Семейные тайны. Практика системных расстановок + За пределами одиночества + Мамочка, пожалуйста…Семейные расстановки – метод Берта Хеллингера + О чем молчат предки + Ошибки аиста

– Не трогайте меня! Мне больно, не трогайте меня!

– Что с тобой, где ты, что происходит?

Я взяла заместительницу за плечи, чтобы в случае, если ей станет плохо, успеть вывести ее с тяжелого места.

– Их много. Кто-то сидит у меня на лице, потом льет водку в рот. Они дерутся за то, кто будет первым. Зверски болит низ живота. Это насилие.

– Тебе больше не надо погружаться в эти воспоминания, в их трагичность. – Я стала медленно отводить женщину на другое место. – Только скажи, – показала я на лежащих мужчин, – это они, это связано с ними?

– Да, – вдруг потухшим голосом ответила заместительница матери Родиона. – Я думала, да, но – нет.

В голове у меня еще не было полного понимания, но я считывала напряженное ожидание сидевших в зале людей, и мне самой хотелось конца, ясности и глотка свежего воздуха.

– Если в тебе откликается фраза: «Вы стали невинными жертвами. Вы поплатились за чужое зло», – скажи ее мужчинам.

– Да, это так, – сказала заместительница матери и повторила фразу.

Она смягчилась, из ее глаз катились слезы, она ходила вокруг места, где лежали мужчины, гладила каждого по голове и что-то приговаривала, и это «что-то» рвало на части ее душу.

– Здесь еще кого-то не хватает.

– Звучало, что мужчин десять.

– Не хватает одного. Я думала, это он, – она показала на Родиона, – но нет, не он.

Устав даже думать, а не то что принимать правильные решения за время столь рекордно длинной расстановки, я все-таки ввела еще одного мужчину – предположительно отца Родиона.

– Да! – хлестко ответила женщина. – Так для меня правильно.

Что-то приятное и светлое мелькнуло в глазах бывших супругов, потом на лицо женщины снова набежала тень спутанных воспоминаний, и она с вызовом сказала:

– Тебе повезло, ты ушел, и это спасло тебе жизнь.

– Спасибо за любовь. Спасибо за то, что отпустила меня. Мне жаль, что я так обидел тебя.

Она промолчала, думая о чем-то своем, потом посмотрела на сына, на его отца и сказала Родиону то, что я попросила ее произнести:

– Ты – мой сын. Я иногда тебя путала с другими. Теперь я вижу тебя как сына.

– Спасибо, мама, за жизнь! – с теплотой в голосе сказал Родион. – Теперь я стану рядом со своим отцом. Здесь для меня безопасно.

Сейчас он стоял между заместителями отца и матери, почти облокотившись на фигуру отца, с закрытыми глазами и легкой улыбкой на лице. Такая поза – рядом с двумя любимыми и любящими родителями – была для него незнакомой, хоть и желанной всю жизнь. Лежащие на полу заместители бывших мужей матери спонтанно поднимались и выстраивались за спинами заместителя отца и сына плотным кольцом.

– Ты знаешь, что такое быть мужчиной. Каждый из этих мужчин подарил тебе часть себя. Тебе повезло больше других – у тебя было одиннадцать отцов. Возьми с благодарностью их силу, присоединись к их мужественности, благородству и порядочности, о которых ты говорил, и когда будешь готов, сделать шаг вперед – иди в свою жизнь.

Родион развернулся лицом ко всем стоящим за ним мужчинам и заместительнице матери, поклонился и попросил:

– Благословите меня на жизнь, на настоящую, счастливую, человеческую жизнь.

Получив благословение, Род повернулся лицом к своей жене и медленно пошел ей навстречу.

Еще несколько дней спустя расстановка Родиона и Полины не выходила у меня из головы, оставаясь задачей со многими неизвестными. Здесь тоже наблюдалось двойное смещение. Злость, обиду и отвращение испытывала Ксения к своим мучителям, а месть вымещали ее потомки на совершенно неповинных людях. Неповинных? Что же влекло этих мужчин к женщинам, обладающим разрушительной энергией? Если бы можно было отмотать киноленту эпохи назад и воочию убедиться, кто есть кто, то не исключено, что все их мужья, умирающие в детстве сыновья и любовники являются потомками этих извергов. И хотя пословица гласит, что дети за родителей не в ответе, но прочитанная недавно в книге Серафима Чичагова информация говорит о том, что не передается детям наказание за грехи отцов, в коих они успели раскаяться при жизни. А не раскаялись – потомки несут их грехи в виде болезней, неудавшихся судеб, бездетности и бедности.

А что такого трагического могло произойти в жизни матери Родиона, что она (не хочется даже думать, что планомерно) сживала со свету мужчин, спаивая их отравленным зельем? Да каких мужчин – светлых и стоящих!