Зло, действуй!

– Чего зависла! Опускайся.

И я опустилась. Сначала ничего не почувствовав, а затем… Мне стало не хватать воздуха. Это чувство казалось почти забытым, настолько, что я буквально принудила себя сделать вдох – напрячь непослушные мышцы груди, заставив ту приподняться…

Первый удар сердца был таким болезненным, словно мне меж ребер всадили нож. Я заорала. Но из горла не вырвалось ни звука. Зато я открыла глаза и шумно, рвано задышала.

– Уф… Я уже думал, не получится… – с облегчением раздался откуда-то сверху старческий голос.

А затем привидение подплыло ко мне и пояснило: в только что умершего, при большой удаче, может вселиться другой дух, который едва покинул собственное тело и еще хранит частицу жизни. Который имеет сильное желание остаться в мире смертных и не успел уплыть за грань.

– К сожалению, Эви не захотела бороться и ушла. А я сам, увы, слишком долго пробыл в призрачном обличье и уже не помню, каково это – дышать…

По этим словам я поняла: призрак пробовал сам вселиться в девичье тело, но не смог его оживить.

– Так зачем вы мне помогли? – Я сглотнула, в горле было сухо, а слова походили на карканье напрочь охрипшей вороны.

Призраку, которого я встретила на границе миров, была нужна сущая малость – если не спасти род Файрвинд, так отомстить за него. Для этого нужно было занять тело праправнучки духа – Эвинбри. На нее наслали смертельное проклятье, от которого девушка и погибла.

И теперь мне предстояло разобраться в том, кто ее убил. Сам дух рода, увы, был не в курсе. Он пробудился лишь тогда, когда его прапра- и еще много раз правнучка, умирая, позвала своего предка и попросила прощения, что не смогла стать его достойной наследницей.

Но тут в коридоре раздались уверенные шаги, и через несколько секунд двери спальни распахнулись и в комнату вошли люди. Много. В мундирах и кирасах. Раздался зычный голос:

– Именем его императорского величества Йонирга Второго Великого рина Эвинбри Файрвинд обвиняется в государственной измене и подлежит аресту, – огласив приказ, мужнина с суровым лицом, иссеченным шрамами, коротко распорядился: – Одевайтесь, рина, вас ждет тюрьма.

– К-какая тюрьма? – только и смогла произнести я.

Призрак был обескуражен не меньше меня.

– Тинийская, – пояснил страж.

– Это какая-то ошибка… – я попыталась возразить. – Я только что едва не погибла…

– Время, отведенное вам на сборы, пошло.

– Попроси всех выйти, – первым пришёл в себя дух. – Скажи, что ты благородная рина и тебе нужно собраться…

Это я и сделала, постаравшись, чтобы мой голос звучал уверенно.

Стражники потоптались, но с места не двинулись.

– Я наследница древнего рода! Не простолюдинка. Я не могу идти по улицам в одной сорочке, это бесчестие… – мой голос задрожал.

Мне нужно было, чтобы они ушли. Чтобы у меня появился шанс на побег. Я не хотела в тюрьму, ни в Тинийскую, ни в какую бы то ни было. Я, может, только жить начала. Заново. А они – арестовать…

И если ради свободы необходимо сыграть роль, я ее сыграю. Потребуется солгать – солгу. Нужно будет сражаться – буду!

И я решительно… заревела! Да как! Губы задрожали, по щекам потекли слезы. Истерика удалась на славу. Проникновенная. С надрывом. Такая, что стражники дрогнули. И тот самый капитан, со шрамами, коротко сообщил:

– Хорошо, мы подождем за дверью.

И едва створки той закрылись, я выбралась из постели и устремилась не к шкафу – к окну. Распахнула его… Третий этаж. Да что же мне сегодня так не везет!

Впрочем, шанс на спасение еще оставался. Выглядел он, правда, сомнительно. Паршивенько так… Примерно как анализы столетнего дедка, который жив скорее не благодаря достижениям медицины, а вопреки.

Моя надежда на свободу представляла собой парапет. Он шел вдоль всей стены. Так что при должных ловкости, везении и безрассудстве я могла сбежать.

Глянула на обретенное тело, прикидывая, смогу ли не сверзиться на газон и пройти до соседнего балкончика. Из окна показалось, что да.

– Ну, чего застыла? – недовольно напомнил полтергейст.

– Сейчас, – фыркнула я и ринулась к кровати. Под недоуменное ворчание призрака сорвала простыню, связала ее с покрывалом и, наскоро закрепив за ножку трюмо, что стояло рядом с окном, скинула эту импровизированную веревку вниз.

– Ты что, собралась лезть по ней? Убьешься!

– И не собиралась, – огрызнулась я. – Это для стражи!

Дух все мигом понял. И больше не мешал вопросами. Не оставь я ложного следа – сразу сообразят, что я сбежала в соседнюю комнату. И мой побег закончится, не успев начаться. Я лишь искренне надеялась, что в суматохе преследователи не заметят, что край простыни болтался на уровне второго этажа – высоты, с которой падать на землю, мягко говоря, травмоопасно.

И тут в дверь спальни требовательно постучали:

– Рина Файрвинд, вы скоро? – поинтересовался мужской голос.

– Да-да, еще немного, – я добавила просительных интонаций. – Я почти закончила…

И с этими словами вылезла на парапет. И тут же поняла, что широкая на вид приступка на деле весьма узенькая даже для стройной меня.

Я вцепилась в каменную кладку, делая первый шаг над смертью. Именно так я ощущала высоту под собой. По ощущениям, до земли было метров пятнадцать. Не небоскреб, но хватит для того, чтобы убиться с гарантией.

И тут под босой ступней начала осыпаться мелкая крошка. Пальцы судорожно впились в шершавый бок камня. Я сглотнула и начала повторять про себя как мантру: «Психика стражников за дверью – ломайся, планы врагов – ломайтесь, ноги преследователей – ломайтесь, девица на свидании – ломайся. А парапет, собака, даже не думай!»

Я вжалась в стену грудью, животом, почти срослась, делая шаг за шагом. Дух вился рядом, ветер то и дело налетал сбоку, подхватывая подол сорочки, отчего тот вздувался парусом.

До балкончика оставалось всего ничего, когда я услышала удар в дверь, а затем та грохнула о стену. Больше медлить было нельзя, и я, оттолкнувшись от своей сомнительной опоры, прыгнула. Упала точно на балкончик, отшибив себе при этом… да, кажется, все. В первую очередь мозги. Потому что когда обернулась, то увидела, что в том месте, откуда я сиганула, сейчас была проплешина парапета. Тот, сволочь, не внял увещеваниям и обвалился.

Впрочем, разглядывать подробности обрушения было слегка недосуг. Я успела толкнуть створку балкона и ввалиться в кабинет ровно в тот момент, когда из окна моей спальни выглянула стража. Крик:

– Она сбежала! Все вниз! Мерзавка не могла далеко уйти! – догнал меня уже в другой комнате.

Вот только передо мной выросла маленькая проблема ростом под два метра: спиной к балконной двери стоял детина в мундире и внимательно изучал бумаги. Судя по всему, он добыл их из ящиков письменного стола. Во всяком случае, те валялись рядом с его ногами, раскуроченные, словно их не выдвигали, а выдирали, ничуть не заботясь о том, что они могут сломаться.

Хлопнувшая створка и крики заставили его обернуться. Вот только сделал он это недостаточно быстро. А я очень хотела жить. Желательно свободно и счастливо. Потому оказалась проворнее.

Успела увидеть изумленный взгляд рослого стражника, прежде чем он потерял сознание и упал. Удар по голове противника вышел в лучших традициях гольфа. Хотя до этого бить ни клюшкой, ни тем более кочергой, мне ничего и никого не приходилось. И в первый миг я даже испугалась – не зашибла ли вовсе. Но призрак заверил, что нет. Детина жив, здоров, и максимум, что ему грозит, – это пара дней в лечебнице, но никак не погост.

Но все равно я оцепенела при виде растекавшейся на ковре лужи крови. Та сочилась из небольшой раны на голове. Оружие, что я успела схватить за долю секунды до того, как встретилась со стражником лицом к лицу, выпало из рук.

– Чего встала? Двигаем! – видя, что я замерла на месте, скомандовал призрак.

Я вышла из ступора и нервно отозвалась: