Регрессия

– По-моему, даже вкуснее, чем обычно.

– Сколько ложек сахара?

– Не знаю, не считала.

– Сколько ложек сахара, я спрашиваю? – он привстал и теперь снова нависал надо мной всей стокилограммовой массой.

– Четыре, – произнесла я шепотом, словно извиняясь, не переставая корить себя за эту реакцию. Как бы я ни хотела в такие моменты дать сдачи, закричать, кинуть чем-нибудь и сбежать, прихватив только паспорт, все мое нутро сжималось, ожидая принять удар.

– Зачем ты положила четыре? – Антон отошел, разглядывая меня со стороны и продолжая размеренно чеканить слова. Он должен был взорваться криком с минуты на минуту, и я терпеливо ждала сцену.

– Захотела послаще.

– Вот и жри свое послаще сама! – В последний момент я увернулась от летящей в меня тарелки с еще не успевшей остыть кашей, и она липким пятном размазалась по бесцветному кухонному гарнитуру.

Антон кинул на меня злобный взгляд и, буркнув себе под нос что-то вроде: «Совсем охерела, поем в кафе», удалился в спальню. Я так и замерла в кресле, с одной стороны довольная произведенным эффектом, а с другой, все внутри переворачивалось и молило меня прекратить самоистязание, именуемое в моем случае браком, и бежать как можно быстрее.

Глава 2.

Оставшись дома одна, я наслаждалась минутами тишины и спокойствия, развалившись в кресле с книгой, пригреваемая все еще теплыми осенними лучами. Сегодня лекции начинались со второй пары, и можно было не выходить из дома вместе с мужем, чтобы потом в трамвае слушать его бухтение, что я снова надела что-то не то, не в тон к его рубашке. Эти утренние скандалы давно стали обыденностью и почти уже меня не трогали, кроме тех пугающих моментов, когда он готов был броситься и разорвать меня в клочья; а пополнить статистику найденных в лесу трупов я в двадцать три года совершенно не планировала.

Провожать мужа я не вышла и только слушала, как поворачивается ключ в замочной скважине – открыл, закрыл, открыл, закрыл – и так три раза, пока необъяснимая тревожность в голове Антона не была удовлетворена ритуалом.

Сентябрь только-только начался, а меня уже тяготила учеба. Последний год перед дипломом сулил сложный выбор руководителя, темы работы, но главное – жизненного пути. Во всяком случае, мне так казалось: сейчас я тренируюсь жить, можно и потерпеть, и подождать, а вот как защищусь, как заживу по собственным правилам! Так я и оправдывала весь последний год свою загубленную личную жизнь, свободу и психику.

Я хорошо училась, временами даже с удовольствием. Как-то даже закрадывалась идея связать свою жизнь с наукой, пока я не разочаровалась в ней и в человеке, подсадившем ее мне в голову. И вот, я, студентка пятого курса, ничем особо не примечательная, кроме рыжих волос и россыпи веснушек на бледной коже, стояла перед выбором – куда же податься дальше. Работать по специальности или, того хуже, остаться в институте я передумала еще летом, когда окончательно приняла решение о разводе. Когда-то. В будущем. Фриланс? Или второе образование? Я даже не знала, чего хотела. Поэтому так часто в последнее время с головой уходила в фэнтези, взахлеб читая о волшебных мирах, всемогущих ведьмах, остроухих эльфах и перипетиях их выдуманных жизней, каждый раз примеряя на себя ту или иную роль.

Неспешно перебирая гардероб в попытках выбрать что-то соответствующее солнечному дню, но пасмурному настроению, я наткнулась на черное платье под горло, засунутое в самый дальний угол, потому что Антон его ненавидел и собирался выкинуть. Без раздумий я натянула на себя футляр тонкой вязки, дополнив его черными туфлями на толстом каблуке. Я вылетела из квартиры, закинув на плечо сумку с толстой тетрадью и заперев только на один замок, предвкушая, как взбесится Антон при виде меня и какими словами наградит вечером, безуспешно пытаясь открыть верхний замок.

Погода напоминала скорее нежаркое лето, чем первые дни осени. Низкое солнце приятно припекало, добавляя огня моим волосам. Как бы я ни хотела насолить мужу и отрезать их к чертовой матери, я слишком любила эти солнечные горящие переливы. Огонь, везде огонь.

День выдался настолько приятным, что утренний инцидент вместе с кошмарным сном совершенно стерлись из памяти. Может, прогулять? Прыгнуть в электричку и уехать на дачу, или, наоборот, отправиться бродить по центру. Но ноги, более ответственные, чем я сама, по какой-то неведомой причине упорно несли меня к трамвайной остановке, словно других вариантов не существовало вовсе.

Я удобно устроилась у окна в хвосте полупустого трамвая, закинув ногу на ногу, включила музыку в наушниках и уставилась на пролетающие мимо машины, уплывая куда-то в собственные мысли и отрывки ночного видения. Несмотря на весь ужас и боль ставшего привычным кошмара, я почему-то всегда мысленно возвращалась к нему, разбирая на детали: запахи, звуки, ощущения… Что я в нем ищу? А может, огонь – это метафора моей жизни, и подсознание показывает мне, что я обращусь в пепел, если не уйду прямо сейчас?

От внутреннего монолога, которому я могла предаваться часами, меня отвлек странного вида парень, незаметной тенью усевшийся напротив и не сводящий с меня глаз. В ответ я бегло скользнула взглядом по незнакомцу и хихикнула от абсурдности его образа. Волосы длинными темными сосульками обрамляли худое узкое лицо со впалыми щеками и массивным подбородком. Несмотря на теплую погоду, парень набросил на черные брюки и свитер еще более черный плащ, разметав его на два сидения трамвая. Он, как и я, закинул ноги, обутые в берцы с шипами на мысках, одна на другую. Его длинные тонкие пальцы с массивными перстнями переплелись на колене. Из всего его смехотворного образа выделялись только глаза – ярко-зеленые с вкраплениями шоколада, беспардонно уставившиеся на меня.

Шут гороховый. Мне казалось, готы уже не в моде. Или кем он там может быть: сатанистом, язычником? И вообще, почему он так пялится? Неужели принял меня за своего «сородича»? Как будто нормальные люди не одеваются в черное.

Как бы внутренне я ни издевалась над чудаковатым незнакомцем, перестать то и дело бросать на него взгляд я не могла. Городской сумасшедший, но было в нем что-то цепляющее, от чего холодок пробегал по спине. Ехать оставалось каких-то десять минут, и я то и дело поглядывала на тонкие часы на запястье, желая поскорее избавиться от странного попутчика.

– Вы – Анна? – Сначала я даже не поняла, откуда лился этот прозрачный мелодичный голос, похожий на кошачье урчание, и только спустя минуту тишины осознала, что незнакомец смотрит прямо на меня, слегка прищурившись, и ждет ответа.

– Вы это мне?

– А кому же еще?

– Откуда вы знаете мое имя? – я немного напряглась, но что может быть проще, чем назвать незнакомую девушку Аней – первое, что приходит в голову. Он просто угадал, не хватало мне еще в транспорте знакомиться с какими-то психами.

– Просто знаю, – незнакомец улыбнулся белоснежными ровными зубами, что сделало его даже очаровательным.

– Извините, я не знакомлюсь, – уверенно ответила я, почему-то покраснев.

– Могу узнать, почему?

– Я замужем! – Я гордо продемонстрировала безымянный палец, осознавая всю абсурдность этого жеста.

– И это ты называешь «замужем», – хмыкнул парень.

– Что, простите?

– Говорю, счастливый брак? – произнес он громче совершенно другие слова, улыбаясь еще шире.

– Какая разница! – взвилась я, не желая рассказывать кому попало о моем домашнем болотце, но и соврать, что я – самый счастливый человек на земле, почему-то не получалось; та часть меня, что отвечала за наглую ложь, сейчас оказалась нема и бессильна.

– Видимо, очень счастливый. Но вы не подумайте ничего такого, мне просто нужно с вами поговорить!

– Поговорить? О чем же можно говорить с совершенно незнакомой девушкой? И к тому же, у нас с вами точно нет ничего общего, – я гордо задрала нос, демонстрируя свой сомнительный статус.

– Ты – Анна, – размеренно и по-прежнему улыбаясь, начал незнакомец, по собственному желанию перейдя на ты, – студентка пятого курса, почти отличница, два года замужем за своим преподавателем, мечтаешь развестись, но не решаешься. Муж тебя ни во что не ставит, но в обществе хвалится твоими достижениями и вашей идеальной семьей. Любимый цвет – зеленый, считаешь, что он подходит к твоим рыжим волосам, любимые животные – кошки, но у мужа аллергия, и ты не можешь завести котенка. Вообще-то у него аллергия на все, что ты любишь. Живешь в двушке, доставшейся в наследство от тетки, за которой ты ухаживала до последнего. Подрабатываешь решением курсовых для… скажем, менее успешных студентов и обучением школьников. Мне продолжать?

Я круглыми глазами уставилась на незнакомца, так точно, но так надменно и жестоко описывавшего то, что гордо именовалось моей жизнью. Он знал такие вещи, о которых даже не все близкие догадывались. До самых мелочей. И я была уверена, что перечисленным досье на меня не ограничивалось.

– Ты следил за мной? – похолодевшим от ужаса голосом спросила я, прокручивая в голове, что еще мог знать этот жуткий самодовольный тип в странной одежде, и зачем я вообще ему понадобилась.

– О! Это совершенно необязательно! Просто я давно ищу тебя!

– Ищешь? Зачем? Что все это значит?

– Тебе пора выходить, – парень проигнорировал мой вопрос. – Опоздаешь на пары, а ты ненавидишь опаздывать на учебу. Да и муж тебе устроит, если узнает.

– Мне на следующей, – с вызовом ответила я – хоть что-то он не знает.

– Неужели?

Громкая связь в стареньком, последнем в своем роде на маршруте дом-учеба трамвае прокашлялась и гнусавым голосом водителя объявила: «Трамвай следует в депо. Внимание! В депо». Это значило, что сейчас он свернет в противоположную институту сторону, и мне нужно вылетать, пока двери не захлопнулись. Я метнула разъяренный взгляд на собеседника и сорвалась с места. «Еще увидимся!» – услышала я вслед насмешливый урчащий голос.

Глава 3.

До начала пар оставалось всего десять минут, а путь от остановки, где по воле случая мне пришлось срочно выскочить с выпученными от шока и непонимания глазами, занимал не меньше пятнадцати. Стоило бы ускориться, ведь, как и предрекал мой попутчик, Антон этого просто так не оставит, обязательно ввернув пару слов о моем халатном отношении ко всему на свете. Ну и ладно, уж кто-кто, а муж сейчас занимал последнее место в моих мыслях.

Все мое внимание было сконцентрировано на странном парне: я пыталась вспомнить, могла ли видеть его раньше, не мелькал ли он где-то поблизости, наблюдая и вынюхивая. Но безрезультатно – слишком он был приметным, чтобы незамеченным бродить вокруг меня. Я совершенно точно видела его впервые.

Теперь же он занимал все мои мысли: нет, он показался мне отталкивающим и неприятным, и совершенно точно не мог мне понравиться, но неизгладимое впечатление произвел, заставив меня весь день нервно озираться по сторонам в поисках черного плаща на худом теле и ответов на возникающие в голове вопросы.

Опоздав ровно на пять минут, я робко постучала в дверь кабинета. Первой лекцией стоял какой-то унылый гуманитарный предмет, и все одногруппники, как один, распластались по партам, сквозь сон слушая монотонный убаюкивающий голос преподавателя, имени которого пока никто не удосужился запомнить.

На мой стук никто даже не обернулся, и я незаметной тенью проскользнула на второй ряд. Маринка, неизменная спутница моей учебной жизни, разлеглась прямо на неразобранной сумке и, судя по ее блаженному выражению лица, видела во сне что-то очень приятное. Какой удивительный предмет – всего за пять минут превратил мою вечно бодрую и неугомонную подругу в амебу. Я толкнула ее локтем в бок, и она приоткрыла густо подведенные черным глаз, приветственно подняла руку и снова погрузилась в сон, оставив меня наедине с навязчивыми мыслями.