройства такого типа низвергаются. При этом негативный урок и негативные последствия касаются и тех, кто привнес несоответствующие структуре бессознательного россиян социально-политические и экономические формы организации нашего жизнеустройства, и тех, кто поддался их влиянию.

У русских с древних времен было стремление приглашать к себе правителей со стороны. Это можно объяснить по-разному. Однако основные причины данного факта надо искать в глубинах общественного сознания русских. Лица, входящие в систему коллективной шизоидности, находящиеся в состоянии «двойного зажима» по целому ряду причин не в состоянии править эффективно в условиях, ситуациях, когда нужны конкретные, однозначные решения, не требующие колебаний, исканий, творческих и душевных порывов. В период, когда такие порывы нужны, бессознательное, архетипы русских не подводили – Минин и Пожарский, Иван Сусанин во множественном числе появлялись из глубин русской души. Но если надо принимать конкретные решения, если нужно заставить ближнего делать так как надо, а не так как он хочет, то типичному русскому сделать это очень и очень сложно.

Поэтому не так уж глупы были наши предки, когда приглашали к себе со стороны такого правителя, который не попадал под влияние таких «двойных зажимов» и мог держать государственный курс, а не раскачивать общество по принципу маятника? Однако сейчас тот период в развитии России, когда нужны свои Минины и Пожарские для ее переустройства. Это период, когда россияне должны сами осознать, что и как делать. Со стороны этого не определить. Психологические особенности русского народа в некотором отношении аналогичны психологическим особенностям современных крестьян. Крестьяне, чье сознание находится в состоянии коллективной шизоидности, подстраиваются под мнение окружающих ради сохранения с ними эмоциональной эмпатии; не стремятся стать руководителями, лидерами, хотя и готовы к этому; внешне соглашаются с тем, что им навязывают, но потом саботируют выполнение принятых решений, которые не соответствуют их сути и т. д.

И вроде бы лучше, когда крестьянами руководят понятные инвестору лица, но эти лица становятся чужаками на селе. А село при подобных ошибках превращается в «черную дыру» для экономических вливаний. Так и на Руси. Внешнее управление вроде бы более эффективно, но оно всегда будет внешним, не исконно русским, не своим. Оно, в конечном счете, будет неэффективным.

Коллективная шизоидность русских живет общностью взглядов, переживаний, сострадательностью, справедливостью и массой других архетипов, заложенных на протяжении тысячелетий в глубины русского сознания. Общественное обустройство, которое не соответствует этим архетипам, обречено или на ломку русской души, или же на временное существование.

В эпоху примитивного, донаучного мышления создать общественное устройство, которое соответствовало бы глубинам общественного сознания, было сложно. Сложно было понять, как мы устроены. Однако не исключено, что пришло, наконец-то время, которое может стать «золотым веком» для россиян.

«Двойной зажим» души, сознания русских помогает в решении целого ряда проблем, в науке и изобретательстве – особенно.

Приведем некоторые цифры. Регистрировать изобретения в СССР начали в середине 50-х годов. За полвека – два миллиона изобретений. При этом у нас редко патентовали бессмысленные пустяки. На родине Кулибина более предпочитают и ценят изобретения, связанные с управляемым водородным синтезом, нежели зубочистки с крепежным кольцом для указательного пальца. За полтора десятилетия, предшествующие перестройке, в СССР почти в 2 раза повысился удельный вес разработок, превосходящих отечественные и зарубежные, с 90 до 162 тысяч (см. Федоренко Н., Симчера В. «К оценке масштабов сокращения научно-технического и производственного потенциалов России». – В ж.: «Проблемы машиностроения и автоматизации», № 4, 2000 г.).

Интеллектуальный ресурс России виден и по результатам международных олимпиад по математике и физике среди школьников. Россияне на протяжении трех десятилетий держали монопольное первенство.

Как носители «двойного зажима», наши изобретатели более радели за дело, нежели за внешние эффекты от него. Так, радио изобрел наш Попов, а мир считает, что итальянец Маркони. Телевидение изобрел наш Термен, а считается, что американец, хотя и русский по происхождению – Зворыкин. Самолет изобрел Можайский, а приоритет принадлежит братьям Райт. Не следует напоминать, кто был первым в космосе… Потомки Кулибина продолжают жить на Руси, но как и их предки, мало внимания уделяют материальной стороне дела, формальностям, они по своей сути во многом антиматериальны.

Наука не терпит абсолютизации. И было бы неправильно специфику, особенности развития России свести к наличию в ней лиц с чертами «двойного зажима», но также было бы неправильно и не учитывать этот фактор как один из многих, детерминирующих эту специфику. И, скорее всего, этот фактор не является второстепенным для нашего народа, для славян.

Не случайно специалисты по национальной психологии отмечают в первую очередь, что для большинства славянских народов характерна «высокая степень осмысления окружающей действительности, хотя и несколько отсроченного по времени от конкретной ситуации» (Славянские народы. Этнопсихологический словарь. – М.: 1999, с. 239). Некоторая самоуглубленность славян, русских сродни самоуглубленности лиц с чертами «двойного зажима». Данная черта не чужда и другим народам. И для других народов верна зависимость, когда установки бессознательного, истинная душа народа проявляется в период стрессов, испытаний. Но у русских это проявляется особенно рельефно в период испытаний для народа и страны.

Переход от одного типа экономики к другой, смена духовных ценностей – не меньшее испытание для российского народа, чем разрушительная война. И выйти из этого испытания нужно с опытом, который поможет создать жизнеустройство, соответствующее архетипам людей, которое не будет сметаться после очередной смены эмоциональных центров в общественном сознании. В этом отношении обустройство жизни на селе, социальное конструирование с учетом психологических особенностей селян важно и для понимания типа жизнеустройства, который соответствует психологическим особенностям людей, населяющим просторы России. Для углубленного понимания жизненно важных в государственном отношении явлений и могут послужить приведенные здесь размышления.

В условиях роста наукоемкости производства, социальной жизни способность «видеть», чувствовать противоположное, тождество противоположностей – а именно это дает эффект «двойного зажима» – является весьма важным качеством народа, обеспечивающим ему шанс на очередной взлет в мировой истории.

Специфические национальные особенности россиян влияют и на систему экономических отношений. Так, выявилась зависимость: чем выше уровень шизоидности, тем статистически чаще в мотивации трудовой деятельности этих коллективов большую роль играет моральный фактор, тем значимее моральная мотивация, тем выше роль и значение уровня сплочения коллектива, системы межличностных отношений как фактора успешности трудовой деятельности.

Из этого следуют далеко идущие как прикладные, так и теоретические выводы. Например, отношения собственности являются базисными в системе общественных отношений. В этой связи наличие или отсутствие собственности рассматривается в классических социально-экономических теориях как важнейший мотивообразующий фактор. При меньшей роли эмпатии, общения этот фактор может стать ведущим в мотивации трудовой активности.

Но Россия есть Россия. Следует признать тот факт, что есть люди, для мотивации которых на практическую деятельность особенно важен фактор душевности, эмоциональной эмпатии, коллективной сплоченности. Так, из результатов обследования производственных коллективов, которые состоят из людей близких к классическому шизоидному типу, вытекает, что повышение заработной платы для их мотивации к труду по своему значению близко к сплоченности коллектива, к удовлетворенности человека системой межличностных отношений. Чтобы получить один и тот же производственный эффект можно увеличить заработную плату или же принять меры по сплочению коллектива. Этот экспериментальный вывод находится в соответствии с исторически наблюдаемыми фактами: российский народ неимоверно быстро сплачивался в период экстремальных опасностей, в период войн.

Советская Россия имеет опыт борьбы с интеллигенцией, в том числе с той, которая слабо поддается материальной мотивации и обладает чертами шизоидности. Таковых или уничтожают, или высылают. Или они готовят государственный переворот, естественно, вначале – в умах людей.

После революции 1917 года В. И. Ленин настаивает на высылке таких лиц из России.

Вот его мнение: «Тов. Дзержинский! К вопросу о высылке за границу писателей и профессоров, помогающих контрреволюции. Надо это подготовить тщательнее. Без подготовки мы наглупим…» Тут же названы и имена первых кандидатов в изгнанники – авторов журнала «Экономист», попавшегося на глаза вождю мирового пролетариата: «Это, по-моему, явный центр белогвардейцев, в № 3… напечатан на обложке список сотрудников. Это, я думаю, почти все законнейшие кандидаты на высылку за границу». И дальше: «Все это явные контрреволюционеры, пособники Антанты, организация ее слуг и шпионов и растлителей учащейся молодежи. Надо поставить дело так, чтобы этих «военных шпионов» изловить и излавливать постоянно и систематически и высылать за границу». Ленин пытается добиться консенсуса по вопросу депортации интеллигенции со всеми видными членами ЦК. Несмотря на прогрессирующую болезнь, 16 июля 1922 года он диктует для Сталина: «…Надо бы несколько сот подобных господ выслать за границу безжалостно. Очистим Россию надолго… Арестовать несколько сот, и без объявления мотивов: выезжайте, господа!» Для достижения данной цели в уголовный кодекс РСФСР было включено сразу более десятка статей, предусматривающих расстрел. Появилась и новая мера наказания – высылка. Эта мера стала со временем прерогативой президиума Верховного совета СССР. Нередко именно высылка называлась «истинной высшей мерой», так как лишала даже не жизни, а Родины. По воспоминаниям, настроение уезжавших было разное. «Когда мне сказали, что меня высылают, у меня сделалась тоска», – писал Бердяев. А вот Степун в своих воспоминаниях отмечает: «В первую минуту получения этого известия оно прозвучало радостью и освобождением. Запретное «хочется» по отношению к Европе и всем соблазнам «культурной» жизни становилось вдруг не только не запретным, но фактически обязательным и нравственно оправданным: не ехать же, на самом деле, вместо Берлина в Сибирь. Грубая сила – лучшее лекарство против мук сложного многомерного сознания. Не иметь возможности выбирать, не располагать никакой свободой – иногда величайшее счастье. Это счастье я определенно пережил, заполняя в ГПУ анкеты на предмет выезда за границу».

Это воспоминание Федора Степуна примечательно: лица с чертами шизоидности подсознательно ждут грубой силы, так как собственные решения по закону маятника раскачивают личность, забирают немало психической энергии. «Двойной зажим» становится просто нетерпим. Подсознательное ожидание у лиц с «двойным зажимом» внешнего принуждения служит некоторым психологическим обоснованием того, что в России сила, реформация под влиянием силы имела успех чаще, чем под влиянием слов, классических демократических методов и решений.

Слова о важнейших ценностях вызывают у лиц с чертами шизоидности протест, несогласие. Грубая сила – порой облегчение от того, что не надо принимать типичное решение по эффекту «двойного зажима». Хотя шизоиды могут резко выступить и против применения грубой силы. Такие решения и снимают стресс, и травмируют личности с чертами шизоидности.

Чтобы понять психологические черты личности Ф. Степуна, одному из тех, кому «посчастливилось» уехать на «философском» теплоходе, предоставим слово по поводу этого решения: «Большевикам, очевидно, мало одной только лояльности, то есть мало признания советской власти как факта и силы; они требуют еще и внутреннего приятия себя, признания себя и своей власти за истину и добро. Как это ни странно, но в преследовании за внутреннее состояние души есть нота какого-то извращенного идеализма. Очень часто чувствовал я в разговорах с большевиками, и с совсем уже мелкими сошками, и с довольно высокопоставленными людьми, их глубокую уязвленность тем, что, фактически победители над Россией, они все же ее духовные отщепенцы, что, несмотря на то, что они одержали полную победу над русской жизнью умелой эксплуатацией народной стихии, – они с этой стихией все-таки не слились, что она остается под ними краденым боевым конем, на котором им из боя выехать некуда».

Революция 1917 года расколола шизоидов России: одни уехали, другие стали неистово вливать свою психическую энергию в дело обустройства социалистической России, вновь подняв знамя несогласия, борьбы после очевидных ошибок власти. Для шизоидов характерны муки сложного многомерного сознания. Диктатура порой освобождает от такой сложности, таких переживаний.

Следует учесть, что шизоиды порой хотят то одного, то другого. И эти желания далеко не совпадают с теми мерами, которые принимает правительство, руководство региона, предприятия. При этом речь идет уже не о социалистическом правительстве, а о правительстве вообще, независимо от социального контекста. Точно так же как ряд шизоидов выступил против социалистической власти, сейчас не меньшая часть начинает критиковать произошедшие изменения в обществе.

Сложное многомерное сознание русских, россиян постоянно рождает нестандартные выводы, многомерные мнения, несогласия и внутреннее сопротивление.

Для таких лиц невозможность выбора иногда является счастьем. Твердость решений, если они правильные, в России для успеха любых стратегических планов такая же необходимость, как и эмпатичность души.

У шизоидов в сознании на одном этапе развития страны господствующими могут быть социалистические идеи, на другом – капиталистические. Мнение может меняться и меняется маятниково. С одной стороны это огромные потенциальные преимущества в оценке сделанного, постоянный поиск истины, с другой – они требуют нечто большего, чем просто демократия. Демократия в ее чистом, западном виде будет невольно рождать в России разные маятниковые ожидания изменений важнейших ценностей, важнейших решений. И может оказаться так, что в разных регионах России эта маятниковость будет проявляться разнонаправлено: одни хотят социализм, другие капитализм, одни хотят больше демократии, другие хотят больше порядка… Это опасно для России, это более опасно, чем жить по одним правилам, порой жестким, но абсолютно необходимым для выживания в современных сложных условиях бытия.

Ностальгия по прошлому, маятник, «двойной зажим» в таких переживаниях – особенность современных мыслителей, или, во всяком случае, тех, кто занимается изучением их самосознания, тренингами. Вот мнение известного специалиста в области самопознания, самообучения профессора О. С.Анисимова:

«Наш народ уже давно имеет интуитивно поддерживаемую рефлексивную самоорганизацию. Он предназначает себя к поискам, пробам, ошибкам, поправкам, уходам от стабильности, прощению издержек, самоотчуждению ради более значимого, чем каждый из нас и даже чем все мы взятые. Он считает себя служащим большим идеям и не склонен к рутине, регулярности, успокоенности, бесконечной повторяемости и всему, что является «скучным», неинтересным, невдохновляющим. Сколько бы в него не вносили идею верности законам как рукотворным установлениям, он старается не обращать внимания на эти «мелочи» и никак не сосредоточится на создании условий стабильного бытия.

За время существования СССР была проведена «культурная революция», внесение стереотипов образованности всему населению, а высшее образование уходило далеко от принципа прагматической необходимости, создавая предпосылку появления интеллектуального инкубатора всего мира. И этот инкубатор был создан при всей несформированности механизма эффективного применения изобретений, открытий и т. п.

Применение результатов инновационных разработок не было значимым не только для верхов, но и для всей массы участников интеллектуального производства и потребления.

Применение результатов должно опираться на прагматизм, рутинность, регулярность, а они столь далеки для большинства нашего населения. Оно может спокойно ждать новых несоответствий и драм, чтобы их героически и творчески талантливо преодолевать.