§ 3
«Последний час» Сениора
Соотношение между стоимостями вышеуказанных относительных долей продукта может, конечно, измениться в зависимости, например, от перемен, происходящих в технических условиях производства, в производительной силе труда, стоимости рабочей силы и т. п. Но неизменным остается только одно: эти стоимости образуют единую стоимость данного продукта на всех стадиях его производства.
Игнорируя это обстоятельство, вульгарный экономист Н.У. Сениор выдвинул нелепый тезис, согласно которому только «последний час» рабочего дня приносит прибыль (прибавочную стоимость) капиталисту. В этой связи он пытался «доказать», что принятие законодательного проекта о сокращении рабочего дня с 11,5 час. до 10 час. лишит якобы капиталиста всякой прибыли (прибавочной стоимости).
Такое «доказательство» покоилось прежде всего на полном непонимании двойственного характера труда, воплощенного в товаре, и, как следствие, на смешении процесса труда и процесса увеличения стоимости, производства потребительной стоимости и производства прибавочной стоимости. Как известно, в процессе производства конкретный труд создает потребительную стоимость и одновременно переносит стоимость потребленных средств производства на производимый продукт, а абстрактный труд создает новую стоимость, т. е. стоимость рабочей силы и прибавочную стоимость. Будучи двумя сторонами одного и того же труда, они совершаются одновременно, а потому существовать друг без друга не могут.
Следовательно, независимо от продолжительности рабочего дня стоимость продукта, произведенного рабочим, всегда включает в себя стоимость постоянного капитала, стоимость переменного капитала и прибавочную стоимость. Поэтому сокращение рабочего дня, в рамках которого сохраняется его деление на две части: необходимое и прибавочное рабочее время, отнюдь не ведет к исчезновению прибавочной стоимости, как утверждал Н.У. Сениор, а ведет, при прочих равных условиях, лишь к понижению ее нормы.
Предположим, что при 11,5-часовом рабочем дне норма прибавочной стоимости составляла 100 %, т. е. он делился на 5 ? часа необходимого рабочего времени и 5 ? часа прибавочного рабочего времени. Если рабочий день сокращается до 10 часов (при данной стоимости рабочей силы), то необходимое рабочее время по-прежнему будет составлять 5 ? часа, а прибавочное рабочее время, напротив, понизится до 4 ? часа, а потому и норма прибавочной стоимости понизится до 73,9 %. Как видим, прибавочная стоимость не исчезает, она сохраняется, а ее норма составляет довольно значительную величину. Это свидетельствует лишь о том, что Н.У. Сениор защищал прежде всего классовые интересы буржуазии, которая стремилась к тому, чтобы не сокращать рабочий день, а наоборот, удлинять его и тем самым повышать норму прибавочной стоимости, т. е. степень эксплуатации рабочей силы, или наемного рабочего капиталистом.
§ 4
Прибавочный продукт
Часть продукта, в которой выражается прибавочная стоимость, называется прибавочным продуктом. «Как норма прибавочной стоимости определяется отношением последней не ко всей сумме капитала, а только к его переменной составной части, так и уровень прибавочного продукта определяется отношением последнего не ко всему остальному продукту, а только к той части продукта, в которой выражается необходимый труд. Как производство прибавочной стоимости есть определяющая цель капиталистического производства, так и степень богатства измеряется не абсолютной величиной продукта, а относительной величиной прибавочного продукта.
Сумма необходимого труда и прибавочного труда, отрезков времени, в которые рабочий производит стоимость, возмещающую его рабочую силу, и прибавочную стоимость, образует абсолютную величину его рабочего времени- рабочий день (working day).»[358 - Там же. С. 240–241.]
Глава 9
Рабочий день
§ 1. Пределы рабочего дня
При рассмотрении этого вопроса К. Маркс исходил из предположения, что рабочая сила покупается и продается по своей стоимости. Последняя, как и стоимость всякого другого товара, определяется рабочим временем, необходимым для ее производства. Как известно, она сводится к сумме стоимости определенных жизненных средств рабочего, потребляемых им в среднем ежедневно. Например, если для их производства в среднем требуется 6 часов, то соответственно рабочий должен работать в среднем 6 часов в день, чтобы воспроизводить стоимость своей рабочей силы, получаемую при ее продаже. Следовательно, необходимая часть его рабочего дня составляет 6 часов, а потому, при прочих неизменных условиях, является величиной данной. Но этим, однако, еще не определяется величина самого рабочего дня, поскольку он включает в себя и прибавочную часть.
Для того чтобы нагляднее представить обе части рабочего дня, К. Маркс дал их графическое изображение. Предположим, что линия a_____________b изображает продолжительность, или длину, необходимого рабочего времени, равную 6 часам. Но смотря по тому, будет ли продолжен труд за пределы ab на 1, 3, 6 часов и т. д., мы получим три различных линии:
Рабочий день I
а______________b___c
Рабочий день II
a____________b_____c
Рабочий день III
a________b_________c,
изображающие три различных рабочих дня в 7, 9 и 12 часов. Здесь линия bc, служащая продолжением линии ab, изображает длину прибавочного труда. Поскольку рабочий день = ab + bc, или ас, то он изменяется вместе с переменной величиной. Поскольку ab есть величина данная, то отношение bc к ab всегда может быть измерено. В рабочем дне I оно составляет 1/6, в рабочем дне II – 3/6, в рабочем дне III – 6/6. Но поскольку отношение
определяет норму прибавочной стоимости, то последняя дана, если известно отношение указанных линий. В трех приведенных выше рабочих днях она составляет соответственно 16 2/3 %, 50 % и 100 %. Напротив, норма прибавочной стоимости сама по себе не дала бы нам величины рабочего дня. Так, если бы, например, она равнялась 100 %, то рабочий день мог бы продолжаться, скажем, 8, 10, 12 часов и т. д. Норма прибавочной стоимости указывала бы здесь лишь на то, что две составные части рабочего дня, т. е. необходимое рабочее время (необходимый труд) и прибавочное рабочее время (прибавочный труд), равны по своей величине, но она не показывала бы, как велика каждая из этих частей.
«Итак, рабочий день есть не постоянная, а переменная величина. Правда, одна из его частей определяется рабочим временем, необходимым для постоянного воспроизводства самого рабочего, но его общая величина изменяется вместе с длиной, или продолжительностью, прибавочного труда. Поэтому рабочий день может быть определен, но сам по себе он – неопределенная величина.»[359 - Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 243.]
Будучи неустойчивой, текучей величиной, рабочий день может изменяться лишь в известных границах. Причем его минимальные пределы не могут быть определены. Правда, если предположим, что линия bc, служащая продолжением линии ab, или прибавочный труд,= 0, то получим минимальную границу, т. е. ту часть рабочего дня, которую рабочий необходимо должен работать для поддержания своего собственного существования. Но при капиталистическом способе производства необходимый труд рабочего всегда составляет лишь часть его рабочего дня, а потому последний никогда не может сократиться до этого минимума. Однако у рабочего дня есть максимальная граница. Она определяется двоякого рода обстоятельствами. Во-первых, физическим пределом рабочей силы. Ибо ее носитель – человек может расходовать в течение суток, естественная продолжительность которых равна 24 часам, лишь определенное количество своей жизненной силы. Так, например, лошадь может работать изо дня в день лишь по 8 часов. Точно так же рабочий в продолжение одной части суток должен отдыхать, спать, а в продолжение другой их части он должен удовлетворять другие физические потребности: питаться, мыться, одеваться и т. д. Во-вторых, границами морального свойства, связанными с необходимостью удовлетворения интеллектуальных и социальных потребностей рабочего, объем и количество которых определяется общим состоянием культуры. Именно поэтому изменения рабочего дня всегда совершаются в пределах физических и социальных границ. Разумеется, эти границы подвижны, могут изменяться в зависимости от конкретно-исторических условий. Вследствие этого можно обнаружить рабочий день самой различной длины: в 8, 10, 12, 14, 16, 18 часов.
Как уже отмечалось, капиталист покупает рабочую силу по ее дневной стоимости. Ему принадлежит и потребительная стоимость рабочей силы в течение одного рабочего дня. Он приобрел, таким образом, право заставить рабочего работать на него в продолжение всего рабочего дня. Отсюда возникает вопрос: «Но что такое рабочий день? Во всяком случае это нечто меньшее, чем естественный день жизни. На сколько? У капиталиста свой собственный взгляд на эту ultima Thule (буквально: крайнюю Фулу; здесь это выражение употребляется в смысле: крайний предел; Фула – островная страна, находящаяся, по представлению древних, на крайнем севере Европы. – Ред.), на необходимую границу рабочего дня. Как капиталист, он представляет собой лишь персонифицированный капитал. Его душа – душа капитала. Но у капитала одно-единственное жизненное стремление – стремление возрастать, создавать прибавочную стоимость, впитывать своей постоянной частью, средствами производства, возможно большую массу прибавочного труда. Капитал – это мертвый труд, который, как вампир, оживает лишь тогда, когда всасывает живой труд и живет тем полнее, чем больше живого труда он поглощает (курсив наш – Н.С.). Время, в продолжение которого рабочий работает, есть то время, в продолжение которого капиталист потребляет купленную им рабочую силу. Если рабочий потребляет свое рабочее время на самого себя, то он обкрадывает капиталиста»[360 - Там же. С. 244.].
Подобное отношение между капиталистом и рабочим складывается в соответствии с законом товарного обмена, т. е. законом стоимости. При этом каждый из них преследует свою цель: рабочий получить стоимостной эквивалент рабочей силы, а капиталист извлечь большую пользу из потребительной стоимости купленного им товара, способной производить прибавочную стоимость. Если отвлечься от весьма подвижных границ рабочего дня, то сама по себе природа товарного обмена не устанавливает никаких границ для последнего, а следовательно и для прибавочного труда, созидающего прибавочную стоимость. Но «капиталист осуществляет свое право покупателя, когда стремится по возможности удлинить рабочий день и, если возможно, сделать два рабочих дня из одного. С другой стороны, специфическая природа продаваемого товара обусловливает предел потребления его покупателем, и рабочий осуществляет свое право продавца, когда стремится ограничить рабочий день определенной нормальной величиной. Следовательно, здесь получается антиномия, право противопоставляется праву, причем оба они в равной мере санкционируются законом товарообмена. Таким образом, в истории капиталистического производства нормирование рабочего дня выступает как борьба за пределы рабочего дня, – борьба между совокупным капиталистом, т. е. классом капиталистов, и совокупным рабочим, т. е. рабочим классом»[361 - Там же. С. 246.].
§ 2
Неутолимая жажда прибавочного труда. Фабрикант и боярин
По словам К. Маркса, капитал не изобрел прибавочного труда, поскольку последний имеет место всюду, где часть общества обладает монополией на средства производства. Вследствие этого любой работник, свободный или несвободный, должен присоединять к рабочему времени, необходимому для содержания его самого, излишнее (прибавочное) рабочее время, чтобы произвести жизненные средства для собственника средств производства, независимо от того, будет ли этим собственником афинский аристократ, этрусский теократ, римский гражданин, норманский барон, американский рабовладелец, валашский боярин, современный лендлорд или капиталист. Впрочем, совершенно очевидно, что если в каком-нибудь обществе «преимущественное значение имеет не меновая стоимость, а потребительная стоимость продукта, то прибавочный труд ограничивается более или менее узким кругом потребностей, но из характера самого производства еще не вытекает безграничная потребность в прибавочном труде. Ужасным становится чрезмерный труд в древности в тех случаях, когда дело идет о добывании меновой стоимости в ее самостоятельной денежной форме – в производстве золота и серебра. Насильственный труд, убивающий работника, является здесь официальной формой чрезмерного труда. Достаточно почитать Диодора Сицилийского. Однако это исключения для древнего мира. Но как только народы, у которых производство совершается еще в сравнительно низких формах рабского, барщинного труда и т. д., вовлекаются в мировой рынок, на котором господствует капиталистический способ производства и который преобладающим интересом делает продажу продуктов этого производства за границу, так к варварским ужасам рабства, крепостничества и т. д. присоединяется цивилизованный ужас чрезмерного труда. Поэтому труд негров в южных штатах Американского союза носил умеренно-патриархальный характер до тех пор, пока целью производства было главным образом непосредственное удовлетворение собственных потребностей. Но по мере того как экспорт хлопка становился жизненным интересом для этих штатов, чрезмерный труд негров, доходящий в отдельных случаях до потребления его жизни в течение семи лет труда, становился фактором рассчитанной и рассчитывающей системы. Тут дело шло уже не о том, чтобы выколотить из него известное количество полезных продуктов. Дело заключалось в производстве самой прибавочной стоимости То же самое происходило с барщинным трудом, например, в Дунайских княжествах»[362 - Там же. С. 247.].
В этой связи К. Маркс дал сравнительный анализ неутолимой жажды прибавочного труда в Дунайских княжествах с такой же жаждой на английских фабриках, потому что прибавочный продукт при барщине, в отличие от последних, обладает самостоятельной, осязательно воспринимаемой формой.
Предположим, что рабочий день на английской фабрике равен 12 часам и состоит из 6 часов необходимого труда и 6 часов прибавочного труда, т. е. норма прибавочной стоимости составляет здесь 100 %. В таком случае свободный рабочий доставляет капиталисту еженедельно 36 часов прибавочного труда (при шестидневной рабочей неделе). Это равносильно тому, как если бы он работал 3 дня в неделю на себя и 3 дня в неделю даром на капиталиста. Но это деление рабочего времени незаметно, поскольку необходимый труд и прибавочный труд здесь сливаются вместе. Поэтому то же самое отношение можно выразить, например, следующим образом: рабочий в продолжение каждой минуты работает 30 секунд на себя и 30 секунд на капиталиста и т. д.
Совершенно «иначе обстоит дело с барщинным трудом. Необходимый труд, который выполняет, например, валашский крестьянин для поддержания собственного существования, пространственно отделен от его прибавочного труда на боярина. Первый труд он выполняет на своем собственном поле, второй – в господнем поместье. Обе части рабочего времени существуют поэтому самостоятельно, одна рядом с другой. В форме барщинного труда прибавочный труд точно отделен от необходимого труда. Это различие в форме проявления, очевидно, ничего не изменяет в количественном отношении между прибавочным трудом и необходимым трудом. Три дня прибавочного труда в неделю остаются тремя днями труда, который не создает эквивалента для самого рабочего, будет ли этот труд называться барщинным или наемным трудом. Но у капиталиста неутомимая жажда прибавочного труда проявляется в стремлении к безмерному удлинению рабочего дня, у боярина же проще: в непосредственной погоне за барщинными днями.
Барщина соединялась в Дунайских княжествах с натуральными рентами и прочими атрибутами крепостного состояния, но она составляла основную дань, уплачиваемую господствующему классу. Там, где это имело место, барщина редко возникала из крепостного состояния, наоборот, обыкновенно крепостное состояние возникало из барщины»[363 - Там же. С. 248. Например, «так было в румынских провинциях. Их первоначальный способ производства был основан на общинной собственности, но не в ее славянской или индийской формах. Часть земель самостоятельно возделывалась членами общины как свободная частная собственность, другая часть – ager publicus (общинное поле) – обрабатывалась ими сообща. Продукты этого совместного труда частью служили резервным фондом на случай неурожаев и других случайностей, частью государственным фондом на покрытие военных, церковных и других общинных расходов. С течением времени военная и духовная знать вместе с общинной собственностью узурпировала и связанные с нею повинности. Труд свободных крестьян на их общинной земле превратился в барщинный труд на похитителей общинной земли. Одновременно с этим развились крепостные отношения, однако только фактически, а не юридически, пока они не были узаконены всемирной «освободительницей», Россией, под предлогом отмены крепостного права. Кодекс барщинных работ, обнародованный русским генералом Киселевым в 1831 г., был, конечно, продиктован самими боярами. Так Россия одним ударом завоевала магнатов Дунайских княжеств и стяжала одобрительные рукоплескания либеральных кретинов всей Европы.» / Там же. С. 248–249. Подкрепляя теоретический анализ историческими фактами, К. Маркс далее показал, что ненасытная жажда капиталиста к прибавочному труду, даже ограниченная фабричными законами, все же превосходит боярина. Это обусловлено отнюдь не личными свойствами капиталиста, а утверждением и развитием всеобщего товарного производства в буржуазном обществе, в котором стремление к извлечению прибавочной стоимости, ее непрерывному накоплению не знает границ.].
§ 3
Отрасли английской промышленности без установленных законом границ эксплуатации
До сих пор речь шла о стремлении капиталиста к удлинению рабочего дня. Последнее характеризует «поистине волчью жадность к прибавочному труду, в такой области, в которой непомерные злоупотребления, не превзойденные даже, как говорит один буржуазный английский экономист (Дж. Ваде. – Н.С.), жестокостями испанцев по отношению к краснокожим Америки, вызвали, наконец, необходимость наложить на капитал узду законодательного регулирования»[364 - Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 254–255.]. Однако эта узда отнюдь не препятствовала тому, что и теперь в некоторых отраслях производства, в которых «высасывание рабочей силы или и сейчас еще нисколько не стеснено, или до самого последнего времени ничем не было стеснено»[365 - Там же. С. 255.].
Опираясь в этой связи на реальные факты, К. Маркс дал глубокий анализ особенностей жестокой эксплуатации различных половозрастных слоев рабочего класса (детей, подростков, взрослых, мужчин и женщин) в таких отраслях английской промышленности, как гончарное производство, спичечная мануфактура, производство обоев, хлебопечение, железнодорожный транспорт, причем без установленных законом границ этой эксплуатации. При этом обнаружилось, что положение дел в них везде одинаковое. Ибо «из пестрой толпы рабочих всех профессий, возрастов, полов» преследуют «нас усерднее, чем души убитых преследовали Одиссея», что свидетельствует «о чрезмерном труде»[366 - Там же. С. 265.] этих рабочих.
§ 4
Дневной и ночной труд. Система смен
Как показано выше, у капиталиста неутолимая жажда прибавочного труда проявляется в стремлении к безмерному удлинению рабочего дня, к непрерывному потреблению купленных им факторов труда, что лежит в основе процесса увеличения стоимости, ее самовозрастания. Постоянный капитал, т. е. средства производства служат здесь лишь для того, чтобы потреблять переменный капитал, т. е. рабочую силу, или впитывать живой труд рабочих и с каждой долей этого труда впитывать соответственное количество прибавочного труда. Если же средства производства этого не делают, то простое их наличие образует для капиталиста отрицательную потерю. Более того, до тех пор, пока средства производства остаются без употребления, они представляют собой бесполезно авансированный капитал. Напротив, такая потеря становится положительной только в том случае, когда возобновление прерванного производства делает необходимыми добавочные затраты на приобретение факторов труда. Вследствие этого «удлинение рабочего дня за пределы естественного дня, удлинение за счет ночи действует только как паллиатив, лишь до известной степени утоляет вампирову жажду живой крови труда. Присвоение труда в продолжение всех 24 часов в сутки является поэтому имманентным стремлением капиталистического производства. Но так как физически невозможно высасывать днем и ночью одни и те же рабочие силы, то, чтобы преодолеть физические препятствия, требуется чередование между теми рабочими силами, которые потребляются днем, и теми, которые потребляются ночью, чередование, допускающее различные методы, например, организованное таким способом, что часть рабочего персонала одну неделю выполняет дневную работу, а на другой неделе – ночную и т. д.»[367 - Там же. С. 267. «Как известно, такая система смен, такое попеременное хозяйство господствовало в полнокровный юношеский период английской хлопчатобумажной промышленности и т. д. и процветает в настоящее время, между прочим, на бумагопрядильных фабриках Московской губернии. Как система, этот 24-часовой процесс производства существует и поныне во многих до сих пор еще «свободных» отраслях промышленности Великобритании, между прочим на доменных печах, в кузницах, на железнодорожных заводах и других металлических мануфактурах Англии, Уэльса и Шотландии. Процесс труда продолжается по 24 часа не только в каждый из 6 будничных дней, но и в большинстве случаев охватывает также и 24 часа воскресных суток. В состав рабочих входят мужчины и женщины, взрослые и дети обоего пола. Дети и подростки представлены всеми возрастами от 8 (в иных случаях от 6) до 18 лет. В некоторых отраслях девушки и женщины работают ночью совместно с мужским персоналом.Не говоря уже об общих вредных последствиях ночного труда, непрерывный, двадцатичетырехчасовой процесс производства дает в высшей степени удобную возможность переступать границы номинального рабочего дня. Например, в упомянутых выше отраслях промышленности, требующих большого напряжения, официальный рабочий день составляет для каждого рабочего по большей части 12 ночных или дневных часов. Но сверхурочный труд, выходящий за эти пределы, во многих случаях, выражаясь словами английского официального отчета «поистине ужасен» («truly fearful»).» / Там же. С. 267–269.].
Таким образом, постоянное стремление к присвоению (отчуждению) труда в течение полных суток обусловила необходимость появления системы дневных и ночных смен. Ибо больше всего капитал боится бездействия вещественного и личного факторов производства, а стало быть, бесполезного авансирования. Так, работа в одну дневную смену (при 12-часовом рабочем дне) означает бездействие капитала в течение другого полусрока его жизни. Напротив, работа в две смены (по 12 часов каждая) обеспечивает непрерывное удовлетворение основной цели капитала – жажды обогащения, прибавочной стоимости. Различие между детьми, подростками и взрослыми, мужчинами и женщинами, физически сильными и слабыми – здесь не принимается капиталом во внимание под воздействием этой неутолимой, постоянно нарастающей жажды.
§ 5
Борьба за нормальный рабочий день. Принудительные законы об удлинении рабочего дня с середины XIV до конца XVII столетия
Именно жажда обогащения, извлечения прибавочной стоимости побуждает капиталиста к тому, чтобы рабочий день насчитывал полных 24 часа в сутки, за вычетом тех немногих часов отдыха, без которых рабочая сила становится абсолютно непригодной к возобновлению ее дальнейшего потребления. При этом рабочий на протяжении всей своей жизни есть не что иное, как носитель рабочей силы, а потому время, которым он располагает, естественно и по праву предстает как рабочее время, а следовательно, оно целиком принадлежит процессу самовозрастания стоимости капитала, процессу производства прибавочной стоимости. «Что касается времени, необходимого человеку для образования, для интеллектуального развития, для выполнения социальных функций, для товарищеского общения, для свободной игры физических и интеллектуальных сил, даже для празднования воскресенья – будь то хотя бы в стране, в которой так свято чтут воскресенье, – то все это чистый вздор!» Ибо «при своем безграничном слепом стремлении, при своей волчьей жадности к прибавочному труду капитал опрокидывает не только моральные, но и чисто физические максимальные пределы рабочего дня. Он узурпирует время, необходимое для роста, развития и здорового сохранения тела. Он похищает время, которое необходимо рабочему для того, чтобы пользоваться свежим воздухом и солнечным светом. Он урезывает время на еду и по возможности включает его в самый процесс производства, так что пища дается рабочему как простому средству производства, подобно тому как паровому котлу дается уголь и машинам – сало или масло. Здоровый сон, необходимый для восстановления, обновления и освежения жизненной силы, капитал сводит к стольким часам оцепенения, сколько безусловно необходимо для того, чтобы оживить абсолютно истощенный организм. Таким образом, не нормальное сохранение рабочей силы определяет здесь границы рабочего дня, а наоборот, возможно большая ежедневная затрата рабочей силы, как бы болезненно насильственна и мучительна она ни была, ставит границы для отдыха рабочего. Капитал не спрашивает о продолжительности жизни рабочей силы. Интересует его единственно тот максимум рабочей силы, который можно привести в движение в течение рабочего дня. Он достигает этой цели сокращением жизни рабочей силы, подобно тому как жадный сельский хозяин достигает повышения доходности земли посредством расхищения плодородия почвы.
Таким образом, капиталистическое производство, являющееся по существу производством прибавочной стоимости, всасыванием прибавочного труда, посредством удлинения рабочего дня ведет не только к захирению человеческой рабочей силы, у которой отнимаются нормальные моральные и физические условия развития и деятельности. Оно ведет к преждевременному истощению и уничтожению самой рабочей силы. На известный срок оно удлиняет производственное время данного рабочего, но достигает этого путем сокращения продолжительности его жизни»[368 - Там же. С. 274–276.].
Как известно, стоимость рабочей силы включает в себя сумму стоимости тех товаров, которые необходимы для воспроизводства рабочих и членов их семей, т. е. для воспроизводства (размножения, по словам К. Маркса) рабочего класса. Но если противоестественное удлинение рабочего дня, которого добивается капитал в своем безграничном стремлении к самовозрастанию, сокращает период жизни рабочих, а стало быть, и продолжительность функционирования их рабочих сил, то становится необходимым более быстрое возмещение последних вследствие их преждевременной изношенности, т. е. издержки воспроизводства рабочих сил должны быть больше, подобно тому, как часть стоимости машины, ежедневно подлежащая воспроизводству, тем больше, чем быстрее изнашивается данная машина. «Поэтому, казалось бы, собственный интерес капитала указывает на необходимость установления нормального рабочего дня.
Рабовладелец покупает своего рабочего так же, как он покупает свою лошадь. Теряя раба, он теряет капитал, который приходится возмещать новой затратой на невольничьем рынке.»[369 - Там же. С. 276.]
Столь варварское отношение к рабочей силе было обусловлено прежде всего ее избыточным предложением на рынке труда. Правда, в отдельные периоды быстрого экономического подъема этот рынок обнаруживал серьезный недостаток предложения рабочей силы. Такая ситуация сложилась, например. В 1834 году. Однако выход из нее был найден довольно быстро: фабриканты предложили Комиссии по закону о бедных направлять «избыток населения» земледельческих округов Великобритании на промышленный север, заявив о том, что этот избыток «будет поглощен и потреблен фабрикантами».