На вас вся надежда. Код Андрея Рублева–2

Третье, самое впечатляющее открытие поджидало нас непосредственно под крышей отведенного для нас дома. Там, на чердаке, среди старых сломанных вещей и покрытых пылью ящиков, вездесущий, подвижный как ртуть Серега, раскопал три старых иконы.

Радостный вопль, который издал удачливый кладоискатель, переполошил всех. Так что с чердака Серега спускался, как триумфатор, окруженный всеобщим вниманием.

– А это старинные иконы? – волновался Слава Филиппов, когда мы расчистили стол и водрузили на него коробку с таинственной находкой.

Во всеобщем молчании я бережно извлек из ящика первую «черную доску». Ее покрывал латунный, блестящий как золото, оклад хорошей работы. Но само изображение, просматривающееся сквозь прорези в металле, почти совершенно, до черноты, потемнело. Лишь по окладу можно было догадаться, что перед нами икона, называющаяся «Господь Вседержитель».

– Тут надо почистить, – торопился высказать очевидное Сережа Иванов, и делал в воздухе какие-то движения, долженствующие обозначать процесс очистки.

– Думаю, в первую очередь нужно снять оклад. Кто-нибудь принесет мне пассатижи?

– Возьмите бинт, – Оля Лукина через головы столпившихся мальчишек протянула мне стерильную упаковку. – Вам же нужна будет чистая тряпочка…

Пассатижи были доставлены в рекордный срок (суета первого дня, как оказалось, прошла не без пользы).

Аккуратно, стараясь не повредить старое дерево, я ножом подцепил оклад в том месте, где в него был вбит маленький гвоздь. Не с первой попытки, но все же удалось приподнять проржавевшую шляпку на пару миллиметров. После чего я захватил ее пассатижами и извлек.

Процедуру пришлось повторить несколько раз с каждой стороны оклада, после чего металл освободился, и мне удалось осторожно снять его.

Все головы склонились над иконой, полностью перекрыв мне поле зрения – теперь я видел только склоненные затылки.

– Ну, и ничего не разобрать, – разочарованно протянул Слава.

– Дурак, – пренебрежительно отозвался Матвеев. – Старинные иконы всегда черные. Это главный признак того, что они подлинные и значит дорогие.

Скинхед Матвеев

– О, дорогие! – воспрянул переживавший за свою находку Сергей. – А сколько может стоить такая икона?

– Боюсь, тут потребуется эксперт… – задумчиво протянул я. – Ценность иконы определяется не только ее возрастом, но и качеством письма. Так что для начала, думаю, нам придется ее раскрыть.

– Как это раскрыть?

– Так реставраторы называют процесс удаления старой потемневшей олифы. Вот этот черный слой – старая олифа. Ею покрывали иконы, чтобы защитить их от внешнего воздействия. Но олифа со временем темнеет, и изображение становится практически неразличимо. Как здесь.

– А чем можно снять эту черноту?

– Кхм, – ответил я. – Пока не знаю. Но есть кое-какие предположения… А пока давайте просто очистим ее от пыли.

Приняв от Ольги мисочку с водой, я обмакнул туда сложенный бинт и бережно провел тканью по темному лику иконы.

В тот момент, когда влажный бинт соприкоснулся с потемневшим красочным слоем, изображение словно бы проступило из глубины, проявилось.

Всеобщий выдох сопроводил этот мимолетный процесс.

– А надпись,.. давайте посмотрим надпись, – прошептал Иван, который, как оказалось, стоял, тесно прижавшись, у меня за правым плечом.

Я послушно переместил руку с влажным бинтом в нижний угол иконы. Туда, где согласно чеканке оклада, должна быть изображена раскрытая книга.

Чудо повторилось. Снова влажное касание выявило скрытый во мраке узор. Изображение как бы на минуту всплыло из глубины доски и тут же, как только испарилась пленка воды, исчезло. Словно утонуло.

– Давайте еще раз, – нетерпеливо потребовал Иван. – Я запишу.

Я снова провел рукой с бинтом и продиктовал проявившиеся буквы:

– «Придите ко мне все труждающиеся и обремененные».

– Стандартная формула, – заметил Илья Юдин. – Можете не мучаться, на окладе отчеканен этот же текст.

– На окладе буквы крупнее, – не согласился Али. – Значит, вся фраза там не убралась.

– «И я успокою вас», – продолжил я, не прекращая манипуляций с бинтом.

– Сказал же, стандартная формула.

– Там еще что-то, – нетерпеливо толкал меня под руку Иван.

– «И возьмите иго мое на себя».

– Что?!

Я, сам не до конца поверив прочитанному, еще раз взмахнул влажным бинтом нижней части надписи и вынужден был повторить:

– «И возьмите иго мое на себя».

Потрясение, которое испытал Иван, было так очевидно, что заволновались и остальные.

– А что такое «иго»? – степенно поинтересовался долговязый Женька Яковлев.

– Татаро-монгольское иго, – пискнул вертлявый Серега.

– Согласно словарю Даля, «иго» – это бремя, ноша. Или чужеземное владычество, угнетение, – пояснил эрудированный Илья.

– Слово «иго» в значении «угнетение» впервые было употреблено в 1275 в одном из церковных посланий. Так что логично предположить, что во времена Христа…

– То есть он говорит: «Возьмите ношу мою на себя», – прошептал Иван.

– Ничего себе, – прогудел Яковлев. (У него голос ломался, так что иногда он звучал как басовая труба).

– А какая у него ноша?

– Ну это… Спасти мир.

– Да, – кивнул Никита Фомин. – Это крепкую шею нужно иметь, чтобы такую ношу принять на себя…

Глава 6

Вечер преподнес еще один сюрприз, на этот раз неприятного свойства. В тот момент, когда мы умиротворенно завершали ужин, к нам прибыл милиционер.