Эмоция №18

– Это же невозможно! – воскликнула Ольга Андреевна. – Эмофон воздействует направленно, на одного-двух человек, не больше.

– Он мог убрать когерентную трубку, – предположил Александр. – Тогда воздействие пойдет на всех по радиусу, и на него тоже.

– И что за эмоцию он поставил?

– Скорее голосовой приказ, – хмыкнул Николай Владимирович. – И этот голосовой приказ пошел вразрез с установками окружающих. Они не могут его исполнить, поэтому и нервничают. Ваш Леонид Генрихович переходит все границы. Может, он и добьется своего, но сомневаюсь, что ему потом за это скажут спасибо.

– Что-то явно идет не так, – нервничала Ольга Андреевна. – Лабораторный прибор и так не всегда работал корректно. Это же тот самый первый прибор, который еще Олег делал. Там только положительные эмоции должны быть. Если Леонид Генрихович его переделал, настройки могли сбиться. Он может думать, что поставил определенную эмоцию, а на самом деле стоит другая. Надо их остановить, пока они не поубивали друг друга!

Она как сглазила. После очередной тирады полковника и грубого броска стопки бумаг прямо в лицо Леонида Генриховича, ученый заорал, что он их сейчас всех уничтожит одним нажатием кнопки. Он, уже не скрываясь, выхватил старый лабораторный эмофон из внутреннего кармана пиджака и направил на военных. Те вскочили, у генерала оказался пистолет. Первый выстрел пробил голову ученого, второй – директора по производству. Полковник, совершенно вне себя, в ярости разбил оба эмофона об пол, остальные участники совещания то кричали, то хохотали, то поджигали бумаги с расчетами, то что-то говорили с абсолютно пустыми глазами. Генерал выпустил остальные заряды пистолета в потолок.

Ученые вместе с заместителем директора, наблюдающие за этим безумием через экран из лаборатории, находились в шоке.

– Надо вызывать полицию, – глухо проговорил, наконец, Николай Владимирович. – И заодно психушку.

– И пожарных тоже, – через силу прошептала Ольга Андреевна, отворачиваясь от экрана. Ее мутило от увиденного.

– Это все эмофоны, это все эмофоны, – Александр качался на стуле, повторяя одну и ту же фразу и глядя в пустоту.

– Эмофоны свели их с ума, – всхлипнула Ольга Андреевна. – Что же за эмоцию он поставил, Боже мой!

– Да без разницы! Похоже на тотальный сбой системы, такое не запрограммируешь. Что же теперь делать? – Александр переглянулся с начальником. – Будет следствие, придется все рассказывать.

– Нет, – твердо ответил Николай Владимирович, выключая компьютер. – О таком рассказывать нельзя. Видимо, людям рано иметь эмофоны: слишком сложно удержаться от искушения безнаказанно влиять на других. – Сидим и работаем дальше. Мы ничего не знали, понятно? Вы – обычные инженеры, которые занимаются исключительно тестированием программного обеспечения.

– У нас остался один эмофон… – кивнул Александр на сейф.

– Я заберу его и уничтожу. А еще у вас с этого дня будет особое задание, лично для меня: сконструируйте прибор, который реагирует на любое излучение и распознает даже самые тихие звуки в неслышимом спектре. Это мой персональный заказ, я все оплачу. Мне нужна защита от вот такого, – он с отвращением кивнул на темный экран.

Следующие полчаса их дружная команда занималась тем, что уничтожала файлы с разработками за последние несколько недель. А Николай Владимирович связывался с полицией и давал показания в качестве единственного оставшегося в живых представителя экспертной комиссии по особым проектам.

Несмотря на то, что полицейские собрали мельчайшие улики с места происшествия, за сохранность информации об эмофоне можно было не беспокоиться: все приборы были уничтожены, включая старый лабораторный. Разобраться в их предназначении никто бы не смог, а выглядели они и подавно как простые телефоны. Вся документация, которая осталась после пожара, оказалась бесполезной: в расчётах полицейские ничего не понимали, а Николай Владимирович сказал, что это всего лишь проекты нового медицинского оборудования.

После довольно долгих разбирательств полиция постановила, что все члены комиссии в том злосчастном кабинете сошли с ума из-за убийства директора, одного из ученых и от последующего пожара, который едва не перерос в масштабный. Все оставшиеся в живых участники совещания были отправлены на принудительное лечение в психиатрическую больницу закрытого типа с последующим помещением под стражу. Произошедшее было объявлено несчастным случаем, ибо до реальных причин, разумеется, никто не мог додуматься.

Николая Владимировича назначили директором по производству вместо погибшего коллеги, и компания продолжила работать, как и прежде. Через полгода новый директор женился, чего никто не ожидал от старого холостяка. Его спутницей жизни стала Вера, бывшая жена Олега Окунькова. Александр и Ольга Андреевна еще некоторое время работали в лаборатории, а потом перешли в другие филиалы компании. Видимо, им сложно было находиться в здании, которое хранило так много страшных тайн. Об эмофонах в этой компании больше никто никогда не вспоминал.

Но два человека все-таки имели к ним доступ.

Глава 3. За кадром

Вера поцеловала мужа на прощание.

– Не грусти, я скоро вернусь, – она потрепал его по седой шевелюре.

– Я буду очень скучать. Зря ты не согласилась, чтобы я поехал с тобой, – Николай Владимирович долго не отпускал ее руку. Кто бы мог подумать, что даже спустя почти год после свадьбы он, бывший «вечный» холостяк, все так же будет увлечен своей женой. Пусть не красавица, да и все друзья спрашивают, что он в ней нашел, но он-то знает, что рядом с ней всегда тепло и светло. Такой жене хотелось рассказать обо всем на свете, именно о такой женщине он мечтал всю жизнь. Единственное, о чем он так и не смог рассказать ей – эмофон. Он не смел признаться, что является не только свидетелем, но и соучастником многих преступлений. И уж тем более он никогда не говорил, что у него остался последний и единственный экземпляр эмофона, который он так и не уничтожил. А иногда и использовал в своих целях.

– Я же говорила… – опустила глаза Вера, – мне будет очень неудобно, если ты будешь там со мной. Я должна быть на кладбище одна.

– Понимаю. Но как же мне будет тяжело без тебя!

– Знаешь, мой бывший муж… Олег говорил как-то, что было бы очень здорово сделать такой прибор, который управлял бы эмоциями человека. Представляешь? – она взглянула на Николая Владимировича так открыто и тепло, что у того зашлось сердце. – Я не знаю, серьезно ли он хотел изобрести такое или нет, но вот было бы здорово, если б это было возможно! Тогда люди избавились бы от всех печалей. Глупо сидеть и страдать, если можно запрограммировать себе счастье и наслаждаться им, несмотря на все жизненные неприятности.

– Да, это было бы неплохо, – буркнул Николай Владимирович, опуская глаза.

– Ну ладно, пока, – она поцеловала его нежно в щеку и убежала к водителю, который уже давно ждал у ворот.

Хозяин квартиры молча прошел на кухню, налил себе коньяка и задумался. А почему бы, собственно, и нет? Вера уехала, эмофон всегда под рукой, а ему надо как-то избавиться от того гнетущего чувства, что он что-то делает не так. Да и вообще в последнее время у него часто тянет в груди, надо бы провериться у врача. Он направился к сейфу, где лежал эмофон. Уже через минуту он был абсолютно счастлив, попивая коньяк и просматривая любимые футбольные матчи.

Через несколько часов Вера прибыла на кладбище к могиле бывшего мужа. Она оставила водителя в машине, настояв, что тут она должна побыть одна. Женщина долго сидела на скамейке, рассматривая старую фотографию Олега на памятнике. И вспоминала все годы, которые они провели вместе.

Это была странная жизнь. Вера, лучшая студентка не только факультета информационных технологий, а, пожалуй, и всего института, по уши влюбилась в ничем не примечательного парня, своего ровесника. Да, он был красив и обаятелен, но при этом вел себя как застенчивый скромник. Эта его застенчивость и доброта покорили девушку: после всего полугода встреч она практически сама сделала ему предложение. Он и не возражал – активная и интересная Вера была звездой всего факультета. Они поженились на четвертом курсе, и сразу же о себе дала знать беременность. Позже Вера долго спрашивала себя, как это могло получиться, ведь она пила таблетки. Видимо, какую-то пропустила, или произошел гормональный сбой. Она не планировала бросать институт, но пришлось: высшие силы наградили молодую семью сразу двойней.

Олег смог окончить институт и начал работать, а Вера полностью растворилась в семье. Ей не было дела ни до работы, ни до учебы. Два года декрета стали для нее двумя годами непрерывного ада. И только невероятная выдержка и умение четко планировать время хоть как-то держали ее на плаву. В садике дети все время болели, так что и тут ни о какой карьере речи не шло. Вера наскоро окончила бухгалтерские курсы и устроилась работать в один из филиалов научно-технического центра «ЗАСЛОН».

И только когда дети подросли, она начала задумываться о возможной карьере ученого в этом же центре. Но без специального образования туда не принимали, а восстановиться в институте после такого перерыва оказалось невозможно. Все пришлось бы начинать с нуля. Вера решила, что для ее возраста это уже нецелесообразно. Тогда она начала помогать мужу в работе, благодаря чему он стал потихоньку реализовывать некоторые научные проекты в разных компаниях.

Мысль о волшебном приборе, который будет регулировать эмоции, пришла к ней неожиданно, когда повзрослевшие дети уехали в соседний город на учебу в институт. Жизнь для нее потеряла какую-то очень важную часть. Тогда она и сказала мужу ту самую фразу, которую произнесла совсем недавно своему второму мужу: было бы здорово, если бы люди могли управлять своими эмоциями. Олег в ответ только рассмеялся: ну изобрети, в чем дело? И она начала работать.

Конечно же, эмофон пришлось выдать за изобретение Олега. Вера понимала, что он мог бы многого достичь с помощью этого прибора. Но эмофон надо было тестировать и настраивать именно в лабораториях, и только потом запускать в производство. К сожалению, заявку на этот проект несколько раз отклонили. И тогда Вера предложила мужу воспользоваться эмофоном в своих целях. Первый эмофон они кое-как сконструировали сами. Он был похож на большие черные часы, громоздкие, без когерентной трубки и направленного воздействия. Но программа-конвертер работала исправно, внушая окружающим положительные эмоции. Вера велела мужу использовать эмофон для продвижения своего проекта в той компании, где она работала.

Олег очень нервничал, когда ставил эмоцию доверия в тот первый раз, когда убеждал Леонида Генриховича в эффективности своего проекта. Потом пришлось влиять и на Николая Владимировича, да и на всю экспертную комиссию. Но, в конце концов, все получилось, ему дали добро на разработку прибора. Вера была довольна: ее муж мог серьезно продвинуться в карьере, а фамилия Окуньковых могла быть увековечена. Ее амбиции были почти удовлетворены. До тех пор, пока эмофоном не заинтересовались военные.

Когда Олег страдал в кабинете после совещания под смертельной программой эмофона, Вера не сразу услышала звонок от мужа. Она так жалела потом, что пропустила его! По его голосовому сообщению она мгновенно поняла, что происходит: не мог ее обычно спокойный муж испытывать такие сильные эмоции. Дозвониться ему она уже не смогла, отправила только голосовое сообщение: «Выйди из кабинета! Или закрой уши! На тебя действуют эмофоном!». После этого она помчалась к нему в офис, но предотвратить трагедию не успела.

Зато она заметила, как начальник Олега, Леонид Генрихович, крутит в руках лабораторный эмофон, стирая программы. Она поняла в ту же секунду, что произошло что-то страшное. Но не позволила себе выдать свои чувства. Железной волей подавила ужас и ненависть, сделала вид, что ничего не поняла, показала только сильную панику, страх за мужа. Остальные эмоции и не надо было скрывать: ей сообщили о самоубийстве. Ученый думал, что женщина побледнела от переживаний за мужа. Но нет. Она понимала, что смотрит на убийцу, только доказать это невозможно. Именно в те минуты, когда ее все жалели, она с отсутствующим видом лишь невпопад отвечала на сочувствующие реплики. А сама в тот момент обдумывала план мести. И скоро он был готов. Все, кто был причастен к созданию эмофонов, должны были заплатить за смерть Олега.

На похоронах, принимая соболезнования заместителя директора и Леонида Генриховича, она уже воздействовала на них эмофоном. Черные глянцевые часы теперь всегда были с ней, якобы как подарок погибшего мужа. Все положительные эмоции мужчин по отношению к ней принадлежали не им. Ей надо было втереться в доверие и иметь неограниченный доступ к лабораториям.

Через несколько дней после похорон она пришла в отдел к Леониду Генриховичу якобы за вещами Олега. Между ними произошел почти ничего не значащий разговор, который мог бы и не остаться в голове ученого, если бы не включенная программа Вериного эмофона. Тогда разговор зашел о профессиональных достижениях их проектной группы. Вера как бы невзначай сказала, что никогда нельзя отдавать результаты своего труда другим. Она несколько раз повторила это, а ученый под влиянием установок «вера» и «обида» принял это за руководство к действию.

Сразу же после ухода женщины он бросился в кабинет заместителя директора, чтобы убедить его в том, что эмофоны надо оставить под его кураторством. Он даже тайно включил эмофон, но Николай Владимирович упорствовал: не все решения зависели от него. Тогда Леонид Генрихович решил вообще убрать коллегу с этой должности. Каждый раз при встрече с Николаем Владимировичем он включал ему негативные эмоции, которые мастерски переводил на работу. Уже через несколько дней заместитель директора окончательно решил уволиться. И тогда Леонид Генрихович решил проявить себя на последнем совещании.

Узнав о трагедии в компании, Вера единственная поняла, что произошло: Леонид Генрихович убрал когерентную трубку и поставил излучение эмофона на максимум. Он решил подстраховаться и установил голосовую программу подчинения. Но с военными, которые привыкли командовать, а не подчиняться, такая программа сработала неожиданно – привела к агрессии. Учитывая, что эмофон в тот момент воздействовал на всех участников, эта эмоция тоже возникла у всех. И привела к катастрофе.

Вере было не по себе от того, что косвенно она имела отношение к их убийству, настраивая Леонида Генриховича на борьбу. Конечно же, в ее планах был всего лишь срыв переговоров и полный запрет на производство эмофонов. Она не учла, что ученый поведет себя так неразумно и применит несколько эмоций одновременно. А еще она не предполагала, что в кабинете будет оружие. Убийство нескольких людей сильно повлияло на нее. С одной стороны, она была не виновата: эмофоны включала не она и на курок нажимала тоже не она. С другой стороны – она все же была причастна. После этого страшного финала она решила больше не влиять на события. Правда, через какое-то время, немного успокоившись, поняла, что еще один человек в курсе происходящего.

Николай Владимирович, может быть, и не был злодеем. Но он знал правду о том, что произошло на предприятии. Вера смогла это выведать у Александра и Ольги Андреевны, когда забегала к ним перемолвиться словом. Под влиянием эмофона они рассказали ей куда более страшную вещь – Николай Владимирович забрал последний оставшийся эмофон. И вот этого Вера не могла оставить без внимания. Ей надо было подобраться к Николаю Владимировичу как можно ближе. И она начала искать встречи с ним. Это было несложно, учитывая, что они работали в одной компании, хоть и далеко друг от друга. Но стоило как бы случайно встретиться хоть раз и включить эмофон, как все пошло по плану Веры.

Николай Владимирович влюбился быстро, эмофон действовал безотказно. Начались романтические свидания, которых в жизни сурового руководителя давно не было. Вера решила выйти за него замуж. Годы самоотверженной работы в компании сделали этого мужчину состоятельным человеком, а ведь у Веры было еще двое детей, которых надо было ставить на ноги. Поэтому она использовала эмофон на полную катушку.

Только однажды она сильно прокололась с Николаем Владимировичем. Они тогда сидели в ресторане, и Вера, как обычно, включила эмофон. Вдруг с телефона Николая раздался резкий сигнал. Оказалось, что у него есть новейшее приложение, реагирующее на инфразвуки. Николай Владимирович не стал скрывать своего возмущения: он неосмотрительно рассказал об этом Вере, сетуя на то, что кто-то пытается влиять на их сознание. К счастью, ему и в голову не пришло, что подобным влиянием занимается прекрасная женщина, сидящая напротив него. В ресторане работал телевизор, и Вера тут же придумала, как успокоить несчастного визави: телевизор как раз мог издавать разные звуки, причем необязательно с эффектом влияния на сознание. Николай Владимирович тогда немного успокоился, но ресторан они все-таки покинули. В тот раз пришлось вести мужчину к себе домой, чтобы он не сорвался с крючка. Бурная ночь окончательно вернула ему хорошее настроение, а когда он уснул, Вера нашла способ вывести из строя опасное для нее приложение. Небольшие изменения в настройках, и этот телефон больше никогда не реагировал на ее эмофон.

Впоследствии она вышла замуж за Николая Владимировича и смотрела, как он продвигается по карьерной лестнице благодаря тому самому, последнему эмофону, который он изъял у Александра и Ольги Андреевны и обещал уничтожить. Она постепенно узнавала обо всем его имуществе, счетах и намерениях на будущее. Он составил завещание полностью в пользу жены. И когда все было готово, она подвела его к последней черте. Ей было жаль его, но она прекрасно понимала – ее муж не остановится, будет применять эмофон и дальше, пренебрегая желаниями других людей и здравым смыслом.

– Прости, Олег, – сказала она на могиле своего первого мужа. – Я приготовила ему легкую смерть. И еще я дала ему шанс выжить. Все-таки я привязалась к нему за это время, ведь мой эмофон действовал и на меня тоже. У него слабое сердце, а после всех этих событий уже несколько раз было предынфарктное состояние. Женитьба, смена работы, кабинет, в котором работали его погибшие коллеги, ссоры с родственниками по поводу завещаний, нервная работа и регулярная выпивка. Я знаю, что он часто включает себе эмоцию номер 18. Но счастье и восторг – сильные чувства, они могут быть опасны для слабого сердца. У него уже зависимость, как у наркомана. Обычно он не включает эмофон, когда я рядом. Но сейчас меня там нет. Я уверена, что он будет пить свой коньяк и смотреть футбол, включив эмофон на несколько часов. И умрет в состоянии абсолютного счастья. Впрочем, у него есть шанс: если он не нажмет эту кнопку, то может быть… – она услышала звонок телефона и прервалась. – Алло?

– Вера Игоревна? С вами разговаривает доктор Макаров. Буквально недавно к нам поступил ваш муж.