Академический литературный альманах №1

А потом вернуться в круги стай,
кто поддержит на лету строку сонета,
кто катреном вскружит голову в бою,
кто расстелет новью поле для привета.

Вышьет кто – по широте долин —
розы без шипов с восторгом света,
прислонит без кож – друг друга исцелив,
сердца стон, растворив целебных трав

настой, тревоги сняв,
передав поэзии приветы.

* * *

Я с вами, со всеми вами
до самого тонкого вздоха,
до самой звезды над полями,
до жаркого трепета снова.
Озвучить пытаюсь мысли,
навеянные сюжетом,
солнце встает над нами,
жизнь озаряет смыслом.

День объятий

Мои глаза Твои улавливают блики,
Где б ни был ты, ловлю.
Мы – разделённые морями базилики,
Мне видятся твои глаза, глядят за мной,
Люблю.

Твои глаза вбирают звёзды неба.
Послания – До свидания – Гермесом.
Хотя не столь уж досконально виден мир,
Объятия нежны – словно радужки двоих.

Через Парнас и волшебство Пегаса,
Раскинув крылья, прилетит рассказом,
Рождественским, волшебным о любви,
Познать которую весной смогли.

Столь трепетно и вскормлено росой,
Нектаром саг, и мифов, и магии стихов.
Нам на алтарь знаков любви возложен
Созвездием душ и отражением божьим.

Там картой стран, морей и океанов,
И сердца свет душою неустанной.
В объятьях просыпаясь, и любовью
Распишет окна мира нам с тобою.
Свет солнца и мечтаний ясных

Галечьян Валерий Абгарович

Родился в Санкт-Петербурге. Председатель Московского союза литераторов. Кандидат экономических наук. В 80 – 90 годах вышло 4 книги, 5 брошюр (в основном в соавторстве) и десятки статей по экономике и управлению. Литературной деятельностью занимаюсь с 1970 г. Поэт, прозаик, драматург, график, издатель, автор 11-ти книг стихов, 3-х романов и 2-х повестей (в соавт. с В. Ольшанецким), сборника пьес и 15—ти альбомов графики. В последние годы выступал на различных поэтических фестивалях; печатался в журналах «Арагаст» (Парус), «Артикуляция», «Дети Ра», «Другие», «Другое полушарие», «Меценат», «Слово», «Среда», в антологиях, альманахах и сборниках произведений российских писателей, в редактировании и оформлении многих из которых принимал непосредственное участие. В 1995—2020 годах на персональных и коллективных выставках представил более 600 произведений, выполненных в традиционной и компьютерной графике.

Зайцева (Гольберг) Марина Дмитриевна

Член Союза писателей России, член Академии российской литературы, действительный член Международной академии русской словесности. Член Содружества писателей города Варна (Болгария). Родилась в Ленинграде. Жила на Сахалине (с 1955г. по 2014г.). Первая книжка «Признание» (стихи) вышла в Южно-Сахалинске в 1982г. Лауреат Премии губернатора Сахалинской области. Автор более двадцати книг стихов и прозы. Публиковалась в изданиях «Сахалин», «Сихотэ-Алинь», журналах «Дальний Восток», «Аврора», «День и ночь», «Смена», «Юность». В конкурсных сборниках МГО СПР, альманахах АРЛ. в КИЛ (Культура и Литература) – печатный орган Содружества писателей г. Варна, альманахе «СВЕТА ГОРА»(Культура, Литература, Искусство) г. Велико Тырново, 2016г. Творчество отмечено литературными российскими премиями и наградами МГО СПР: медалями С. Есенина, А. Грибоедова, М. Ю. Лермонтова (поэзия); нагрудным знаком «Серебряный крест» (проза),,Дипломом и юбилейной медалью и И..А. Бунина «За верное служение отечественной литературе». Орденом МГО СПР «За вклад в литературу России XXI века» 2020г. Трижды дипломант конкурса «Лучшая книга года» (поэзия и проза). Дипломант III Международного конкурса-фестиваля «Образ Крыма» (поэзия). Дипломант Академии российской литературы «За творческую деятельность и вклад в развитие российской литературы для детей и юношества». Многократный участник Международных Литературных Ассамблей «Слово и дело» Россия-Болгария. Стихи переведены на болгарский язык. Живет в Москве.

Вечерний намаз в аэропорту Владивостока

Мы с сыном находились в зале ожидания аэропорта «Озёрные ключи», что под Владивостоком. Наш рейс задерживался – явление по тем временам вполне обычное. День склонялся к закату. В здании аэропорта, на уровне второго этажа, находился довольно просторный балкон, обращённый внутрь – в сторону лётного поля.

Пассажирам в хорошую летнюю погоду разрешалось на него выходить. Тогда было жаркое лето, кажется, середина августа. Пассажиров на этом балконе скопилось довольно много. Кто-то стоял, держась за поручни балкона. И это создавало у меня иллюзию палубы теплохода, плавно плывущего по тихому зеленому и бескрайнему морю, – в данном случае, по взлётно-посадочному полю. Солнце уже почти касалось горизонта.

Вдруг внимание находящихся на балконе привлекло необычное, скажем прямо, крайне редкое в наших дальневосточных краях явление. На балкон вышел экзотического вида старик. У него была длинная, почти закрывающая грудь, узкая, негустая, а внизу – совсем редкая, совершенно белая борода; голову его увенчивала белая чалма. На нём был надет, тоже белый, стёганый азиатский халат.

Под мышкой незнакомец – такие большинство из нас видело только в кино – держал небольшой узкий цилиндрический свёрток. Совершенно не обращая внимания на окружающих – словно их не существовало, он встал прямо в центре балкона. Повернувшись лицом в сторону заката (очевидно, олицетворявшего Мекку), вынул из подмышки свёрток и лёгким движением обеих рук развернул его, легонько встряхнув. Это был небольшой коврик – размером примерно полметра на метр.

По-прежнему ни на кого не глядя, он расстелил коврик на полу. Снял с ног кожаные чёрные тапки и поставил их перед собой, рядом с ковриком, оставшись в белоснежных носках. Затем, медленно, с небольшим усилием (видно, возраст давал о себе знать), опустился на колени. Согнув спину и опустив руки на голову так, что она почти касалась коврика, начал молиться. При этом что-то неслышно шептал, изредка приподнимался на коленях, воздевая обе руки к небу, затем снова опускал голову на коврик. «Это он совершает намаз» – догадалась я.

Ожидающие вылета – в то время практически поголовные атеисты, – стояли молча, не шелохнувшись и не проронив ни слова. Никто из них не позволил ни малейшего ёрничества, не бросил ни единой колкости или обидной реплики. Все, кто был в этот момент на балконе, прониклись убедительной простотой и величием вида фигуры молящегося человека.

Только когда солнце опустилось за линию горизонта, незнакомец закончил намаз. Он так же молча встал, провел ото лба сверху вниз руками, сложенными «домиком», – словно умыл лицо. И уже в обратной последовательности надел свои тапки, свернул коврик, сунул его под мышку и невозмутимо удалился – исчезнув из поля нашего зрения, как и появился – словно белый призрак.