Кабардино-Балкария. Прогулки рука об руку

«Балкарцы с древних времен имели мирные сношения и военные столкновения с соседними племенами: Грузией, Имеретией, Сванетией с юга, осетинами с запада, карачаевцами с востока и кабардинцами с севера, а также с чеченцами, кумыками и дагестанцами. Балкарцы называют кабардинцев „черкес“, осетин ближних „дигорли“ и „дигор“, дальних – „течей“, „течейли“, грузин, имеретин и сванетов называют общим именем „эбзе“, подразделяя их на „гурджи-эбзе“ (тифлисских), „имерет-эбзе“ и т. д. <…> Кабардинцы называют балкарцев, осетин и карачаевцев общим именем „кушха“, добавляя для различия между ним по отношению к осетинам „тезен-кушха“, балкарцам „балкар-кушха“ и т. д. Осетины кабардинцев называют „кашкон“, а балкарцев „ассиаз“. В преданиях же об осетинском царе Балкария называется „царством Басиата“, т.е. по имени родоначальника балкарских таубиев Басиата»[12 - Там же. – С. 11—12.].

Бабугент

И первым населенным пунктом Балкарского общества на нашем пути был Бабугент, расположенный в месте слияния Черека-Безенгийского (Черека-Хуламского), рожденного в гроте ледника Безенги (Уллу-Чиран)[13 - Река Черек-Безенгийский // NATURERUSSIA.TRAVEL: портал «Экотуризм в России – Путешествие по ООПТ» (дата обращения: 18.04.2023).] с рекой Черек-Балкарский, который чаще именуют, опуская второе слово. В этом селении живет Мурадин Башиев – давний друг Славика, которого тот, любя, ласково называет «цацик», что означает «мальчик», хотя Мурадин старше Славика, но, глядя на их общение, а нам довелось заехать к нему в гости и побывать в его гостеприимном доме, все выглядит наоборот, тем более что Славик выше Мурадина и, находясь рядом, нависает над ним, как скала. Тем не менее отношения у них действительно трепетные. Такое же отношение к Славику было и у отца Мурадина, который запомнился ему очень милым, добрым и добродушным старичком, неизменно восседавшим верхом на лошади. В этой связи Славик рассказал нам одну историю, запавшую ему в душу.

Как-то раз, заехав в гости к Мурадину, оказалось, что его отец, звали его Биберт, только что вернулся с выпаса огромнейшей отары, проведя в горах около трех месяцев. Весь двор был забит блеющими баранами, овцами и молодняком, а Биберт в это время был занят барашком, обрабатывая ножом место укуса змеи. Мурадин обратился к отцу на балкарском языке, предупреждая, что он явился не один, а с гостем. Услышав слова сына, Биберт встрепенулся, отложил нож, свое занятие и тут же поднялся, тем самым выказывая свое уважение Славику, которого до этого не знал. А вставав, сделал еще и шаг ему навстречу. Славик, конечно, опередил Биберта, подбежал и двумя руками пожал протянутую для приветствия руку, выражая максимальное уважение отцу своего друга.

Затем у них состоялся диалог, который велся на русском языке, хотя отцу Мурадина слова давались с трудом, но стоило Славику поведать, что он осетин-дигорец, Биберт тут же перешел на его родной язык, чем очень удивил Славика. А затем, узнав, что Славик со Стур-Дигоры, сказал ему: «Да ты не гость наш, ты брат наш маленький, мы же все братья, мы один народ. Я последние годы провожу свою жизнь именно в горах, там у границы с вами, дигорцами. И поэтому мы даже счет своей скотины ведем на вашем языке, нам так это делать удобнее, чем на родном балкарском». Давно уже нет ни отца Мурадина, ни его мамы, Лизы, но годы не властны над доброй памятью, хранящейся в сердце Славика об этих удивительных людях.

Как не вспомнить при этом слова русского литературоведа, историка и собирателя фольклора Евгения Захаровича Баранова, восторженно отзывавшегося о жителях балкарских ущелий. «Своего гостя горец встречает приветливо, угощает его „чем бог послал“, услуживает ему, но без тени раболепия, хотя и был бы он знатным гостем, но с полным сознанием, что он поступает согласно требованиям обычая. Своего гостя он не позволяет оскорбить, будь то туземец или не туземец – безразлично, особа гостя – неприкосновенна. Случается часто и так, что между хозяином и гостем устанавливаются дружеские отношения. <…> Чувство дружбы, товарищество у горцев очень прочно; хороший, верный товарищ тот же брат родной…»[14 - Мусукаев А. И. О Балкарии и балкарцах: Архаические общественные орг. в тр. дореволюционных авт. и сов. ист. науке. – Нальчик: Эльбрус, 1982. – С. 110.].

Такое же мнение сложилось и у нас с Надеждой после знакомства с Мурадином и его близкими, родоначальника фамилии которых «за свой ум, смышленость, а также предприимчивость… называли Баши. Жил он 9—10 поколений назад в Зарашкы»[15 - Мусукаев А. И. К истокам фамилий: Предания и легенды. – Нальчик: Б. и., 1992. – С. 54.]. «От него началась фамилия Башиевых.У самого Баши было два сына. Через старшего сына у Баши было три внука: Бата, Биченчи, Койчу, а через младшего – Канко, Тотуй, Ташшон, от которых происходят шесть ветвей (атаулов) рода. Все Башиевы, будь то балкарцы, кабардинцы и карачаевцы, являются родственниками»[16 - Башиевы //ASSIA.INFO: сайт фонда «АССИЯ» (дата обращения: 18.04.2023).].

Стоит также отметить, что на развилке дорог, ведущих со стороны Нальчика в села Бабугент и Безенги, установлен памятник основоположнику балкарской поэзии и литературного балкарского языка Кязиму Беккиевичу Мечиеву, выполненный скульптором Хамзатом Басхануковичем Крымшамхаловым и архитектором Мухарбием Каркаевым. А в двух километрах от Бабугента, по дороге к Голубым озерам, находится мемориал в честь 70-летия Черекского восстания балкарских крестьян, произошедшего в 1913 году из-за того, что таубии (балкарские феодалы, горские князья) захватили и продали в угоду лесопромышленникам лесные участки, которые ранее находились в пользовании крестьян, тем самым понудив бедняков покупать, по сути, у самих себя собственную древесину, но при этом платить за нее таубиям.