Трясина

«Эх, как сейчас с уроками быть? – с сожалением подумал Тоха. – Восьмой класс, задают всё больше и больше. Вдвоём-то легче учиться». У друзей было своеобразное разделение труда: Тоха делал точные предметы и английский, а Федя – остальные. А потом они друг у друга переписывали, немного изменяя домашку для вида. Процесс учёбы был отлажен, чтобы она занимала минимум времени. А теперь из-за этой дурацкой ссоры всё рушилось.

«Ладно, чего там, помиримся, – решил Тоха, – ну подумаешь, не сошлись в чём-то, удобство в учёбе важнее». И он подошёл к колодцу. «Жаль, что отец не успел сделать водопровод», – подумал Тоха.

Громыхая вёдрами, иногда по пути расплёскивая воду, Тоха постепенно заполнил бачок для горячей воды в бане, потом две ванночки. Заодно наносил дров, чтоб завтра этим не заниматься. А в голове у него роились мысли – и все вокруг истории, рассказанной Федей.

«А ведь если всё это правда, – думал он, – от скольких проблем можно было бы сразу избавиться! А что если пойти к Саввихе? Разговорить её, повыспрашивать. Может, она что-нибудь сделает?»

Глава вторая, в которой Тоха понимает, что Федя ему не друг, а соперник

В понедельник вся маленькая сельская школа гудела, как улей. И совсем не из-за предстоящих экзаменов. Все обсуждали только одну новость.

– В нашей-то деревне – да вышку ставят! – не переставали удивляться старшеклассники.

– Вот наиграемся теперь! – Даже началка готовилась нырнуть в глубины Интернета и застрять там как можно дольше.

– Круть, Интернет будет! Заживём! – Ученики все как один ёрзали, подпрыгивали и вертелись на уроках, обсуждая потрясающую новость и норовя выглянуть в окно – посмотреть, что там делают мастера-монтажники.

Замер и осмотр местности провели ещё в конце осени.

– Вишь, карусель какую для ентой нечисти-то делают. И всю местность им теперича как на ладони видать будет, – говорила ещё тогда в магазине бабка Анисья, которой было сто лет в обед.

И действительно, рабочие в синих фирменных куртках с блестящей надписью на спине «Одолень-Сети» не обманули. Через полгода, плюс один месяц – на задержку, а как же иначе! – вышку уже монтировали. Рядом с водонапорной башней, похожей на огромное ржавое опрокинутое ведро, за один день вырос тонкий серебристый металлический столб, середина и верх которого были увешаны какими-то цилиндрами, коробами, антеннами.

«Теперь играть можно будет даже дома! – радовался Тоха. – Ну не одной же учёбой, в самом деле, заниматься!»

Интернет в селе Бурундуки был и до вышки, но только на почте и в кабинете директора школы – с никакой скоростью и с миллионом фильтров – об этом знали даже младшие. Поэтому директора подкупить на ночное сидение в Интернете никто не покушался, да и доисторический комп на почте был никому не нужен. Все, кому надо было, лазили по деревьям и по крышам с телефонами, правда, это было не очень удобно.

На первом уроке математики Тоха обдумывал план действий, пытаясь найти повод заглянуть в дом к Саввихе, и ни на какие разговоры не обращал внимания. На втором уроке литературы он вместе со всеми сдал тетрадь по развитию речи. Но там не было сочинения, он не силён был их писать в одиночку.

Вместо сочинения Тоха начеркал в тетради: «Уважаемая Тамара Георгиевна! Простите, я не смог написать сочинение. Умные мысли так и не пришли».

Да-да, «Тамара Георгиевна»! Мать Тохи строго разделяла школу и дом и не позволяла сыну называть её мамой в школе. Только официальное обращение! Никаких поблажек в оценках. Поэтому по русскому и литературе у Тохи были оценки хуже, чем по другим предметам.

Тоха сел, как обычно, за первую парту. Это самое спокойное место. Только сегодня один – Федя был за последней. И на литературе к нему подсела Яна!

Тоха ревниво покосился на них.

Яна, как всегда, весело щебетала, Федя ей улыбался и что-то рассказывал с умным видом.

В восьмом классе было двенадцать человек, и не заметить этой болтовни Тамара Георгиевна никак не могла. Но она не сделала ни одного замечания! «Почему?» – недоумевал Тоха.

Вместо этого она задавала вопросы классу, игнорируя последнюю парту у окна. Тоха отвечал невпопад и в результате получил трояк.

На большой перемене Федя подошёл к Тохе:

– Ты чего такой хмурый? Ну поссорились, с кем не бывает. Если хочешь, приходи сегодня.

А Тоха и сам не мог понять, что с ним. Янка, что ли, добила его? То она Тохе улыбается, то с Федей сидит за одной партой и мило с ним болтает.

– У меня другие планы на сегодня, – сдержанно ответил Тоха.

– Ну как знаешь, – как ни в чём не бывало махнул рукой Федя. – Ты сочинение-то сдал?

– Сдал, конечно, – ответил Тоха. – Что уж я, сочинение сам не напишу? – Ну не говорить же, в самом деле, что он написал в тетради только просьбу о помиловании?

– Отлично! – обрадовался Федя. – А Яна попросила объяснить ей, как тезисы по истории писать. Она в шесть придёт. Если передумаешь, и ты давай.

«Тоже мне, благотворительный фонд нашёлся», – подумал Тоха, неопределённо покачав головой, и отошёл к окну.

На стекле были видны чьи-то грязные отпечатки пальцев, след от чёрного маркера. Тоха дохнул на стекло – в этом месте вдруг проявился полукруг, начерченный пальцем. Дохнул ещё и ещё раз рядом – и проявилось сердечко. А за окном пробивалась из земли и на деревьях нежная зелень, появлялись тут и там первые одуванчики. Даже небо было особенное – голубое-голубое, мечтательное-мечтательное, с белыми барашками.

«У них будет почти свидание, – думал Тоха, – а я что, стану торчать на своей веранде? Ведь ещё не факт, что Янка Федю выберет, ещё можно побороться!»

Яна была красавицей. Не сказать, что с идеальной внешностью – лицо длинноватое, но при её высоком росте это не бросалось в глаза. Тёмные густые каштановые волосы по пояс, которые она любила носить распущенными, были её главным украшением. Хотя учителя регулярно делали ей за это замечания. Но она отвечала: «У меня от любых причёсок болит голова!» – и продолжала сражать наповал мужскую половину школы.

А глаза! Она умело пользовалась подводкой и густо красила ресницы. И ещё с шестого класса в них появился какой-то притягательный дерзкий блеск и неизменная насмешка, но она умела так опускать глаза, что Тоха отчаялся разгадать её. Каждый взгляд Яны, брошенный в его сторону, повергал его в смятение, радость и будил неведомые и неопределённые надежды.

В прошлом году Федя из угловатого, нескладного мальчишки вдруг превратился в рослого красавца с тёмными вьющимися волосами. Яна явно им заинтересовалась, и с тех пор Тоха никак не мог понять, есть у него шансы или нет.

Кто-то ткнул Тоху в бок, и он очнулся, снова оказавшись среди обычного шума перемены. Он оглянулся. Янка!

– А что, Тоха, делать уроки вместе – это интересно! – подмигнула она и хохотнула. – Приходи! – И Яна, не дожидаясь ответа, взмахнув волосами, быстрым шагом удалилась по коридору.

«Что Федя ей сказал? Почему она меня позвала?» – недоумевал Тоха. Но настроение у него поднялось. Он отвернулся от окна, встал лицом к то и дело пробегающей мимо малышне.

Ему пришла в голову гениальная мысль: «Если Федя всегда улыбчивый, радостный, у меня пусть будет, наоборот, таинственный и загадочный вид, бледное лицо, задумчивый взгляд и… синяки под глазами. – Тоха даже улыбнулся от своей придумки. – Посмотрим ещё, по кому станет сохнуть Янка, по мне или Феде».

Дело портило одно: Янка любила красиво одеваться и уж точно не была скромной простушкой, которую деньги не интересуют. Федина семья жила небогато, но в достатке, и дом у них был новый, а вот Тоха… Зарплата у Тохиной матери была небольшая, денег ни на что не хватало. Из приличной одежды у Тохи было две рубашки и одни брюки, которые стирались в выходные. А Тохина мать уже третий год ходила в школу в трёх платьях по очереди. Но ей, казалось, было всё равно. Дома тоже постоянно что-то выходило из строя и требовало денег: то раковина треснула – пришлось купить простую алюминиевую, то зеркало, что висело на стене, разбилось – купили обычное настольное, то ещё что.

«Как же осточертело жить в нищете! – Тоха даже стукнул кулаком по подоконнику. – А у меня пока ни образования, ни профессии. Хотя… Ведь можно же что-то придумать. Не все же разбогатели благодаря профессии».

На остальных уроках Тоха сидел, рисуя на листке в клетку вензели, круги и закорючки. Он думал. После уроков он сам подошёл к Феде. Предложил ему:

– Пойдём посмотрим, как вышку делают.

– Отличная идея! Заодно спросим, когда её запустят в работу.

– И можно будет резаться в игры даже дома, – довольно сказал Тоха и в шутку толкнул Федю плечом. Тот раскрыл ладонь, и они скрепили примирение звучным хлопком.

Когда Тоха вернулся домой, мать сидела в кресле и проверяла тетради. Иногда она что-то бормотала под нос, комментируя написанное или читая вслух. Только-только Тоха, даже не переодевшись в домашнее, взялся за разогретые рожки с яйцом – она открыла его тетрадь по развитию речи.

– Это что такое? – поднялась мать с кресла с раскрытой тетрадью в руке. – Это что такое? Ты думаешь, если мать учительница, то можно и не учиться, что ли? Просто так тебе всё нарисует?!

Тоха даже попятился от матери с тарелкой в руках. В таком гневе он её давно не видел.

– Мам, ты что? Я же пошутил. Я напишу, просто именно в тот день я правда не смог.

Но мать не оценила шутки.