По всей планете мир и слава
Идут путем побед твоих.
Ты победила мрак и холод,
Для всей земли, для всех времен
Наш герб советский – серп и молот —
Лучами солнца озарен.
В союзе дружба и свобода,
Для них твоя звезда зажглась,
И храбрость русского народа
С твоим могуществом слилась.
Славься, наша страна,
Ленинской правдой сильна,
Наша любимая, непобедимая
Наша родная страна!
Козич Л
Я люблю
Я люблю, когда солнце встает,
И над речкой туман расстилается,
Соловей голосистый поет,
До утра поет, заливается.
Я люблю блеск хрустальной росы,
Камышинок шуршанье в тиши,
Я люблю твои русые волосы,
И озоновый запах грозы.
Я люблю, когда вишни цветут,
Когда сад и земля в цвету.
С каждым днем, как с чудом встречаешься!
Я люблю, когда ты улыбаешься…
Я люблю по полям бродить,
Когда небо синее-синее.
Я люблю все на свете любить,
Это чувство такое сильное.
Козловский Е
Фотоэтюд
Загадочно-ритмичен негатив.
Процесс печати странен и приятен.
Бумагу в проявитель опустив,
Я различаю в шуме белых пятен
Картину, что увидел объектив:
Горели окна, точно на весу,
Высотный дом – от булочной до шпиля —
Был опрокинут в рябь ночной реки,
И мчались по Садовому кольцу —
По Земляным Валам – автомобили.
И блеск асфальта множил огоньки.
Коновалов Валентин Алексеевич
«Среди далеких знаков зодиака…»
Среди далеких знаков зодиака
Мой звездный покровитель – Скорпион.
Магический пустыни забияка
Созвездием целым дарит небосклон.
Как далеки законы мироздания
От дел земных и суетных тревог,
От беспредельной грусти увядания,
Колесами истерзанных дорог.
Где журавли давно закрыли лето,
Сменили музыку и леса, и воды.
Где юных вьюг лишь первые приметы
И сумерек холодные следы.
Но мне по сердцу новые картины
И осени бунтующей порыв.
Как смена чувств, какой-то зов глубинный
Далекой и неведомой поры.
Деревня
Мы не помним давно всех обычаев древних,
Все спешим и клянем неустроенный быт.
Вид знакомой, покинутой всеми деревни
Сред лесов и цветущих лугов не забыть.
Все дворы заросли лебедой и крапивой,
Завалился и сгнил деревянный плетень.
И тропинки повиты ольхою и ивой,
Уж не манит березы пугливая тень.
Не сердясь, понимая, никто не заставит
Всех ушедших обратно вернуться домой.
Будет тонко скрипеть покосившийся ставень
И проемы окошек пугать пустотой.
Время память о всех деревенских заглушит,
Как заглушат поля и луга ивняки.
Лишь на Троицын день соберутся старушки,
Молча будут сидеть допоздна у реки.
Больно сердце сжимают такие утраты,
И пустеет душа, будто эти дома.
В деревянной избе, при багряных закатах
Здесь когда-то Россия родилась сама.
Осеннее