Чародейка на всю голову

Я кивнула.

Глина, смешанная с гравием, под ногами быстро разбухала, превращаясь в месиво. Подъем был крутым, и я поскальзывалась и падала еще несколько раз. И когда мы наконец выбрались, дождь из ливня перешел в частую дробь, и бежать было бы, наверное, под таким легче, вот только сил у меня вовсе не осталось.

Я стояла на краю обрыва, упирая руки в колени и тяжело дыша. Дорожные колеи медленно наполнялись водой, а я смотрела вниз, поражаясь нашему везению. Как улетевший с излучины серпантина в обрыв дилижанс не измолотило в щепу – это чудо. Он мог и не разминуться с парой валунов на уклоне.

– Идти можешь? – с сомнением уточнил напарник.

– Ползти – точно. Насчет остального не знаю, – глянув через плечо, отозвалась я.

А вот чего я совершенно не ожидала, так это того, что по моей фигуре пройдутся взглядом. Оценивающим, но не заинтересованно мужским, а торгово-приценивающимся. И в следующий момент мой сокандальник повернулся ко мне спиной и приказал:

– Запрыгивай!

Нет, я слышала, что жены и любовницы порой сидят на мужской шее. И даже бытует мнение, что место меж первым и седьмым позвонками мужчины – источник женского благополучия в жизни, но вот не думала, что в моем случае все будет настолько буквально.

– Ну! – подстегнул мою нерешительность напарник.

Я запрыгнула, ухватившись руками за плечи, а ногами обняв мужской торс на манер ствола дерева. И тут же почувствовала, как сильные руки приподняли меня за бедра, подсаживая. А затем мой напарник взял столь стремительный старт, словно и не было у него за спиной внушительной живой ноши.

Я же, вцепившись в него руками, молилась лишь об одном: хоть бы он не поскользнулся, не упал и мы оба не свернули шею. Впрочем, по дороге бежали недолго: едва тракт вышел из ущелья, врезавшись в пологий склон, поросший густым ельником, мы нырнули меж пушистых колючих ветвей, и напарник резко забрал вправо, уходя вниз, к ложбине.

Дождь уже не лил, а шептал, соединяя небо и землю, принося с собой запах облаков, смешанных с ароматом хвои. Я прижималась щекой к плечу напарника, согревалась его теплом и пыталась не соскользнуть в сон, который по всем признакам походил на обморок. Во всяком случае, в ушах уже звенело, сознание мутилось, и я с трудом контролировала собственное тело.

Наверно, потому за шелестом капель я не сразу услышала шум ярящегося водного потока. Лишь когда мы приблизились к горной реке, я смогла отчетливо его различить.

– Нужно переплыть, – прозвучал хриплый голос однокандальника. – Вода смоет наши следы. И обычные, и магические. Ты как, плавать умеешь?

Я глянула на бурное течение, в стремнине которого в предрассветных сумерках крутились белые водовороты. Подозреваю, что и вода была далеко не парным молочком, скорее уж едва оттаявшим ледником.

– Умею, но пловец из меня не очень, – повернувшись к напарнику, призналась я и обомлела, посмотрев на него.

Черты одутловатого лица менялись и оплывали каплями топленого воска, стекали, словно краски с картины. И под серым слоем из ноздреватой кожи с рубцами и мелкими застарелыми шрамами проступали совершенно другие черты: острые скулы, прямой нос, упрямый подбородок. Лишь взгляд темно-синих, цвета предштормового неба глаз остался неизменным: проницательным, расчетливым и холодным.

Совсем как на том изображении в газете. Я сглотнула, понимая, что передо мной тот, против кого девица Тигиан должна была давать показания, – тот самый Дьярвир Йоран. И мы со злейшим врагом ныне прикованы друг к другу одной цепью. М-да… явно где-то глубоко во мне спал оптимист и везунчик. И с каждым днем его храп становился все громче и заливистее.

Видимо, мое изумление было слишком велико, потому как напарник иронично вскинул бровь, спросив:

– Что?

– У тебя это… грим поплыл, – я решила сообщить о меньшем из своих открытий.

– Правда? – ничуть не смутился напарник. И, проведя ладонью по щеке, посмотрел на пальцы, невозмутимо добавив: – Я рассчитывал, что искажающего эликсира хотя бы на пару суток хватит.

Всего одна его фраза родила столько вопросов, что я могла бы в них утонуть легче, чем в горном потоке, ревущем рядом.

– Ты… – ошарашенно начала я.

Но Дьяр меня перебил:

– А мне твое лицо кажется знакомым… Мы не встречались раньше? – прищурившись, спросил он.

– В этой жизни – точно нет, – отрезала я и с энтузиазмом посмотрела на буруны реки.

Уйти от разговора, а тем паче от пристального внимания беглого мага хотелось столь сильно, что и вода уже казалась не такой уж холодной, а идея нырнуть в нее – не безумной.

Как врач, я прекрасно понимала, что такой заплыв грозит судорогами, остановкой сердца и дыхания, потерей координации… Но там хотя бы была вероятность выжить. А рядом с Дьяром – никаких «может быть», одни стопроцентные гарантии.

– Прыгаем на счет три? – подойдя к самому краю, не оборачиваясь, произнесла я.

Вместо ответа враг Тигиан, а ныне – мой, встал рядом и начал отсчет:

– Раз. Два. Три… – Наши ноги синхронно оттолкнулись от берега.

Миг полета, и быстрое течение подхватило нас, щепками помчав в самую стремнину. Тело моментально заледенело. Я смогла лишь вынырнуть, жадно схватив ртом воздух, как меня поволокло на глубину.

Скованную руку дёрнуло. Рывок вверх – и я смогла ухватить еще один глоток кислорода, увидев впереди широкую спину напарника. Он греб одной рукой поперёк течения, таща меня буквально на буксире.

Скованная рука не позволяла мне нормально грести и выворачивала тело боком. Отчего я увидела, как выше по течению на нас несется вывернутый вместе с комлем ствол.

– Берегись! – крикнула я, взамен нахлебавшись воды.

Дьяр обернулся за несколько секунд до того, как бревно поравнялось с нами, и приказал:

– Ныряем!

Я ушла вниз легко и быстро, в лучших традициях стиля «топорик». Напарник вроде бы тоже, но… я почувствовала, как цепь дернуло. А потом еще и еще несколько раз. Причем вбок.

Горло ожгло, грудь сдавило, а перед глазами и вовсе почернело. Хотелось сделать вдох. Дико. Неимоверно. И даже понимание того, что вокруг вода и я захлебнусь, не останавливало. Я что есть сил заработала ногами и свободной рукой, стремясь вверх и…

Вынырнула. А по ощущениям – пробила стеклянный потолок. И через несколько секунд над водой появилась и темная, облепленная черными волосами макушка. Дьяр посмотрел на меня, убеждаясь, что я жива, и погреб в сторону берега.

На берег мы не выбрались – выползли.

– Ты жива? – спросил, отдышавшись, Дьяр.

– Нет. Отстань. Не мешай мне разлагаться, – ответила я устало и только тут поняла, КАК он ко мне обратился. Глядя в лазоревое утреннее небо, я спросила: – Давно догадался?

– Еще в дилижансе, – хмыкнул голос рядом со мной.

Я повернула голову и увидела, что в полуметре от меня точно так же на спине лежит Дьяр, повернув голову в мою сторону.

Мы были психами, сумевшими выжить вопреки всему. В этот момент я забыла, что передо мной враг. Я просто радовалась тому, что дышу, что живая.

Наши взгляды встретились.

Двое незнакомцев. Секунда, превратившаяся в вечность. Мы лежали и смотрели друг на друга. И казалось, что в этот миг все иные реальности и миры, галактики настоящие и рожденные лишь человеческим воображением, которые никогда не будут существовать, закрутились вокруг нас бешеным хороводом. Это было счастье. Шальное и невероятное.

Кто из нас рассмеялся первым? Не знаю. Да и так ли это важно? Мы лежали и хохотали. Продрогшие, мокрые до нитки. Встречали рассвет, лежа на острых камнях, и были счастливы, забыв себя. И этот смех лучше любых доводов разума убеждал нас: мы сумели, справились, победили.