Эрион. На краю мира

Тора задумалась.

– Слушай, а твоей рыбины хватит, чтоб он и мне про будущее рассказал?

– Думаю, должно хватить, – без сомнений ответил Нар.

– Ну, я тогда тоже спрошу его, ладно?

– Конечно, спроси! Лучше заранее знать, что там ждет впереди.

Вот и жилище Готрина. Снаружи его легко можно было принять за холм, каких полно в округе. Но стоило обойти его, и можно было увидеть хорошо замаскированную дверь, заметную только знающим людям, тем, кому уже довелось бывать здесь. Нар был здесь однажды: мать приводила его, когда он был болен. Готрин тогда долго водил над ним руками, дал какое-то горькое питье, и болезнь отступила. Недавно Нар похвастался перед друзьями, что бывал у Готрина, и в доказательство, что не обманывает, пообещал привести их к нему. В прошлый раз, когда их компания была чуть больше, у них ничего не получилось. И ребята уже было начали насмехаться над бедным парнем, дескать, насочинял с три короба, заврался совсем и теперь не знает, как выпутаться. Разве может колдун жить в обычной куче мусора? Нора, пещера, как у всех, как положено, но не куча мусора же! И если бы не подошла тогда Фарина и не стала бы тоже пытаться войти в этот холм, то они и вовсе засмеяли бы Нара. Фарина тогда сказала им, чтоб пришли в другой раз, что сегодня ее дед не в настроении. И вот теперь Нар привел Тору.

Они обошли холм вокруг, тщательно высматривая, где может быть вход. Пришлось даже немного порыться руками и приподнимать ветхие остатки былых вещей.

– Может, это не тот холм? – усомнилась Тора.

– Тот, – уверенно отрезал Нар.

Вдруг прямо перед ними распахнулась дверь и показалась молодая девушка. От неожиданности Тора вздрогнула, ухватившись за руку Нара, хотя девушка, открывшая дверь, была вовсе не страшная. Наоборот, Фарина была очень привлекательная, и даже, на вкус Торы, красивая. Чистая, ровная, от природы смуглая кожа, казалось, не побелеет, даже если Фарина всю жизнь проведет под землей. Черные вьющиеся волосы заплетены в рыхлую косу, спускавшуюся ниже спины. И зеленые глаза, роднившие большинство жителей окраины.

– Что вы тут шумите? – строго спросила Фарина. Она давно привыкла к многочисленным визитам к ее деду. Бывало, что и с недобрыми намерениями люди приходили, поэтому она особенно не церемонилась. Предпочитала сначала понять, кто перед ней, а потом уже решать, стоит ли к нему быть ласковой.

– Мы это… – растерялся Нар. А Тора молча спряталась за него.

– Фарина! Кто там? – послышалось из глубины жилища.

– Тут дети, – ответила Фарина, пристально рассматривая гостей.

– Впусти.

Фарина, придерживая дверь, чуть отодвинулась в сторону, открывая узкий проход в жилище. Нар и Тора по очереди протиснулись мимо нее внутрь.

Жилище Готрина освещалось точно такой же лампой, что и дома у Торы. Желтый свет разливался по небольшой комнате, стены которой были сплошь завешаны пестрыми, ворсистыми полотнами, похожими на шкуры диковинных зверей. Вот только цвета такие для животных были не свойственны: синий, красный, зеленый. Да и рисунок повторял не пятна и разводы, нужные для маскировки, а наоборот, ярко выделялся кричащим сочетанием цветов, диковинными геометрическими линиями и узорами.

«Должно быть, это тоже досталось от древних предков, – подумала Тора. – Возможно, в древности были такие жуткие звери».

Полотна были изрядно потрепанные и выцветшие, а местами покрытые проплешинами, сквозь которые виднелись переплетения толстых серых нитей. Это подтверждало предположение Торы о древнем их происхождении.

Возле стены на высоком приступке, застеленном таким же ворсистым покрывалом, поджав под себя ноги, сидел старик. Должно быть, это место служило ему постелью, а вон там, в углу на небольшом возвышении, где сейчас лежали два свертка, скрученные в рулоны, возможно, спала Фарина. С потолка свисали разные непонятные штуки, некоторые из них легонько шевелились от движения воздуха и поблескивали, бросая блики на пол и стены, а то вдруг издавали нежный, звонкий, шуршащий, тихий – любой! – звук. Казалось, будто это какие-то невидимые существа подают свои голоса: шепчут, смеются, некоторые даже ворчат.

Готрин сидел, опустив голову и склонив ее чуть на бок, словно прислушиваясь. А когда дети вошли, он вдруг поднял голову, но слишком высоко, как будто что-то увидел у них над головами, под самым потолком. Хотя глаза его при этом были закрыты.

– Что вам нужно? – спросил Готрин.

– Мы это… – заволновался Нар. – Спросить хотели про эти… как их… тела.

– Про какие тела?

– Про небесные, – подсказала Тора.

– А что с ними не так? – едва заметно усмехнулся Готрин.

– Говорят, что когда они сольются, что-то должно произойти, – робко произнес Нар.

– Говорят… Что ж вы не расспросили тех, кто это говорит? – поинтересовался Готрин.

– Ну так говорят, что ты лучше всех про это знаешь, – Нар не терял надежды вывести старика на разговор.

Готрин вздохнул и медленно почесал бороду.

– Ну, садитесь, – разрешил он.

Дети бегло осмотрелись, куда бы присесть, и сели прямо там, где стояли – на пол.

– А что там на небе? Сошлись уже небесные тела? – спросил Готрин.

– Два соприкоснулись, третьего сегодня не видела. Может, уже слилось с ними? – доложила Тора.

– Нет еще. Я бы почувствовал, – ответил Готрин и снова почесал бороду. – Правду вам сказали. Небесные тела сольются в одно, и это будет началом больших перемен, которые коснутся всех. Только это еще не скоро произойдет, они медленно приближаются друг к другу.

– А сколько ждать? Я не хочу пропустить, – призналась Тора.

– Говоришь, два соприкоснулись, а третьего не видела? – Горин задумался. – Ну, может быть, к сезону пещерников все и произойдет.

Тора оживилась и с восторгом глянула на приятеля.

– А что будет – хорошее или плохое? – спросил Нар. Очень уж он переживал, что их налаженная, такая хорошая жизнь вдруг нарушится. И что тогда?

– Никто тебе этого не скажет, даже я, – сказал Готрин. – Знаю только, что каждый почувствует это на себе. В прошлый раз, когда небесные тела слились в одно, случилась страшная катастрофа, которая погубила многих. И не только людей. Все переменилось тогда. Сейчас снова все переменится. Вы себе даже представить не можете, какая раньше была жизнь, потому что от тех времен ничего не осталось. Даже воспоминаний.

– Ты знаешь про деревья? – осмелев, спросила Тора, чтоб показать, что и она кое-что знает про древние времена.

– Что это?

– Это такие существа, которые жили в древности, а потом люди их уничтожили, и теперь ни одного не осталось. У них еще вот такие лапы были, – Тора раскинула руки в стороны и растопырила пальцы, довольная тем, что Нар, раскрыв рот, наблюдает за ней. Таких историй, которые рассказывает бабушка Изгиль, он точно не слышал.

– Это все глупые россказни для глупых детей! – строго сказал Готрин. – Никогда не было таких существ. И лучше нигде не повторяй эту ерунду, чтоб тебя не засмеяли.

Тора закусила губу и потупилась.

Готрин еще что-то рассказывал про болезни и войны, напавшие на людей, когда три спутника слились в один. Тора уже слышала похожие рассказы от бабушки Изгиль, но больше не решалась сказать об этом. Поэтому, не отрывая глаз, наблюдала за стариком. Обычно она не имела привычки вот так в упор пялиться на людей, но Готрин давно ослеп, и можно было не бояться наткнуться на его взгляд, не испытывать неловкости от того, что он заметит, как пристально она его рассматривает. И она этим пользовалась.

Готрин был совсем старый. Наверное, ему было столько же лет, сколько и бабушке Изгиль. А может, даже и больше. Вон, у него голова какая лысая. Редкие длинные волосины на висках и затылке спускались ниже плеч и как будто только мешались. Во всяком случае, толку от них не было никакого: лысину они не прикрывали, красоты не добавляли. Зато борода у старика была шикарная: длинная, густая и белая.

« Как будто волосы с головы перебежали на подбородок», – подумала Тора и тут же устыдилась своих мыслей, словно кто-то мог их подслушать.

Глаза Готрина чаще всего были закрыты. Но когда он их открывал, его слепой взгляд блуждал сам по себе, не останавливаясь ни на предметах, ни на людях. А иногда глаза закатывались вверх под веки и становились совсем белыми. Вот тогда было жутко, и Тора невольно содрогалась от волны холодка, пробегавшей по спине.

– А я еще это… Про мое будущее хотел спросить, – Нар вытащил из-за пазухи сушеную рыбу, голова которой так иссохлась, что твердые шарики глаз запали куда-то внутрь угловатого черепа, словно крошечные существа спрятались в свои норы. Неуверенно держа рыбу в руках, не зная, что с ней дальше делать, Нар оглянулся на Тору, которая настойчиво дергала его за рукав, напоминая о себе, и торопливо добавил: – И про ее будущее тоже.