Шепот блуждающих песков

– Значит, мальчишку зовут Тэсс? А не далее как пару минут назад вы утверждали, что и знать не знаете, чья это кепка, – презрение, которым был пропитан голос, можно было черпать ложками.

– У нас, знаете-ли, не Альбион, где карьеры делаются языком, – зло выплюнула директриса. – Здесь о человеке судят по поступкам, а не по словам и банковскому счету. Вы заявились едва ли не с первыми петухами и утверждаете, что вам нужен один из моих подопечных. А в ответ на мое нежелание оного вам выдать – угрожаете. И это ваше поведение – красноречивее любых слов, как бы вы ни пытались убедить меня в обратном, прикрываясь конфиденциальностью и государственной безопасностью. Итак, пока не расскажете, зачем вам Тэсс, – с места не двинусь.

Блондин усмехнулся:

– Я могу поступить иначе. Выпустить пульсар. Он сожжет вас дотла, – его голос был холоден и расчетлив, в противовес обманчивой расслабленности. – От пули же меня защитит амулет. А после того, как ваша душа отойдет в мир иной, сам найду этого парня, – он иронично вскинул бровь.

Все это лорд стихий произнес так буднично, уверенно и спокойно, что мы сразу уверились – не треп. Сиятельная зараза именно так и поступит.

Директриса молчала, лишь ее потемневший взгляд говорил о том, как она сожалеет, что недооценила противника. На поверку сиятельный аристократишка оказался ядовитым гремучником. Собеседник же, словно утверждаясь в своем преимуществе, сделал шаг вперед.

– И поверьте, я найду его. Единственная причина, по которой я еще беседую с вами, а не убил вас с порога, – это привычка, как вы выразились, решать проблемы «языком», а не кулаками.

Леди Изольда, поняв, что в поединке слов, взглядов и доводов ей не тягаться со столичным хмырем, отступила и опустила револьвер.

– Так-то лучше, – удовлетворенно заключил блондин, втягивая энергию пульсара в ладонь. – Я повторюсь, что не намерен раскрывать вам и кому бы то ни было причину, по которой мне нужен этот парень. Единственное: могу гарантировать, что эту глушь он покинет.

– И умрет спустя пару часов от удавки, едва пересечет границу анчарского округа, – припечатала леди Изольда, садясь в кресло и любуясь замешательством на лице собеседника.

– Он из оседлых? – нахмурился визитер.

– Здесь все из оседлых, кроме диких кочевников и бандитов. Здешние края – это тюрьма, для кого добровольная, для кого – принудительная.

– Где можно заплатить пошлину, чтобы сняли ошейник? – похоже, что блондин относился к тем, кто считает, что если проблему можно решить с помощью денег, то это – не проблема.

– Ближайший пункт в неделе езды на ящере, – теперь уже директриса позволила себе ухмылку.

Ее ответ явно не понравился лорду стихий.

– Насколько знаю, есть еще один способ избавиться от метки – если оседлый становится членом семьи свободного, – он побарабанил пальцами по столешнице, что была рядом с ним, – значит, я его усыновляю.

– Не его. Ее. И похоже, что Тэсс вам очень нужна, – директриса посмотрела на нежеланного гостя в упор.

– Вы даже не представляете, насколько мне нужна эта двоедушница.

Вытянувшееся лицо леди Изольды было для него лучшим из ответов.

А я поняла – пора уматывать.

Кайма еще хлопала глазами и ушами, когда я задала стрекача. В том, что директриса с минуты на минуту пошлет за мной, я не сомневалась. Этот сиятельный умел убеждать. Породниться с таким – удовольствие весьма сомнительное. Но перспектива просидеть всю жизнь с ошейником, как цепная собака, меня тоже не прельщала. Именно поэтому и решила воспользоваться случаем. И какая разница, что ключ к свободе в руках ненавистного сиятельного. Один раз я от него уже сбежала…

Когда в нашей комнате объявился Ник с сообщением, что леди Изольда желает меня видеть в своем кабинете, я уже была готова: три медяка – за пазухой, очки-гогглы в медной оправе, доставшиеся от отца, – на макушке, и любимый (он же единственный) разводной гаечный ключ – за поясом.

О том, что ко встрече с потенциальным «папочкой» стоило бы причесаться и умыться, я вспомнила уже на пороге кабинета директрисы. Решила исправиться – провела пятерней по волосам и утерла нос рукавом рубахи. Посчитав, что марафет наведен, толкнула дверь.

– Вызывали? – постаралась я быть самой кротостью.

Увы, леди Изольда знала нас всех как облупленных и не купилась на мою показную покорность. Сиятельный, который при ближайшем рассмотрении, как оказалось, радовал мир чуть воспалившимися глазами, – тем более.

Он молча изучал меня. Два раза прошелся взглядом с головы до ног и обратно, а потом выдал:

– И сколько лет вашей воспитаннице?

Директриса поджала губы и нехотя ответила:

– Через месяц – восемнадцать.

– Тогда я ее не удочеряю, – выдал он. Но леди Изольда рано обрадовалась, потому как блондин припечатал: – Я на ней женюсь. Благо от жены, в отличие от дочери, избавиться легче – разводы в империи все же разрешены.

* * *

Спустя какой-то час патер, сбивающийся через каждые пару фраз, венчал нас с ненормальным сиятельным. Надо заметить, свадьба имела шикарный размах. Приход ломился от жаждущих увидеть хоть одним глазком счастливых молодоженов. Столько народу я не видела даже тогда, когда шериф вешал Алька Пони.

Девицы умильно вытирали слезы и сморкались. Те, кто побогаче, – в носовой платок, кто победнее – в рукав. Мужики чесали затылки и вполголоса переговаривались меж собой, как бы накатить вечерком – повод-то хороший. Наши приютские все были в парадном и почти не рваном. Ник даже шею керосинчиком протер в честь такого события и волосы маслом прилизал.

Я же стояла у алтаря в красной, шуршащей, как стог сена, саржевой юбке, блузе с жабо и пышными рукавами, которые выдала мне директриса из личных запасов, корсете, чьей родиной также значился шкаф леди Изольды. Зато тяжелые сапоги с рифленой подошвой и на шнуровке мне подарил Хромой Джо, заявив, что не допустит, чтобы я выходила замуж босиком. Ими я гордилась больше всего: в таких горячий песок ноги точно не обожжет, а гремучник обломает ядовитые зубы о дубленую кожу, если сдуру решит вцепиться в лодыжку. Вместо фаты на голове царствовали любимые гогглы, пуская по стенам желтых зайчиков.

А жених был в том же сюртуке, что и вчера. От ткани попахивало костром и паленым ромом.

Сиятельный в очередной раз достал из нагрудного кармана часы-луковицу и, откинув крышку, взглянул на циферблат.

– Чада мои, перед ликом… – патер вновь подавился фразой.

Жених захлопнул часы, что хвастались миру своей золотой цепочкой, и уточнил:

– А нельзя ли побыстрее?

Священник нервно сглотнул и перешел к самым главным вопросам:

– Согласен ли ты, Хантер Элмер, перед ликом Двуединого взять в законные супруги Тэсслу Шелдон, оберегать и защищать ее, быть верным мужем и хорошим отцом?

– Да. Да. Да, – слова показались мне ударами молотка, заколачивающего гвозди в крышку гроба.

– Согласна ли ты, Тэссла Шелдон, перед ликом Двуединого взять в законные мужья Хантера Элмера, хранить ему верность и почитать, дарить детей, поддерживать очаг?

– Да. Да. Да, – ответила я трижды, как предписывала древняя традиция, и поймала себя на мысли, что слова древней, как сама жизнь, клятвы ни звуком не упоминают о любви.

То ли боятся люди давать невыполнимые обещания перед божественным ликом (ведь многие браки заключаются по расчету), то ли считают чувства «бабской блажью». Именно так, и никак иначе, величал любовь кабачник Сэм. Впрочем, глядя на трех потасканных жизнью и клиентами «красоток», что ошивались в его баре, в это утверждение умудренного жизнью хозяина барной стойки я охотно верила.

Погрузившись в свои мысли, я не сразу почувствовала, как ошейник с тихим звоном упал на пол. Долгожданная свобода. Теперь главное – ее не потерять. Насчет причины, по которой я ее получила, у меня имелись догадки. Слишком уж явное совпадение: появление в моей жизни призрака и нежданное замужество.

Супруг, в этот момент скосивший на меня недобрый взгляд, протянул руку.

Я с недоверием вложила в его открытую ладонь свою, и патер поднес чашу. Наши кисти погрузились в кроваво-красное вино. Когда же появились снова – на тыльной стороне ладони, что у меня, что у этого Хантера, красовались брачные татуировки.

Слаженного вздоха в толпе не получилось, зато до меня долетел комментарий:

– Более красивую пару я видел только однажды… когда мне пришло сразу два туза.