Удобная женщина

– Вы очень похорошели под кипрским солнцем! – воскликнул он абсолютно искренне.

– Да! – без тени смущения согласилась Татьяна и, запрокинув голову, радостно расхохоталась.

С этого момента он не отпускал ее, они расставались только на время его деловых поездок и неизменных загулов. Еще тогда, в баре аэропорта, он поставил на ней незримую печать, некое клеймо, если угодно ярлык, о существовании которого ни одна душа не догадывалась, но наличие коего не вызывало сомнений у этих двоих. Время от времени Александр брал Татьяну с собой, но не так, чтобы часто.

– Ты же не хочешь, чтобы мы осточертели друг другу? – спрашивал он, наблюдая за тем, как споро и аккуратно Татьяна пакует его чемодан.

– Разумеется, нет! – соглашалась Таня – ты совершенно прав, мой любимый. Нам необходимо иногда отдыхать друг от друга.

– Вот и умница! – радовался Саша.

Татьяна не могла иметь детей и не исключено, что именно поэтому, всю свою нерастраченную энергию и любовь, она направляла на то, чтобы создать для своих мужчин ни с чем не сравнимый комфорт. Саша детей не любил и никогда не хотел:

– Эти маленькие мерзавцы только и знают что пить из своих родителей кровь!

Однажды, выпив лишних пару бокалов, но все же робея и запинаясь, Таня призналась:

– Сашенька, ты должен знать… дело в том, ты прости, я не сказала раньше…

– Что ты мямлишь? – оборвал ее Александр, – Терпеть не могу, когда у тебя во рту образуется такая вот каша!

– Дело в том, что я никогда не смогу родить.. – выпалила Татьяна и замерла.

– Да уж, проблема… – протянул Саша.

На самом же деле, услышав о «проблеме», он от души ликовал – и здесь подфартило! Ему не пришлось ломать ее, перекраивать, подобно воде Татьяна легко и без усилий принимала форму того сосуда, в котором волею случая или судьбы оказалась.

За эту удивительную, вопиющую бесхребетность мать Татьяну презирала и находила нужным напоминать об этом так часто, чтобы дочь не дай бог не забыла об ее отношении. В юности Таня не раз выслушивала упреки и стенания матери, которая пыталась «вразумить» дочь, с годами упреки прекратились – мама поняла, что все бесполезно. К сожалению, природу человека переделать невозможно, как ни старайся.

– Ты тряпка, самая настоящая половая тряпка – устало заключила мать.

Для танинной мамы эта истина оказалась особенно горькой, она страшно переживала за дочь и переживания не были безосновательны. Как-то она услышала среди ночи танин убаюкивающий шепот, дочь пыталась успокоить своего приятеля, прижав к уху телефонную трубку , она долго что-то мурлыкала, а потом стала собираться. Мать не выдержала и ворвавшись в комнату возопила театральным шепотом :

–Опомнись! Что ты творишь?! Есть только они, твои мужики! Тебя нет! Не существует!

Двадцатидвухлетняя Таня молча погладила мать по плечу и продолжила сборы.

– Нет! Я не понимаю! Ну в кого ты такая уродилась?! За что мне все это?! – мать зарыдала.

– Мама, прости, мне действительно нужно ехать – бесстрастным тоном, произнесла Таня

Остановить ее не представлялось возможным, ведь Таня в своих стремлениях угодить любовникам, отнюдь не отличалась кротостью в отношениях с матерью. Не исключено, что дело тут было в том, что мать выгнала много лет назад горячо любимого Таней отца.

– Ты сломала мне жизнь – в исступлении кричала Татьяна, когда вернувшись из школы обнаружила, что вещи отца бесследно исчезли, – Это ты виновата! Ты! Это из-за тебя он ушел!

– Танечка, успокойся, – попыталась было мать.

– Не прикасайся ко мне! Не трогай! Я тебя ненавижу! Никогда тебя не прощу! – обливаясь слезами, вопила Таня.

Став взрослой, Татьяна не раз пыталась выяснить, почему расстались родители? За что мать выгнала отца из дома?

Причину этого деяния мать так и не открыла, так или иначе отец исчез заодно и из жизни дочери. Выяснилось, что он относился к тому большинству легкомысленных, безответственных мужиков, чьи отцовские чувства испаряются вместе с тем, как заканчиваются отношения с женой.

– Мама, – спрашивала Таня, – объясни мне, я не понимаю, почему он не позвонил мне ни разу? Почему просто исчез?! Разве так можно?!

– Дело не в тебе, – довольно сухо и нехотя отвечала мать, – дело в нем. Такой человек. Что ты с этим поделаешь?

На нервной почве Таня не могла спать по ночам, долго посещала детского психолога, кое-как окончила школу, и мать боялась, как бы она совсем не слетела с катушек, но Таня как-то вмиг успокоилась, взяла себя в руки, поступила в институт и выучила два языка. Создавалось впечатление, что после долгих и тягостных размышлений, Татьяна приняла для себя решение и следовала ему упрямо и методично. Мама вздохнула с облегчением, решив, что уход отца обошелся малой кровью.

– Вроде бы все наладилось, она утихомирилась, – делилась мать с приятельницей.

Заблуждалась мамаша ровно до той поры, пока не обнаружила явные странности в отношениях своей дочери с мужчинами.

После того ночного звонка, мама поняла – изменения в психике дочери необратимы и … смирилась. В глубине души она считала, то, что происходит с дочерью, наказание за слишком веселую разбитную молодость мамаши. За жестокость, подчас неоправданную, глупую, нелепую. Таня искупала ее грехи, так она объяснила себе поведение дочери. После чего стала неосознанно брезговать ею, испытывать что-то сродни гадливости; как к насекомому.

Когда появился Александр она вздохнула почти облегченно и лишь изредка фыркала, да гримасничала , не умея принять плоть от плоти своей такой, какая есть. Александр избавил ее от тягот совместного проживания и одним этим заставил умолкнуть . Виделись они редко, все больше вели беседы по телефону; никогда о личном, но о знакомых, премьерах, новостях и городских событиях. Мать недвусмысленно дала понять, что всякое откровение со стороны дочери, ей нежелательно. Она инстинктивно сторонилась, словно опасаясь услышать нечто, с чем не сумеет справиться. Памятуя то, как вела себя Таня раньше, маме виделось нечто постыдное, недостойное, в ее жизни с Александром и она предпочитала не знать, что именно.

Домой все же ехать пришлось. Холодный ветер и дождь не позволяли думать о прогулке, не оставляли выбора. Уже у подъезда, Таня словно очнулась; звонил телефон. Сердце зашлось как безумное, она не сомневалась – из поезда звонит Саша. Больше ведь некому. Оказалось, звонит незнакомая барышня, без обиняков заявившая :

– Таня? Татьяна Анатольевна? Я буду у Вас через 40 минут.

Среагировать Татьяна не успела; незнакомка отключилась. Она не придала звонку большого значения, подумав, что это недоразумение. Тем не менее, не успев раздеться, Татьяна услышала звонок в дверь. С удивлением и любопытством, Танечка распахнула дверь, не глядя в «глазок». В квартиру буквально ввалилась рыжая как огонь девица в дорогом кашемировом пальто. Гостья сама прикрыла дверь и бесцеремонно проследовала в гостиную. Таня кротко поплелась следом. Рыжая расстегнула пальто и вольготно расположилась на диване, нагло осматривая Таню холодными, как лед глазами цвета салата. На вид нахалке было лет 26-27. Свежая, яркая, с причудливо изогнутыми бровями, вызывающим ртом, она парализовала Татьяну. Некоторое время хозяйка словно истукан взирала на гостью, затем, опомнившись, подошла к окну в глубине комнаты и закурила.

– Я тебя слушаю – выпустив дым, сказала она.

. Какое-то время женщины молчали, с любопытством и неприязнью разглядывая друг друга. Наконец, Рыжая грациозно изогнулась, закинула ногу на ногу и чуть прищурившись, насмешливо изрекла:

– Ты, разумеется, догадываешься, кто я ? Значит не догадываешься,– увидев выражение танинного лица, незамедлительно сделала вывод Рыжая.

– Честно говоря, я абсолютно не понимаю, ни кто ты, ни что ты здесь делаешь – призналась Татьяна. – Уж будь добра, просвети меня!

Рыжая усмехнулась и заговорила, Танечка внимательно слушала, и могло показаться, ее вовсе не трогает то, о чем поведала незваная гостья. На самом же деле в душе ее бушевал ураган, ревела буря. Таня не была дурой или блаженной и отлично понимала, многочисленные командировки любимого не обходились без адюльтера. Алекс любил секс, любил женщин, и Таня не стала для него единственной, как не стала бы ни одна другая. До сего дня она искренне полагала, что все его похождения не более, чем физиология. Сейчас же происходило нечто чудовищное, сродни катастрофе. Мир ее рушился, и вернуть былое не представлялось возможным. Буря сменилась апатией. Главное сказано, детали – ненужная лирика. Голос Рыжей, что смяла и выбросила ее жизнь, звучал все глуше. Всем естеством Таня чувствовала – все сказанное, правда. Нет нужды звонить, выяснять, искать опровержения. Татьяна медленно уплывала куда-то вслед за сигаретным дымом.

Согласно рассказу Рыжей, выходило, что уже три года Алекс крутит роман. То не интрижка, именно роман. Поначалу страстный, огневой, потом трепетный и нежный. Однако это не главное. Отнюдь не это показалось Татьяне главным – Рыжая ждала ребенка, его, Александра малыша! Вот то, чего не могла переварить Татьяна, то, что выбило почву из-под ног и лишило самообладания. Ребенок Александра! Саши, который и слышать ничего не хотел о детях, который как безумец радовался ее бесплодию, даже напугал ее тогда… Саша, Саша…как же так?!

Что ж, такова судьба, видимо, так на роду написано. Рано или поздно люди хотят детей, хотят семью. Мешать она не станет. Однако пусть он сам подтвердит все это, скажет ей в лицо. Она непременно дождется его и выслушает, а там будь что будет.

– Вот, пожалуй, и все – произнесла, между тем Рыжая – теперь ты понимаешь, что не придти я просто не могла. Алекс человек деликатный, трепетный, сам бы он долго еще жалел тебя, отрезал бы по кускам.

– «Алекс»?! «Деликатный»?! «Трепетный»?! – не поверила своим ушам Татьяна, – Это же ерунда какая-то…

– Короче, ты меня услышала, выводы сделала, даю тебе неделю на сборы. Через неделю духу твоего в этой квартире быть не должно. Ясно?

– Куда уж яснее – едва шевеля губами, прошептала Татьяна.

Выполнив свою миссию, оставив руины, но, не заметив этого, Рыжая гордо удалилась, преисполненная чувством выполненного долга. Удерживать ее Таня не стала.

Потянулись дни ожидания. Таня как будто замерла где-то между явью и сном. Она ждала Александра так, как никогда доселе. Надежда уступала отчаянию и наоборот, ночи сменялись днями, растянувшись в бесконечную унылую цепь. Таня переводила, кусая губы, что-то пила и ела, сама не осознавая , что и как. Она ни разу не заплакала, смотрела в пространство сухими глазами и думала , думала, думала. Впервые в жизни она знала точно, что сделала все как надо, ее вины в случившемся нет. Стало быть, просто ее время вышло, пришла пора освободить место, отойти в сторонку и не мешать. Таня предавалась воспоминаниям , перебирала свою жизнь с Сашей как жемчужные бусы и бережно складывала сокровенное где-то в сердце.