Яхта качается, раз!

А то, привыкли себя считать пупами земли! Простому матросу даже на понюшку табака чаевых не дадут! Фифы! Так ей и надо!

Впрочем, та девица была не первым заданием подобного толка. Яшка не брезговал ничем. По нему давно уже плакали стражники. Но какая-то звериная хитрость и лисье чутьё пока берегли его.

А жизнь…да чего она стоит?! А вот монетки, полновесные, это да, это очень приятно!

В животе противно забурчало. Он опять пересчитал монетки. Негусто.

А! Ладно! На похлебку хватит! А выпить можно и на хвост кому-нибудь упасть!

В трактире он встретил старого приятеля, и почему-то до того расчувствовался, что рассказал ему о том, что сидит на мели. Ибо с последнего задания никто его не звал на дело.

А ломаться опять матросом, после того, как погулял с полными карманами золотых…ну…ох, как не хотелось!

Приятель был ушлый. Сам никогда такими делами не занимался. Зато советов знал множество.

Он посмеялся над Яшкиными трудностями. А когда тот почти обиделся, объяснил ему, что после этого самого, последнего заказа, он может всю жизнь как сыр в масле кататься!

Яшка неделю после этого мотался по городу, пытаясь встретить того заказчика.

Это было не просто.

Во-первых, в том прикиде, какой мог себе позволить Яшка, в благополучных районах города, его сразу же останавливали стражи порядка.

Но это бы ещё ладно. То самое чутьё помогало во время нырять в подворотни.

Во- вторых, заказчик был не просто из богатых, а ещё и из влиятельных господ.

В-третьих…

Мда…пришлось влезть в долги, обзавестись новой одеждой, и, применив все знакомства, какие только были, устроиться курьером в службу доставки еды, которой пользовались все богачи их города, когда не хотели идти в ресторан, а повар был выходной.

Для этого Яшке пришлось влезть не просто в долги, а в натуральную кабалу! И это было бы ох, как плохо, если бы не маячившая после всех манипуляций, безбедная жизнь.

Навсегда!

Работа была хороша ещё и тем, кто иногда работникам доставались не забранные заказы. Тогда в конторке царил настоящий пир горой! И это помогло Яшке продержаться до тех пор, пока не поступил нужный заказ.

Наконец-то в его руках был заветный номер телефона!

Сева, еле проталкивая слова через пересохшее горло, ответил на вызов:

– Я вас слушаю…

– Что, приятель, небось, не ожидал, что я тебя найду? – хриплый голос на том конце связи резал прямо по нервам! – значится, так, хочешь, чтобы я молчал, через час жду тебя на пристани! Не явишься, сам понимаешь, что будет!

Сева с перекошенным лицом подошел к Ванде. Его жалкие бормотания только раззадорили её любопытство.

Она сделала вид, что поверила в его оправдания, и милостиво простила ему испорченный вечер.

Набранный ею номер был строго конфиденциален. И только для своих. Для самых, самых, самых важных клиентов!

Сева несся на предельно возможной скорости к месту встречи. И ему не было никакого дела до развалюхи, следующей за ним колесо в колесо.

Если бы не ночь, и не пустынные дороги, думаю, любой, кто увидел бы эту картинку, долго пытался бы понять, как эта консервная банка может держать такую скорость. Но не те механики, которые заменили в ней всю требуху.

А что это вы тут делаете?

– Явился, братишка…– довольно проскрипела фигура в лохмотьях, – боишься, значит, уважаешь! – и она залилась хриплым гоготом, перетекшим в кашель.

– Чего тебе надо?! – стараясь, чтоб голос не дрожал, резко спросил Всеволод.

– Мне, да мне, похоже, уже скоро ничего будет не надо, – фигура опять зашлась в кашле, – а вот ей много чего надо!

Странная фигура, в очертаниях которой сложно было бы понять, мужчине она принадлежит или женщине, из-за причудливо намотанных лохмотьев, порылась где-то в глубине своей хламиды, и вытащила сверток, завернутый в такие же грязные тряпки, – его маманя того, дуба дала, – вновь странный, напоминающий скрежет по металлу хохот, завершающийся кашлем, – да и мне наш знахарь сказал, недолго осталось топтать эту землю, а вот её надо вырастить! Ты же не захочешь, чтобы газетчики узнали, что ты бросил ребенка от…

– От кого?! – ледяным холодом прозвучал нежный голосок Ванды.

Сева подпрыгнул на месте, как заяц, наверняка побив все известные рекорды. Он умудрился развернуться в скачке, и приземляясь, в ужасе уставился в ставшее ледяным лицо своей девушки.

«Наверное, уже не своей!» пробежала мысль.

– И вообще, что это у вас такое происходит, осмелюсь узнать?! – продолжила Ванда.

– Не мог «хвост» отследить! – презрительно проскрипела фигура, – объясняйся теперь сам, мне-то до флагштока всё!

– Это, это,…это…– начал заикаясь Сева, зажмурился, и как в воду холоднючую прыгнул, – это мой младший брат, а вот кто это у него, я не знаю!

– Дочка моя! – выплюнул братишка.

– И почему надо было устраивать такую таинственность, – поинтересовалась девушка.

– А как бы я признался, что у меня такая родня?! Да меня бы заклевали! – выпал в осадок Сева, – я ему помогал, чем мог, но он всё спускает всегда на…

– Я понимаю, на что. Так, а что ты собираешься делать с ребенком? Как выясняется, своей племянницей?

– А что я могу? Буду воспитывать…– обреченно ответил Всеволод.

Странное дело, но лицо Ванды как будто разгладилось. Она взяла телефон в руки, набрала номер, и когда к ним подошли двое в темных, одинаковых костюмах, скомандовала:

– Этого в лечебницу! Срочно! Девочку давайте мне! – это уже фигуре в тряпках.

Ванда развернула грязный сверток, без брезгливости, и заворковала:

– А кто это тут у нас такой маленький? А кто тут такой…грязненький…

А ты меня разочаровал! – припечатала она Севу, – мы же вроде собирались стать семьей! А семья – это всегда решения вместе! Любые!

– Собирались?! – простонал Сева.