Лёгкая комедия из жизни античного заповедника

– Приехали, – повернулся водитель. – Ваши вон туда ходят.

Он указал рукой на темневший у горизонта горный массив, небо вдалеке сливалось с морем. Ну, туда так туда. Раз куда-то в горизонт увезли три ящика моего реквизита, то может и меня не забудут встретить. Закинул сумку на плечо, пошел в указанном направлении. Кустики редкой жесткой травы перемежались островками густой зелени, метелки пырея цеплялись за штанины. Вируса я увидел издалека. Сколько я его не видел вживую? Года четыре и сейчас меня распирало от радости.

– Коля! Тушкан! Сволота! Приехал!

Я аж зажмурился от смущения. Нет, прозвище мне нравилось. Можно сказать, я им даже гордился. Тем более, что меня давно «повысили в звании» и я больше не Коля-Тушканчик, а зрелый, матерый Тушкан. Но… Мне сорок два, я не хухры-мухры какой спец в своей области, у меня публикации, кессонка и развод в анамнезе. А встречаешь старых друзей и ты опять Тушкан. Мы обнялись.

– Приехал.

– Конечно. Вы вывезли половину моей квартиры. Куда же я без своего барахла денусь?

– Ладно, пойдем. По дороге все расскажу. Заповедник не большой. Всего пять гектаров. Но у нас есть все – речка, озеро, болото, лес. Даже скалы есть! С того края бухту закрывают. Ну так мы и популяции большие не разводим. Что у нас? Кентавры, четыре штуки. Два жеребца, две кобылки. Порознь держим. Команды на разведение не было. Соображалка у них как у двухлетнего ребенка, а лягаются как двухлетние кобылы. Так что сзади не подходи. В болоте гидра(5).

– О! Как выглядит?

– Как гидра. В смысле Hydra, кишечнополостная которая. Но здоровенная тварь. Её привезли уже метровой. Сейчас метра три в высоту. Совершенно безвредная. Убить тебя может, разве что, если наступит. Но она из трясины почти не вылезает. Восемь отростков. Раскидалась по всему болоту. Потом сходишь, посмотришь.

Тем временем мы подошли к жилому бараку. Рядом с бараком был загон, как в документалках про жизнь фермеров.

– В загоне у нас сатиры. Восемь штук. Самцы.

– И как они?

– Тупые в доску. Ну козы и козы. Только что торс антропоморфный(6). За ними Егор смотрит. Глаз да глаз нужен. Все время пытаются забор прогрызть.

– Прогрызть?

– Ну так козы же.

– То есть, на флейтах не играют?

– О! И не вздумай что-то подобное им подсунуть. Играть не играют, но дудят. Как ненормальные, круглые сутки. День, ночь – им по барабану. Они когда из-за последней передрались, а у нас нашелся дурик, который им эти дуделки подсунул. Так вот, они когда последнюю сломали, мы всей колонией выдохнули. Раньше на вольном выпасе были, а потом у них война с дриадами(7) началась. Ну как война. Дриады поумнее, они на полном серьезе воюют, а те даже не понимают.

– Что не поделили?

– Деревья. Козлоногие кору обгрызают и всё норовят на дерево повыше залезть. А тем это не нравится. Так знаешь, что придумали? Втроем на одного охотятся. Подманят яблоком на палке. Две за рога хватают и поднимают. Они девки хоть и мелкие как пигмеи, но силушки – мама не горюй. А третья ивовый прут ему под горло и в концы в расщепленную ветку. И отпускают. Это дурик висит, дергается. Чуть все не перезадушились. Хорошо Егор рядом был, заметил. Пока он одного снимает, они уже следующего подвешивают. Он второго снимать, смотрит – первый опять висит. Так он их ремнем за рога связал и в загон. Так всех и выловили. Все они у нас немного висельники. А вот с нимфами(8) у них гармония и взаимопонимание.

– У дриад с нимфами?

– И у дриад. С нимфами у всех гармония. Кроме твоих подопечных. Но с сатирами они прямо-таки на одной волне. Скачут по полям, в догонялки играют. А-то встанут так – нос к носу и нюхают друг друга. Это значит любовь у них.

На веранде барака я заметил большой мангал и пару винных бутылок, завалявшихся в углу. На сердце стало веселее от мысли, что пребывание моё здесь будет не только полезным, но и приятным.

– Ну пойдем, пройдемся перед ужином. Покажу, что успею.

– Нимф покажи.

– Этого добра у нас навалом, только, поверь, ничего интересного. Самое ценное в них то, что их под опеку взяли геронтологи и диетологи, любые деньги по первому запросу башляют. Потому что все хотят быть молодыми и худыми, как наши нимфы. Их у нас четыре вида. Называем по доминирующему геному – черепашки, попугайчики, медузки и эти… Забыл. Но ты по внешнему виду их не отличишь. Диана отличает, она с ними каждый день возится. Давай я лучше тебе сразу своих гамадриад(9) покажу. Вот где достойный объект. А нимфы… Мы через поле пойдем, где они живут, если выскочат на нас, посмотришь.

Пока мы шли к обиталищу нимф, Вирус продолжал рассказывать.

– А вот химерами(10) у нас никак не сложилось. Двух привозили, две же и сдохли.

– Что так?

– Пугается сама себя и атакует. Только из анабиоза выведут – трах-бах, всё, труп. Первый раз хвост головы покусал. Мы ж не предполагали насколько он ядовитый. Пока мы: ась? ась? Уже кердык. Яд разошелся, спасать некого.

– А противоядие?

– У нас есть, конечно, противоядие. Но от гюрзы там, от гадюки, от кобры. Понимаешь, от нормальных животных. А эту зверину мы же только в теории знаем. Вторую нам прислали уже подкорректированную. Так она у нас целых полчаса продержалась. Львиная голова напала на козью, перекусила артерию. Всё в крови. Химера дохлая. Так что мы уже личное кладбище открыли. А химер пока в долгий ящик.

За разговорами дошли до поляны, картинно заросшей луговыми цветами. В отдалении темнела полоска леса. На краю поляны стояло несколько высоких стогов, в их тени, в окружении, как мне показалось, полуголой ребятни, сидела темноволосая женщина. Приблизившись, я заметил, что вся ребятня женского пола и заняты они складыванием детских пирамидок. А через пару шагов стало понятно, что не такая уж они ребятня – выглядели девушки вполне сформированными, но уж очень маленькими. Их темноволосая предводительница заметила нас и поднялась навстречу.

– Это Диана. Наш нифозавр, нимфоведка. Не путать с нимфо…

– Я понял.

Брюнетка пошла на встречу. Несколько ее подопечных тоже заметили нас и, бросив свое занятие, потянулись ближе.

– Что, – весело спросил Вирус, – опять твои неглиже бегают?

Диана закатила глаза:

– О… Все утро туники по поляне собирала. Не могу их к одежде приучить. Нет, попугайчики нормально носят, а остальные… С другой стороны, чего я хочу, где вы видели черепашку в тунике?

К нам подкрались несколько любопытствующих нимф и тут мне стало понятно, почему Вадим Юрьевич был уверен, что они мне не понравятся. Взгляд у них особенный. Про такой еще иногда говорят – свет горит, а дома никого нет. Очень не комфортно я от такого взгляда себя чувствую. У тех же, что остались заниматься пирамидками, как я заметил, дела шли не особо успешно. И колечки не надевались на стержень, да и стояли в разнобой. Диана же, которая по моему представлению, была куда больше похожа на классическую нимфу, спросила:

– Так это вас нашим сиренам на съедение выписали?

На съедение? Настолько все плохо? Но Вирус ответил за меня.

– Да его полярные медведи за два года так и не съели и эти не съедят.

Тут я почувствовал прикосновение к ладони маленьких цепких пальчиков и непроизвольно отдернул руку. Снизу вверх на меня смотрели пустые глаза нимфы в яркой желтой тряпочке.

– Не трогай меня, пожалуйста.

На лице нимфы отобразился испуг.

– Говорите потише, вы их пугаете, – попросила Диана. – У вас голос такой, мне самой стало страшно.

– Дианочка, просто у Николая Валентиновича идиотофобия, вот он так остро реагирует.

– Вадим Юрьевич, вы снова? Может быть, мои нимфы развиваются медленнее ваших дриад, но называть их идиотками то перебор!

– О, началось. Коля, пойдем отсюда.

– Идите. Идите!